Джефферсон - Игорь Ефимов

А что, если махнуть рукой на судью Чейза, на залог, на трёх адвокатов, взявшихся защищать его бесплатно, сесть на лошадь и поехать на запад, в дом единственного человека, который вот уже три года неизменно выражал одобрение его мыслям и писаниям, посылал деньги, подбадривал, обещал всяческую поддержку? Если он появится на пороге дома Томаса Джефферсона в Монтичелло, неужели хозяин закроет перед ним дверь? А если впустит, неужели шериф посмеет вытащить его силой из дома вице-президента?

Год назад он делился своими мечтами в письме Джефферсону: оставить поля злобных газетных баталий, уплыть вверх по реке Джеймс, купить 50 акров земли, найти сердечную виргинскую женщину, которая умела бы откармливать свиней, варить мамалыгу, заботиться о его сыновьях, мать которых умерла два года назад, а главное, помалкивать. Если понадобится, он готов был бы овладеть профессией плотника или другим каким-нибудь ремеслом — лишь бы вырваться из океана людской злобы и жестокости. Джефферсон ответил ему сочувственным письмом, но призвал пока оставаться в рядах тех, кто отдаёт свой талант и перо на защиту священного дела свободы.

О, Кэллендер помнил их первую встречу летом 1797 года! Сам вице-президент Соединённых Штатов явился в редакцию газеты «Аврора», чтобы встретиться с автором книги «История Америки за 1796 год». Высокий, нарядный, прославленный, богатый, приветливый. Он сказал, что читал и книгу о Британии и вполне согласен с эгалитарными идеями, изложенными в ней. Он сказал, что засилье федералистов в правительстве и конгрессе может быть чревато печальными последствиями для страны и что смелость честных журналистов должна сыграть очень важную роль в противостоянии им. Он не назвал Гамильтона по имени, но дал понять, что одобряет скандальные разоблачения этого лидера федералистов, сделанные в пятой и шестой главах книги «1796».

Уже в ранней юности Кэллендер открыл для себя это наслаждение: возноситься над знатными, богатыми, знаменитыми при помощи слов. Если ты критикуешь знаменитого писателя Сэмюэла Джонсона, значит, ты возносишься над ним на шкале таланта. Если ты разоблачаешь близорукость и упрямство палаты лордов, значит, ты умнее заносчивой британской знати. Если поливаешь сарказмом корысть и безнравственность членов парламента, значит, твои моральные критерии выше критериев, которым следуют народные избранники.

Разве мог он отказаться от этого наслаждения, переехав в Америку?

Нет, нет и нет! Незаслуженно вознесённые будут трепетать перед безжалостной правдой его разоблачений.

Когда Вашингтон подписал договор с Британией, Джеймс Кэллендер обрушил на него шквал упрёков: «Вы игнорировали глас народа и опустились до роли партийного лидера. Теперь никто не будет видеть в вас святого с непогрешимыми суждениями. Такое поведение позволяет нам сбросить повязку с глаз и увидеть, что перед нами не отец нации, а человек, претендующий на роль хозяина. Если был когда-нибудь политик, изменивший своим обязанностям перед страной и народом, то это, безусловно, Джордж Вашингтон».

Президента Адамса Кэллендер обвинял в разжигании войны, в тайном монархизме, в раболепии перед Британией. «Величайший лицемер, отталкивающий педант, непревзойдённый глупец… Странное сочетание невежества и свирепости, лживости и слабости… Характер гермафродита, в котором нет ни мужской твёрдости и решительности, ни женской мягкости и чувствительности. В управлении страной ему следует оставить лишь формальные функции: произносить речи перед конгрессом раз в году, подписывать принимаемые законы, появляться перед иностранными послами. За такую работу вполне хватило бы жалованья в тысячу долларов в год».

Доставалось и семье президента. Мало того что Адамc устроил своего сыночка, Джона Куинси, послом в Пруссию, он также тратил деньги налогоплательщиков на шикарные наряды сына, в которых тот появлялся при европейских дворах. А его супруга, знаменитая Абигайль Адамc? Знают ли простые американцы, сколько она потратила на убранство президентского особняка, на карету и лошадей, на торжественные приёмы?

Смешать с грязью самого Александра Гамильтона доставило Кэллендеру такое удовольствие, что он испытывал приступ злорадства, вызывая этот эпизод в памяти снова и снова. И как жалко, как беспомощно бывший директор казначейства пытался спрятать свои финансовые делишки под покров признания в адюльтере! Политическая карьера любимчика Вашингтона была кончена, это ясно. И кто же свалил этого колосса на глиняных ногах? Он, Джеймс Кэллендер, бедный изгнанник, бесправный иммигрант, имеющий в своих руках единственное оружие — молот правды.

Как правило, политики в своих спорах, критикуя действия оппонента, обязаны были выдвигать какую-то позитивную программу, разъяснять избирателям, какие шаги они предпримут для преодоления того или иного кризиса. На журналисте такая обязанность не лежала. Он мог написать, что «президент был обязан заставить Британию уважать права американских моряков и купцов», и при этом не задаваться вопросом, было ли подобное пожелание выполнимо. Его дело громко прокричать: «Позор!» — а там уж пусть другие исправляют нанесённый ущерб.

За восемь лет Кэллендер сумел заслужить такую репутацию бесстрашного скандалиста, что полезная информация сама стекалась к нему в виде анонимных писем, отправляемых на адреса газет, в которых он печатался. Он сортировал её, хранил и упивался своей властью над будущими жертвами разоблачений, не подозревавшими об опасности, нависшей над ними. Были среди этих писем и сообщения, бросавшие тень на его кумира Томаса Джефферсона — но этим он отказывался верить.

Вице-президент был выше подозрений, никакое пятно не должно было запачкать его репутацию.

Неправда, что он в юности завёл роман с женой близкого друга и соседа Джона Уокера. Не мог великий человек опуститься до банальной пошлой интрижки. И то, что он в зрелые годы пытался возобновить ухаживания, наверняка есть беспардонная клевета.

Неправда, что у себя в Монтичелло он завёл себе чёрную наложницу и наплодил с ней полдюжины детей. Негры внушали Кэллендеру только отвращение и брезгливость; вообразить, что достойный белый джентльмен обнимает обнажённую чёрную рабыню, он просто был не в силах.

Неправда, что вице-президент, при всех его доходах и солидном жалованье, запутался в долгах и часто вынужден брать новые займы, отдавая в залог земельные участки и невольников. Он просто непомерно щедр и порой заходит слишком далеко в своей благотворительности. Уж кто-кто, а Джеймс Кэллендер может подтвердить это на собственном примере. За три года он уже получил от хозяина Монтичелло несколько сотен долларов.