Эртан-2 (версия с СИ) - Светлана Середа

— Попрощаться забыла, — неласково буркнула я, ужаснувшись собственным мыслям. — Всего хорошего, заходите еще.

Эльф улыбнулся.

— Знаешь, ты бы мне даже понравилась. Не будь ты настолько… — легкая презрительная гримаска, — человеком.

Следующие несколько дней мало чем отличались от двух предыдущих.

Меня лихорадило. Часы мучительного ожидания награждались минутами облегчения от коротких встреч, после которых неизменно становилось хуже — словно я умирала от жажды, а чашу с водой раз за разом проносили мимо моих губ. Иногда пелена жаркого тумана прорывалась моментами просветления, и тогда я думала о Дане.

Больше всего я жалела о том, как мы расстались. Если мы не увидимся больше, я так и останусь в его памяти злопамятной, мелочной и мстительной дурочкой. "Это не изменит того факта, что ты меня обманывал," — с пафосом бросила я. Но разве я на его месте поступила бы иначе? Не уверена. Мне тоже было бы чертовски важно знать, как любимый человек относится ко мне-настоящей. И кроме того, Дан был в чем-то прав, когда ревновал меня к Вереску. Я поняла это только теперь, увидев Советника. Магистр Эль-Стаури не был похож на внука. Общего — разве что глаза, да и то, если приглядеться, становилась заметна разница в оттенках синего. Но порой проскальзывало что-то — во взгляде, в повороте головы, в случайном жесте — и у меня останавливалось сердце.

В один из таких моментов прозрения до меня дошло, что я недооценила Советника. Он вовсе не пытался привязать меня к себе при помощи банального физического влечения. Его план был куда более изощренным.

Советник хотел, чтобы я собрала Звезду не по принуждению, а по доброй воле. И он подтачивал мою волю медленно и незаметно, как вода точит камень. Не в его силах было завладеть разумом, он мог влиять только на химические процессы в организме. Воля — составная часть психики, она не зависит от физиологии. Но Советник, подобно ловкому хакеру, нашел уязвимость в системе, и эта брешь называлась — целомудрие.

Смешно и пафосно, я бы сама ухохоталась, скажи мне кто об этом раньше. Когда природа раздавала целомудрие, я стояла в очереди за чем-то другим (наверное, за чувством долга), и добродетели мне досталось — всего ничего, то, что соскребли со стенок. Но даже эта малость, как оказалось, обеспечивала внутреннюю цельность, просто я раньше не замечала ее, как не замечают воздух, которым дышат.

А теперь во мне что-то сломалось. Каждое искушающее видение, каждый откровенный взгляд, каждая улыбка, предназначенная врагу, приближали к предательству. И это было самым страшным — ощущение, что я могу предать. Не по принуждению — по собственной воле.

Я еще хранила верность друзьям, но уже не доверяла себе. А ведь с этого начинается любая измена.

Когда я вышла из ванной, замотанная в полотенце, эльф уже был в комнате. Он вальяжно устроился в кресле — невозмутимый и надменный, как обычно, но под глазами пролегали тени. Вероятно, события развивались не так радужно, как рассчитывал господин Советник.

При виде меня его отчетливо передернуло от брезгливости.

— Оденься, — скривился он.

— Выйдите — оденусь, — огрызнулась я, пытаясь скрыть неловкость.

— Ты будешь в моем доме указывать, что мне делать? — холодно осведомился эльф.

— А я к вам в гости не напрашивалась!

— Я сказал, оденься!

Он взмахнул рукой, и горсть льдинок хлестнула меня по лицу. Я оторопело схватилась за горящую щеку. Чувства колебались где-то между "Как он посмел!" и "Наконец-то!" Вялотекущий процесс «соблазнения» уже давно стоял поперек горла. Интересно, на что еще его можно спровоцировать? Проигнорировав писк Умника, я дернула за край полотенца, и оно послушно упало к ногам.

Эльф стиснул подлокотники кресла так, что побелели пальцы.

— Тварь, — выплюнул он сквозь зубы. — Животное. Человеческое отродье.

Волна эмоций обрушилась на меня с такой силой, что я пошатнулась.

Советник не врал — он действительно испытывал ко мне отвращение. Но это была только часть правды: кроме отвращения, в его чувствах присутствовало вожделение, стыд, ненависть. Он хотел меня — и ненавидел себя за это. Ненавидел нас обоих.

Как-то со злости, желая уязвить Вереска, я съехидничала: "А что, разве интимная связь между эльфом и человеком не приравнивается к зоофилии?" Теперь эта фраза обернулась против меня. Я была комнатной собачкой, к которой хозяин испытывает порочное влечение.

Он ведь искренне полагает себя извращенцем, ошарашенно поняла я. Не в этом ли кроется причина его ненависти к людям? Или это — только следствие? В другое время меня бы непременно заинтересовал любопытный психологический феномен, но сейчас было не до того. Разум застилало унижение и какое-то болезненное удовлетворение: не только для меня ситуация была мучительной. Советник загонял себя в ловушку.

— Ты играешь с огнем, — зло сказала я. — Когда-нибудь ты не выдержишь и возьмешь меня силой. И тогда весь твой тщательно проработанный план полетит к чертям.

Воспаленное воображение тут же нарисовало картинку: эльф заламывает мне руки и роняет на кровать лицом вниз. Ощущение лихорадочного неровного дыхания на затылке было таким явственным, что меж лопаток прокатилась горячая волна. Я закусила губу, подавляя стон.

Эльф искренне расхохотался — моя реакция его позабавила.

— Не льсти себе, девочка, — сказал он неожиданно спокойным тоном. — Я живу с этим уже несколько сотен лет и научился справляться со своими чувствами. Так что советую все-таки одеться. Понимаю, тебе нравится думать, что я паду жертвой твоего очарования, но на самом деле ты в большей степени искушаешь себя, нежели меня.

Я принялась натягивать платье. Руки не слушались и норовили попасть не туда, мокрые волосы липли к спине.

— Мне не нужно твое тело, — продолжил Советник, равнодушно наблюдая, как я путаюсь в шнуровке дрожащими пальцами. — Мне нужно, чтобы ты была моей. Чтобы ты умирала и убивала по моему приказу. Это лишь вопрос времени, а оно у меня есть.

Меня трясло — от злости, унижения… и от сознания того, что он прав. Это лишь вопрос времени.

— Если ты так уверен в своем самообладании, эльф, отчего же ты боишься меня коснуться? Почему не решаешься посмотреть мне в глаза?

Улыбка улетучилась с надменного лица. Я снова задела его за живое.

— Дура, я щажу тебя, — жестко сказал он. — Я хочу сломить твою волю — но не разум.

— Или боишься потерять контроль над собой?

"И кто там говорил насчет игр с огнем?" — недовольно буркнул Умник.