Наследница из Гайд-Парка - Жаклин Нейвин

– Она захочет быть дома, как только узнает, что я пришел.

– Роберт? – вдруг раздался голос леди Мэй. Повернувшись, Роман увидел Тристу и ее тетку, стоящих на лестнице. Должно быть, Триста зашла за Мэй.

Мэй появление Роберта нисколько не испугало. Наоборот, она очень обрадовалась, и потому Роман успокоился.

– Роберт, что ты?..

– Я пришел... показать тебе эти статьи, – произнес Роберт. Он явно был взволнован.

Он стремительно двинулся к ней, протягивая газеты. Роман поднял руку, чтобы преградить путь, – скорее ради очистки совести, чем действительно пытаясь задержать непрошеного визитера, но Роберт с такой силой оттолкнул эту руку, что Роман был озадачен.

Поскольку Мэй сама спускалась с лестницы, Роман не стал мешать, но продолжал внимательно наблюдать, чем это кончится.

– Мэй, – тихо произнес Роберт, не обращая никакого внимания на смотрящих на него Тристу и Романа. Он обнял маленькую блондинку и начал тихо говорить низким голосом: – Все кончилось. Она все сказала.

Мэй откинулась назад с широко открытыми глазами.

– Почему... нет... о, Роберт – Энн Несбит рассказала?

Роберт рассмеялся – приглушенно и отрывисто.

– И ты никогда не поверишь, кому она рассказала.

На лице Мэй было написано удивление.

– Не могу и представить.

– Лоуренсу Флэтбашу.

Роман обменялся взглядами с Тристой, но она, похоже, столь же мало понимала то, что происходит, как и он. Их удивило, что при упоминании одного из самых скандальных репортеров ведущих лондонских газет эти двое разразились смехом.

– О, но, Роберт, ты же ненавидел его!

– Должен сказать, что он вырос в моих глазах. Он заставил говорить обо мне весь город. Посмотри на это.

Роман подошел к Роберту, энергично перелистывающему страницы газет, и положил руку ему на плечо. На этот раз Роберт ее не оттолкнул.

– Возможно, – тихо произнес Роман, – вам нужно поговорить наедине.

Мэй благодарно улыбнулась Роману и поцеловала его в щеку. После этого она взяла Роберта за руку и повела в библиотеку. За ними закрылась дверь.

Посмотрев на Тристу, Роман поднял руки вверх.

– Наверное, хозяину следует знать, что происходит у него дома. Однако у меня нет в голове ни единой мысли.

Триста улыбнулась и бочком подошла к нему:

– О, Роман, не будь таким феодальным.

Глава 21

Выводя лошадь из стойла, Грейс радовалась тому, что ей удалось это сделать незаметно. Это давало ей свободу. Не нужно отвечать ни на какие вопросы. Полная независимость. Как замечательно быть одной! Она всегда любила одиночество.

Грейс прижалась щекой к шее гнедой, которую она вывела для прогулки. Вот эта полная свобода и есть то, что ей нужно. Она может делать все, что ей вздумается.

Только не может любить.

Внезапно ей стало горько. Она не должна жалеть себя. Лучше всего – самостоятельность. Она хотела скакать на коне, чувствуя дуновение ветра в лицо и зная, что между ней и остальными – огромное расстояние.

– Миледи, могу я вам помочь? – Неподалеку стоял один из работников конюшни. Она чуть не вскрикнула, услышав его вежливый вопрос.

– Да, я хочу... Мне нужно повидать кое-каких друзей.

Он кивнул:

. – Позвольте вам помочь. Хорошо, что он не смотрел на нее как на ненормальную из-за того, что она попыталась оседлать лошадь сама. Ей не терпелось почувствовать себя умелой, энергичной, совсем не похожей на ту застенчивую слабую мисс, в какую она каким-то образом превратилась.

– Подождите немного, я позову Роба, чтобы он вас сопровождал, – предложил работник, когда кончил возиться с седлом.

– Нет. Не надо его беспокоить. Со мной все будет в порядке. Я совершала поездки к болотам, еще когда была девочкой. И... я предпочитаю побыть одна.

Он вывел лошадь из стойла. Сельская жизнь была гораздо свободнее. Строгие ограничения, к которым она привыкла в Лондоне, здесь не мешали. Она жила полной жизнью и могла быть самой собой.

Но последнее время быть собой уже не удавалось. А ей хотелось. Как этого достичь?

У двери конюшни она с удивлением заметила Эндрю.

– Я хочу убежать, – сказал он. – Ты можешь взять меня с собой?

Ее поразили его слова. Это было лучшее, что она слышала за долгие годы.

Первое, что сделал Роберт, когда остался наедине с Мэй, – это поцеловал ее. Она прижалась к нему, но через пару секунд он отстранился.

– Сиди, – скомандовал он, и она подчинилась, несколько озадаченная.

Он сел напротив и вручил ей одну из газетных вырезок.

– Это та, что пришла с запиской от Энн. Здесь. – Он прибавил маленькую записку к общей кипе бумаг.

Мэй быстро пробежала глазами заметку.

– О, Роберт, она так благодарна тебе!

Он кивнул. Она сжала его кисть:

– Она знает, что это ты ее спас.

Кашлянув, он постучал пальцем по статье:

– Прочитай, что пишет этот Флэтбаш.

Какое-то время Мэй внимательно изучала статью. Потом она внезапно вскрикнула, ее руки от волнения задрожали.

– Здесь говорится, что ты герой.

– Не это. Читай дальше. Он сделал запрос в министерство, и там не нашлось на меня никаких записей.

Мэй смутилась:

– Это хорошо?

– Заместитель министра уничтожил несколько папок, чтобы убрать концы в воду. Он хотел спрятать кое-какие свои делишки, и заодно исчезло все, что касается меня.

– Если записи потеряны, тогда нет никаких доказательств, что это ты убил де Нансье.

– Тем не менее я сделал это, и если меня привлекут к суду, я скажу правду. В этой статье Несбит называет меня убийцей де Нансье.

– Но она признает, что это спасло ее жизнь, и она даже утверждает... О, взгляни, Флэтбаш делает все, чтобы это подчеркнуть – что ты спас ее невинность. Он даже приводит несколько свидетельств людей, что знали де Нансье по Франции, и они утверждают, что он монстр. Суда не будет. Никто не может осудить человека, который спас чью-то жизнь.

– Ты права. Я сомневаюсь, что против меня возбудят судебное преследование. Надеюсь, что это дело наконец будет для меня в прошлом.

Мэй глядела на него с радостью, ее глаза были полны слез.

– Ну ладно, что ты, – сказал Роберт, становясь перед ней на колени. – Это очень хорошие новости.

– Я счастлива. О, Роберт, я думала, что сделала что-то непоправимое. Ты был так сердит. Но я была в отчаянии от мысли, что с тобой что-нибудь случится...

– Нет, нет, моя любовь, я не сержусь. Это просто... Боже, Мэй, если бы ты жила так, как пришлось мне, не имея ни единой души рядом, никого, кто бы тебя любил, ты бы к этому привыкла. Я был просто потрясен и, возможно, немного вышел из себя. Я не хотел, чтобы ты оказалась впутанной в эту историю. Я боялся, что ты навлекла на себя беду, признавшись Энн Несбит, что знаешь меня.