Белое Пламя - Анна Тьма

Пять неправдоподобно слаженно идущих колонн. Мужчины, женщины, дети… Альтис скрипнул зубами. Гнать детей в таком темпе! Будь они в сознании – уже давно попадали бы или просто разорвали от напряжения мышцы.

Умертвия, учуяв живого, бросились вперед, расталкивая зомби, и Альтис завертелся волчком, без жалости убивая бывших дубравцев. Только раз его рука дрогнула – когда под одним занесенным клинком мелькнула рыжая голова Данилы, а под вторым в тот же момент оказалась Марьяна.

Покончив с умертвиями, демон сощурился. Не обнаружив основательной защиты на зомби, он накинул на себя полог невидимости и прыгнул вперед, срезав раскалившимися от переполняющего их Белого Пламени клинками головы нескольким мерзким обезьянкам. Демон бесшумно мчался меж двух человеческих колонн, и мечи его то опускались, то поднимались, срезая пакостных тварюшек, тут же опадающих клочьями грязного тумана.

Он успел пробежать сквозь первые две колонны, прежде чем темные твари заволновались. Обезьянки стали подтягивать к себе ближайших людей, оставшихся без «наездника», но все еще пребывающих в трансе. Они не видели Альтиса, но забеспокоились. Мрачно усмехнувшись, маг беззвучно заметался меж остальными дубравцами, не опуская клинков ни на миг и сознавая, как мало осталось времени. Раскаленные мечи начинали жечь руки. Это тело, как всегда, не выдерживало текущей через него силы, отзываясь лютой болью.

Удерживать полог невидимости не осталось сил, когда растерянных и паникующих тварюшек осталось всего пять. Альтис в ожесточении сорвал зубами с запястья несколько кристаллов и сгрыз их, жадно глотая стеклянное крошево. Свернутые заклятия, внезапно расплетенные и лишившиеся изначального смысла, в скором времени обещали ударить откатом, но пока что в глазах прояснилось и появились силы, чтобы прочно стоять на ногах.

Пока Альтис приходил в себя, темные твари успели оставить своих марионеток и сгруппироваться в убийственную паутину. Оскалившись, демон прыгнул в самый центр ловушки и раскрыл свою суть, позволив силе свободно течь через тело, сжигая болью нервы. Обезьянки с визгом рассыпались и провалились на свой уровень бытия.

Альтис сидел на земле и пытался отдышаться, а вокруг суетились уже пришедшие в себя люди, оплеухами приводя в сознание друзей и родных.

– Нет! – Альтис подскочил как ошпаренный и отбросил от лежащих на дороге трупов кинувшуюся к убитому сыну женщину. – Не подходить! Трупы заразны!

Дубравцы с ужасом смотрели на бывших своих сыновей, отцов, матерей и дочерей, убитых этим юношей. Не вняв предупреждению, отец попытался подойти к телу дочери. Ал, недолго думая, ударил мужчину в лицо кулаком и выкрикнул:

– Убью любого, кто приблизится к трупам!

Люди, видя мертвых родных, начали плакать и посылать проклятия… Альтису. Росомаха увидел свою мертвую сестру с разрубленной страшным ударом головой и окровавленные мечи в руках командора. Он шагнул вперед и встретился с наставником взглядом. Заготовленные проклятия на голову убийцы так и не слетели с языка. В глазах воина была насмешка. Насмешка и горечь. Пламенный сорвал зубами с запястья еще несколько стеклянных шариков и заставил себя их сгрызть. Стеклянное крошево и привкус крови во рту…

– Убийца проклятый, нелюдь! – Мать Росомахи и Марьяны, рыдая, подбежала к Альтису и полоснула ногтями ему по щеке.

Схватив женщину за руку, он больно сжал ее.

– Это то, от чего мы пытались оградить вас, глупые создания! – Его глубокий, сильный голос легко перекрывал крики и стенания. – Это война! В войне нет места жалости! Добро пожаловать в реальность!

Но разве потерявшие родных могут внять голосу разума, когда видят перед собой убийцу своих детей?! Муж все еще пытавшейся ударить демона женщины кинулся к «проклятому ублюдку», но тут Росомаха сильным ударом в челюсть сбил отца на землю.

– Отря-а-ад! – протяжно рявкнул десятник во всю глотку. – На защиту!

И сам, обнажив меч, встал против своих, защищая командора даже от собственных родителей. Слегка поредевший строй встал перед своим командором, прикрывая его собой. Многие оглядывались и всхлипывали тайком, стараясь унять боль при виде мертвых родных и друзей.

– Как вы можете!.. – Теперь брань уже полилась на ребят.

Разъяренный отец Росомахи шагнул вперед, сжимая кулаки, но наткнулся на вытянутый вперед меч и льдистый блеск в глазах угрюмого сына.

– Как ты можешь защищать убийцу сестры! – в бешенстве закричал мужчина.

– Как ты смеешь обвинять Белого командора! – не менее яростно заорал в ответ сын. – Марьяна была уже мертва! Командор лишь упокоил ее тело! И спас всех вас, неблагодарные твари!

– Не старайся, Ромаха, – насмешливый голос заставил вздрогнуть тех, кто его услышал, – добрые дела всегда наказуемы. Будь ты умертвием, я бы убил и тебя, не сомневайся. В войне нет правых и виноватых, десятник. Есть только убийцы и жертвы. Так уж вышло, что все вы – жертвы. А я убийца.

– Война закончилась! – крикнул кто-то из толпы дубравцев.

– Пока я жив – она продолжается, – негромко ответил Белый командор скорее сам себе, чем кому-то. Повернувшись к телам, он направил на них оба клинка. – Тесс фиор!

Усталость давала о себе знать, трупы горели дольше, чем рассчитывал Альтис, и ему пришлось расплести еще несколько заклятий-кристалликов, чтобы устоять на ногах.

Легкий ветерок развеивал серый прах. Восемнадцать оставшихся в живых парней все так же сжимали клинки против родных.

– Мечи в ножны! – резко приказал демон.

– Убрать оружие! – в свою очередь приказал Росомаха. – Кру-угом! Смир-рно! – Дождавшись выполнения своих приказов, десятник сказал: – Кто остается верен командору, шаг вперед. Отступники – шаг назад.

Не заставив себя долго ждать, вперед шагнули все восемнадцать парней.

– Не зря тебя звали Кровавым Кукловодом, – вышла вперед оставшаяся вдовой мать Мирослава. – Убийца, которому безразлично, кого убивать, своих или чужих! Убийца, способный натравить на мать родного сына!

От того, какой страшной мукой исказилось лицо демона, стоящим перед ним парням стало в сто раз больнее, чем было.

– Не смей говорить мне о смерти, человеческая женщина! Я сам – ее воплощение! Собственной кровью я платил, плачу и буду платить за ваши жизни! Я заплатил всем, что у меня было, за то, чтобы вы не узнали ужасов войны! Не смей мне говорить о том, чего не ведаешь!

Люди примолкли, не смея больше открыто идти против героя великой войны, верными которому остались их сыновья. В это время вернулся огромный черный къяр.

«Они прошли по второй дороге, но сейчас движутся лесом. Путь в обратную сторону для людей свободен».