Круг Земной - Стурлусон Снорри

LVII

Олав конунг велел построить себе усадьбу в Нидаросе. Ему выстроили большие палаты с дверьми с обоих концов. Престол конунга был посередине, а рядом с ним сидел Гримкель, его придворный епископ, и за ним – другие его священники, а с другой стороны сидели его советники. На престоле, прямо напротив конунга, сидел его окольничий Бьёрн Толстый и рядом с ним гости.[257] Когда к конунгу приходили знатные люди, их сажали на почетные места. Пиво пили у огня. Каждому из своих людей конунг поручал какое-нибудь дело, как это было принято у конунгов. У него было шестьдесят дружинников и тридцать гостей. Он сам устанавливал для них законы и раздавал плату. У него было тридцать работников, которые должны были делать в усадьбе все, что требовалось, и доставлять все необходимое, и множество рабов. В усадьбе был большой дом, где спала дружина, и большая палата, где конунг собирал своих людей и решал всякие дела.

LVIII

Обычно конунг вставал рано утром, одевался и мыл руки, а потом шел в церковь к заутрене. Потом он шел решать тяжбы или говорил людям о том, что считал необходимым. Он собирал вокруг себя и могущественных и немогущественных, и особенно всех тех, кто были самыми мудрыми. Он часто просил говорить ему законы, которые установил в Трандхейме Хакон Воспитанник Адальстейна. Сам он устанавливал законы, советуясь с самыми мудрыми людьми. Одни законы он упразднял, а другие добавлял, если считал это необходимым. Закон о христианстве он установил, посоветовавшись с епископом Гримкелем и другими священниками. Он прилагал все силы, чтобы искоренить язычество и те древние обычаи, которые, по его мнению, противоречили христианской вере. И вышло так, что бонды приняли законы, которые установил конунг. Сигват говорит так:

Олав конунг был человеком добродетельным, сдержанным и немногословным. Он был охоч до всякого добра и щедро его раздавал. С конунгом тогда был Сигват скальд, как раньше уже говорилось, и другие исландцы. Олав конунг подробно расспрашивал их о том, как христианство соблюдается в Исландии. Он считал, что оно там плохо соблюдается, раз законы там разрешают есть конину, выносить детей[259] и делать многое другое, что противоречит христианской вере и что делали язычники.

Исландцы рассказывали конунгу о многих могущественных людях, живших тогда в Исландии. Скафти сын Тородда был тогда законоговорителем в стране.

Олав много расспрашивал знающих людей об обычаях в разных странах и особенно часто спрашивал он о христианской вере и о том, как она соблюдается на Оркнейских, Шетлендских и Фарерских островах. Из рассказов он узнал, что там далеко не все хорошо. Он часто вел такие беседы или говорил о законах и порядках в стране.

LIX

Той же зимой из Швеции выехали посланцы конунга Олава шведского. Во главе их были два брата – Торгаут Заячья Губа и Асгаут Управитель. Всего их было двадцать четыре человека. Когда они перебрались через Кьёль и спустились в Верадаль, они созвали бондов на тинг и потребовали, чтобы те заплатили подати конунгу шведов. Бонды посовещались и сказали, что они согласны заплатить то, чего требует конунг шведов, но пусть-тогда Олав конунг с них ничего не берет. Они сказали, что не хотят платить подати и тому и другому. Посланцы отправились дальше по долине и везде на тингах им отвечали так же, и никто ничего не платил. Тогда они отправились в Скаун, созвали там тинг и потребовали, чтобы бонды заплатили подать. Но и здесь им ответили так же. Потом они поехали в Стьёрадаль и потребовали, чтобы там собрали тинг, но бонды не захотели идти на тинг. Тут посланцы поняли, что ничего у них не выйдет. Торгаут уже хотел вернуться назад в Швецию. Но Асгаут сказал:

– Я считаю, что мы еще не выполнили поручения конунга. Я поеду к Олаву Толстому, ведь бонды говорят, что сделают так, как он решит.

На том они и порешили, отправились в Нидарос и остановились там на ночлег. На следующий день они явились к конунгу. Он сидел тогда за столом. Они приветствовали его и сказали, что у них к нему дело от конунга шведов. Конунг попросил их прийти на следующий день. На другой день, выслушав заутреню, конунг пошел в палату, где собрался его тинг, велел позвать туда людей шведского конунга и попросил их рассказать об их деле. Начал говорить Торгаут. Он рассказал, с каким делом они приехали и какой они получали ответ от жителей Внутреннего Трёндалёга. Потом он попросил конунга, чтобы тот вынес решение по их делу. Конунг сказал:

– Когда страной правили ярлы, то было неудивительно, что народ должен был платить подати им, так как они имели право на власть здесь по рождению. Но было бы справедливее, если бы ярлы повиновались и служили законным конунгам этого государства, а не подчинялись иноземным конунгам и выступали против законных конунгов и изгоняли их из страны. А что касается Олава шведского конунга, который притязает на Норвегию, то я не знаю, какое право у него есть на такое притязание. И мы еще хорошо помним, сколько наших людей погубил он и его родичи.

Тогда Асгаут сказал:

– Не зря тебя прозвали Олавом Толстым. Больно высокомерно ты отвечаешь на слова, которые велел передать тебе такой могущественный правитель. Тебе невдомек, во что тебе обойдется гнев конунга. Многие, кто, как мне кажется, были помогущественнее тебя, уже испытали на себе его гнев. Если ты хочешь удержать власть в своих руках, тебе надо поехать к нему и стать его человеком. Тогда мы вместе с тобой попросим, чтобы он разрешил тебе править этой страной.

Конунг тогда спокойно отвечает:

– Я хочу дать тебе другой совет, Асгаут. Поезжайте обратно на восток р вашему конунгу и скажите ему, что ранней весной я отправлюсь к границе, которая издавна разделяет владения конунга Норвегии и конунга шведов. Пусть и он туда приедет, если хочет, чтобы мы заключили мир, с тем условием, чтобы каждый правил той страной, которой он рожден править.