Дело Кристофера - Александра Гейл

— Привет, — говорю я, подавляя нервоз. — Я так и не узнала цель поездки в Осаку. Она вообще есть?

Шон оглядывается на конференц-зал, а затем интересуется у застрявших в дверях проректоров:

— Ну вы там долго копаться будете?

А в подчинении у Картера, оказывается, господа очень талантливые! Одним взглядом объяснить кому-либо степень его презренности? Да я просто-таки зеленею от зависти.

— Заходи, — вполне миролюбиво говорит, наконец, Шон и закрывает за нами обоими дверь конференц-зала. Я сглатываю ком в горле. Зачем мы здесь? — Дело в том, что Такаши не просто так не участвует в нынешнем проекте. Мы с ним пишем еще один. И нам нужна твоя помощь.

Оу… а я-то было уже размечталась, что он из-за Ашера… Какая же я дура.

— Что за проект?

— Спросишь у Такаши. И никому ни слова. Понятно, Конелл?

Ох не нравится мне происходящее. Обхватываю себя руками и присаживаюсь на спинку стула.

— Я задал вопрос, — напоминает Картер.

— Во что ты меня втягиваешь? — вместо ответа спрашиваю я.

— Это просто проект.

— О котором ты боишься говорить вне закрытых дверей? — иронично интересуюсь я. — Очень похоже. Картер, скажи мне, что это за проект.

— Что было в пятницу? — вдруг спрашивает он.

— Шон, проект…

— Что было в пятницу? — невозмутимо переспрашивает он.

— Чего ты хочешь? — начинаю раздражаться я.

— Напомнить тебе о том, что было в пятницу.

— Я видела фото, — сухо отвечаю я.

— Ты рассказывала мне о том, как грустно иногда бывает здесь, в Сиднее одной.

— Я напилась, — начинаю я краснеть.

— И о том, что очень злишься на меня из-за яхты Эмилио Юнта.

— Я напилась, но это правда.

— А затем сказала, что понимаешь. Что не тебе с твоими проблемами судить, — обвиняюще тыкает в меня пальцем Шон, подходя ближе. Я сглатываю ком в горле. Все, я точно записываюсь в ряды трезвенников. — И ты меня целовала!

После этих слов я сильнее сжимаю себя руками. Боже мой. Да-да, мне совестно. А Картер, тем временем, делает еще один шаг ко мне, теперь он стоит вплотную, его губы приближаются к моим, стоит чуть вдохнуть, и они сомкнутся.

— А затем ты уехала с Ашером! — почти кричит он. — Какого. Черта?

— Я не могла сама уехать. Я даже не помню этого.

— Зато я помню! Ты уехала. Сама. В этом некого винить.

От этих слов, этой злости в его голосе я буквально повисаю на спинке стула.

— Неважно. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Я хочу снова тебя целовать.

Простота последней фразы пробирает до костей, но ее легкость не отметает проблемы. А как же Ребекка Йол, как же Эмилио Юнт и все эти интриги? А как же, в конце концов, журнальный столик?

— Я не могу. Ты абсолютно прав: спать с теми, кто для тебя ничего не значит, просто и приятно. Ашер гонит прочь чувство одиночества. А с тобой оно не исчезает. Думаю, мы и эти отношения как… как я и Франсин. То, что ходишь вокруг и жаждешь ласки не означает, что в итоге ее получишь. Шон, ничего у нас не получится. Пусть и хочется безумно…

Не знаю почему, но эти слова становится последней каплей, и мы бросаемся друг на друга.

Целуемся так, будто от этого жизнь зависит. О да, я тоже хочу его целовать. Мое лицо в сильном захвате рук, и оттого больно. Но еще больнее разорвать прикосновение губ, тел…

Мозг точно наркотиком парализован. Я забываю об Ашере, с которым, вроде как, встречаюсь, я забываю обо всем на свете. Кажется, своими губами Шон отобрал мою волю, взял в плен и больше не вернет, и от меня останется лишь пустое тело, подвластное только ему.

В данный момент кроме Шона мне ничего не нужно, а главное препятствие — узкая юбка… и то, что Картер вдруг пытается отстраниться.

— Я не идеальный, Джоанна, но извиняться за то, какой есть, не собираюсь. И если однажды ты перестанешь требовать от меня невозможное, то получишь все, что я могу тебе дать. А с Ашером у тебя ничего не выйдет. И очень советую тебе отказаться от этой идеи самостоятельно. Пока не начал действовать я сам, — хрипло шепчет он, а затем резко разворачивается и уходит.

Да, мне определенно есть над чем поразмыслить в Осаке.

В аэропорт я еду в гордом одиночестве, отказавшись от предложения Ашера проводить. Я оказалась меж двух огней и понятия не имею, что мне с этим делать. Шон и Ашер. Каждый хочет, чтобы я переосмыслила собственную жизнь. И мне определенно стоит это сделать, потому что несмотря на то, что я внезапно нашла почти идеального мужчину, завязывать с ним отношения не спешу. Кто в этом виноват? Брюс? Моя неуступчивость? Или все-таки не желающие поддаваться контролю чувства к Шону? Я знаю лишь одно: это ненормально. А Шон… а что Шон? Он не меняется, он точно программная директива #define. Вот он такой, и идите все к черту! А еще это правда — пока я пытаюсь сдвинуть его позицию хоть на дюйм, рискую состариться и отказаться ото всех ожиданий…

Самолет я переношу тяжело. Моя спина может казаться гладкой, точно у младенца, но это всего лишь иллюзия. Она болит и беспокоит меня даже во сне. Я не представляю, как полечу обратно так скоро. Радость одна — Такаши присылает целый лимузин, который везет меня прямо к нему в гости. Чудеса, да и только. Дом Такаши приятных воспоминаний не оставил и, признаться, все, что я о нем помню — сокрушительный наряд Пани. Но сегодня, выйдя из машины, понимаю, что весь негатив придумала сама. Тут довольно красиво. Не шикарно, как у Манфреда, не аскетично, как у Шона, а ровно на Бабочку Монацелли. Пусть жизнь Такаши и напоминает Санта-Барбару, он не так уж несчастен.

Мы с ним ужинаем традиционными суши, болтаем о ерунде, а когда, наконец, трапеза подходит к концу, Такаши спрашивает:

— Шон хотя бы рассказал вам, что это за проект? — спрашивает Такаши.

— Нет, конечно.

— Тогда у меня очень сложная задача… — вздыхает японец и несколько секунд просто молчит.

— Джоанна, этот проект вообще навряд ли легален… Потому что его задача — интерполировать собранные с электронных паспортов данные и, фактически, дать возможность некоторым инстанциям следить за местоположением человека в каждый момент времени. — И у меня отнимается дар речи.

— А разве этого… не мало?

— Мало. Но есть еще… сотовые телефоны. И GPS. — Боже, Картер неисправим, я его просто ненавижу! — И поэтому нам нужен человек, который знает, как разложить все это по полочкам суперкомпьютера. Шон считает, что это вы.

Чудненько! Теперь меня будут мечтать убить ВСЕ существующие ныне страны. Ничего, вариант с переездом в Антарктиду еще никто не отменял…

— Ты кинул меня в мясорубку, — кричу я на Шона по скайпу.

Он сидит в кресле и пьет, глядя точно на экран. На меня. И выглядит невероятно довольным и спокойным. Мне очень не нравится этот взгляд. Такое впечатление, что я веду себя в точности согласно его коварному замыслу!