Мемуары генерала барона де Марбо - де Марбо Марселен

Я, военный человек, сражался с людьми, напавшими на французскую армию, но в глубине души так и не мог не признать, что наше дело не было правым, что у испанцев была причина так относиться к иностранцам. Ведь, придя как друзья, мы захотели убрать с трона их государей и силой захватить их королевство! Эта война казалась мне неправедной, но я был солдатом и не мог отказаться от участия в ней, не прослыв трусом!.. Большинство в армии думали как я, но продолжали выполнять приказы!..

Военные действия прекратились почти повсюду, город был занят нашими пехотинцами. Кавалерия, перекрывшая улицы, получила приказ вернуться в лагеря. Мятежники, так яростно стрелявшие из дворца герцога Ихара, имели дерзкую неосторожность остаться на своих местах и снова открыть огонь при возвращении наших эскадронов. Но французские солдаты, возмутившись, что испанцы варварски расчленили на куски тела их убитых товарищей, спешились, через окна первого этажа проникли в особняк и жестоко отомстили мятежникам. Понесшие самые большие потери мамлюки ворвались в комнаты с турецкими саблями и мушкетонами в руках и безжалостно уничтожили всех находившихся там, большинство из которых оказались слугами герцога Ихара. Никто из них не уцелел, и кровь сброшенных с балконов испанцев смешивалась с кровью мамлюков, убитых ими утром.

Глава

Миссия в Байонне при императоре. — Отречение Карла ГУ. — ЛСозеф провозглашен королем. — Всеобщее восстание в Испании

Подавив восстание, Мюрат занялся двумя важными вещами: надо было представить императору отчет о событиях в Мадриде и отправить королеву Этрурии, старого принца Антонио и особенно юного инфанта дона Франсиско, который, напуганный пушечной пальбой и перестрелкой на улицах города, согласился уехать с сестрой и дядей. Но их кортеж мог продвигаться очень медленно, в то время как Мю-рату было важно доставить свои донесения императору как можно быстрее. Вы, наверное, догадываетесь, как он вышел из этого затруднения?

Пока в Испании было тихо, принц Мюрат доверял доставку своих многочисленных донесений императору своим штатным адъютантам. Но теперь, когда надо было пересечь почти всю страну с населением, переполошенным сражением в Мадриде, готовым без разговоров убивать французских офицеров, это поручение должен был выполнить вспомогательный адъютант. Это опасное дело поручили мне. Я этого ожидал, и хотя по списку дежурств черед был не мой, я не позволил себе по этому поводу никакого замечания.

Мюрат плохо знал характер кастильцев, он думал, что, напуганные подавлением мятежа в Мадриде, они не осмелятся снова взяться за оружие и полностью подчинятся. Он не терял уверенности, что Наполеон предназначает трон Карла IV ему, был в радостном настроении и, вручая мне депеши, повторил несколько раз: «Повторите императору то, что я пишу в этом письме: победа, которую я только что одержал над мятежниками в столице, обеспечивает нам мирное овладение Испанией!..» Я совершенно в это не верил, но остерегся высказать свое мнение, ограничившись тем, что попросил у Мюрата разрешение воспользоваться до Буитраго эскортом, который должен был сопровождать экипаж испанских принцев. Я знал, что в мятеже участвовали крестьяне из пригорода Мадрида, которые после разгрома рассеялись и спрятались по соседним деревням, откуда могут напасть на меня, как только я покину город. Мюрат признал справедливость моего замечания. Я сел на почтовую лошадь и, продвигаясь с полком, сопровождавшим инфантов, в тот же вечер прибыл в Буитраго, где испанские принцы должны*были заночевать. Но после этого города я должен был отправиться в полную неизвестность уже без эскорта!..

Буитраго расположен у подножия отрогов Гвадаррамы. Драгунские офицеры, видя, что я собираюсь ночью проезжать через эти горы, уговаривали меня дождаться утра. С одной стороны, я знал, что донесения были срочными, и не хотел, чтобы император и принц Мюрат считали, что я медлил из страха. С другой стороны, я понимал, что чем быстрее я покину пригород столицы и опережу известия о произошедшем сражении, тем меньше мне будет угрожать возмущенное население. Я убедился в справедливости моих рассуждений, увидев, что жители Буитраго еще ничего не знали о событиях, которые произошли утром в Мадриде. Эта новость достигла их только вместе с погонщиками мулов, сопровождавших экипажи принцев. Я понимал, что мой форейтор, которого я только что нанял в Буитраго, успел узнать новости от моего предыдущего сопровождающего. Тогда я решил пойти на хитрость. Проехав 2 лье, я сказал этому человеку, что забыл на его почтовой станции платок с 20 дуро (100 франков), что, наверное, эти деньги уже пропали, хотя есть небольшая надежда, что их еще не нашли. Я предложил ему вернуться в Буитраго, обещав ждать его на следующей станции. Если он привезет мне платок с деньгами, 5 дуро будут его... Обрадованный форейтор сразу же повернул обратно, а я продолжил путь до следующей станции. Там еще ничего не знали о мятеже. Я был в военной форме, и, чтобы отвести от себя подозрения и развеять недоумение начальника станции и его людей, увидевших, что я прибыл один, я поспешил заявить, что лошадь сопровождавшего меня форейтора повредила ногу и что я отпустил этого человека, который повел ее шагом обратно в Буи-траго. Такое объяснение показалось естественным, мне дали другую лошадь, другого сопровождающего, и я поскакал галопом, не заботясь о разочаровании, которое постигнет моего форейтора в Буитраго. Главное, что новость еще не распространилась и, если нигде не останавливаться, я смогу прибыть в Байонну, прежде чем народ узнает о мадридских событиях.

Всю ночь я ехал по горам, дорога была очень красива, и на рассвете я прибыл в город Лерма. В этом городе стоял французский гарнизон. Здесь и во всех других городах, на моем пути в Байонну, наши генералы и офицеры предлагали мне освежающие напитки и спрашивали о новостях. Но я ничего не рассказывал, опасаясь, что мне все же придется остановиться где-нибудь у местных жителей, и случайно новость, мною же распространенная, обгонит меня и подставит под удары крестьянской мести.

От Мадрида до Байонны такое же расстояние, как от Байонны до Парижа, 225 лье. Путь долгий, особенно когда скачешь во весь опор, с саблей на боку, под палящим солнцем, не позволяя себе отдохнуть хотя бы четверть часа... Я был очень утомлен. Сон одолевал меня, но я не мог забыться ни на минуту, понимая необходимость продвигаться быстро. Чтобы не заснуть, я увеличил плату сопровождающим, и они пели мне по дороге испанские песни, которые я так люблю за их романтическую наивность, очарование, выразительные мелодии, заимствованные у арабов... Наконец я увидел берега Бидасоа и въехал во Францию!..

От Сен-Жан-де-Люза до замка Марак оставалось только два этапа. Весь покрытый пылью, я прибыл туда 5 мая в момент, когда император после ужина прогуливался в парке с Карлом IV и под руку с королевой. За ними следовали императрица Жозефина, принцы Фердинанд и дон Карлос, а за ними уже маршал двора Дюрок и придворные дамы.

Как только дежурный офицер доложил императору о прибытии офицера с донесениями от принца Мюрата, тот подошел ко мне с членами королевской семьи Испании и громко спросил: «Что нового в Мадриде?» Не желая говорить в присутствии других людей и считая, что лучше подготовить Наполеона к тем новостям, которые я привез, я ограничился тем, что передал императору депеши, выразительно посмотрев ему в глаза, не отвечая прямо на его вопрос. Его Величество понял меня и отошел на несколько шагов, чтобы прочесть донесения Мюрата.

Закончив чтение, Наполеон подозвал меня, и мы направились к уединенной аллее, где он стал расспрашивать о сражении в Мадриде. Я видел, что он разделяет мнение Мюрата и тоже считает, что победа 2 мая сломила сопротивление испанцев. Я был уверен в обратном, и, если бы Наполеон спросил меня, что я думаю по этому поводу, я бы не стал лукавить. Но я должен был только почтительно отвечать на вопросы императора и не мог поделиться плохими предчувствиями напрямую. Рассказывая о мадридском мятеже, я очень живо описал то отчаяние, которое охватило испанцев, когда они узнали, что членов королевской семьи собираются препроводить во Францию. Я говорил о проявившейся в этом сражении яростной отваге не только мужчин, но и женщин, о том сумрачном и угрожающем настроении, которое сохранили жители Мадрида после нашей победы... Я уже был близок к тому, чтобы раскрыть императору мои мысли, но он перебил: «Ба! Они успокоятся и будут меня благословлять, когда увидят, что их страна выходит из беспорядка и позора, куда ее завела самая слабая и коррумпированная власть, которая когда-либо существовала!» После этой тирады, произнесенной сухим тоном, Наполеон приказал мне вернуться в конец сада и попросить короля Карла IV и королеву присоединиться к нему. Я поспешил к ним, а он медленно шел за мной, перечитывая на ходу депеши Мюрата.