Сиротка. Расплата за прошлое - Мари-Бернадетт Дюпюи

Возбужденный предстоящей поездкой на санях до Роберваля и Валь-Жальбера, он с широкой улыбкой на лице пообещал не забыть.

— А вы приготовьте пиршество к нашему возвращению. Мин, дорогая, не теряй бдительности, запри на ключ этих четырех барышень. Людвиг, ты остаешься единственным мужчиной на борту. Я доверяю тебе всех этих женщин и детей. Ты знаешь, где я храню ружье и патроны.

— Да, Тошан, я буду сражаться, как хлев!

— Как лев! — со смехом поправила его Акали. — Как забавно!

Молодой немец беспомощно развел руками и тоже засмеялся. Это действительно был очень красивый мужчина с идеальными чертами лица в окружении светлых кудрей. Акали считала, что у него самые красивые голубые глаза на свете. Она видела в нем ангела, нет, архангела Гавриила, случайно оказавшегося среди них.

Тошан встал на край полозьев и щелкнул языком.

— Подожди! — крикнула Эрмин. — А поцелуй на прощанье?

Она вытянула к нему шею и прижалась своими ледяными губами к его губам, на удивление теплым. Киона, державшая за руку Мари-Нутту, сжала ее пальцы, растроганная этой сценой.

— Констан, скажи папе «до свидания», — велела Мадлен, держа мальчика на руках.

Ребенок с раскрасневшимися от холода щеками замотал головой. Собаки бросились вперед, снег заскрипел. Тошан умчался вдаль. Они увидели, как он исчез за стволами деревьев, и каждый почувствовал себя немного осиротевшим.

Все молча вернулись в дом, с удовольствием оказавшись на просторной кухне со светлыми деревянными стенами, где всегда вкусно пахло бульоном, так как основой их рациона были тушеные овощи. Эрмин с трудом сдерживала слезы. Она бы многое отдала, чтобы сопровождать своего мужа в этой поездке на санях. Но на ней лежали обязанности хозяйки дома, которая должна была организовывать их повседневную жизнь.

— Давайте подумаем, как нам лучше все устроить, — сказала она, сидя за столом за чашкой чая. — Людвиг, вам не сложно будет заменить Тошана в том, что касается дров и курятника?

— Мне это вполне подходит.

— Нам предстоит так много всего приготовить для рождественского вечера. У меня умопомрачительные планы!

— Умо… помрачительные? — повторил он. — Я не понимаю, что это значит.

— Амбициозные, — пояснила Шарлотта, выходя из своей комнаты. — Или потрясающие. Томас только что поел и теперь спит. Не разговаривайте слишком громко.

Молодая мать присела возле камина. На ней была широкая юбка из шотландки и зеленый жилет, облегающий пышную грудь. Повязав темные кудри черным платком, она сидела с отсутствующим видом. Несмотря на все свои усилия, Шарлотта не могла смириться с увечьем малышки Адели. Это делало ее не приятной в общении. «Нам предстоит провести вместе всю зиму, — подумала Эрмин, глядя на подругу. — Если она не изменит своего поведения, будет непросто».

— А мы, мама? — спросила Лоранс. — Как мы можем тебе помочь?

— На вас посуда и поддержание огня. Печи не должны гаснуть и слишком сильно разгораться. Позаботьтесь также о выпечке. Акали, если ты не против, будешь присматривать за малышами.

Бабушка Одина одобрила подобное распределение обязанностей, от которых сама она была освобождена. Старая индианка с утра до вечера занималась шитьем. Она принесла в своих тюках большое количество шкур, которые теперь дубила, резала и сшивала, словно собиралась одеть всю семью.

— Мы так счастливы здесь, в Большом раю, — заметила Киона. — Ты помнишь, Мин, как я жила с мамой в Робервале? Шарлотта и Симон срубили для меня елку на Рождество. Она была украшена разноцветными электрическими лампочками. Я проводила целые дни, сидя на ковре и любуясь своей елкой.

— Да, я очень хорошо это помню. Тала поставила тебе в комнате кроватку. И ты засыпала, глядя на елку.

— Я написала письмо Луи и папе. Как думаешь, им будет приятно?

— Конечно, милая.

Киона поблагодарила Эрмин одной из своих прелестных улыбок, лучезарных и мечтательных. Она взяла книгу с полки и уселась под душистой елкой с блестящими украшениями.

— Сегодня я читаю! — сообщила она.

— А что ты читаешь? — спросила Мари-Нутта.

— «Питера Пэна» Джеймса Барри! Я ее уже читала, но мне очень нравится эта сказка. Питер Пэн летает по небу, он живет в воображаемой стране с потерянными детьми, которые никогда не вырастают. Я тоже иногда летаю. И я хочу, чтобы мне всю жизнь было двенадцать лет…

От этого заявления всем стало немного не по себе. Шарлотта пожала плечами, Эрмин сдержала вздох, а Мадлен незаметно перекрестилась. Киона, уже погрузившись в чтение, не обратила на это внимания.

За окном густыми белыми хлопьями сыпал снег.

Мукки еще раз посмотрел в окно. Уже начинало темнеть, а его отец до сих пор не приехал. Паренек не знал, когда точно Тошан отправился в путь, и его терзала тревога. Не сомневаясь, что отец сумеет справиться с любой сложной ситуацией, он все же беспокоился, что не успеет прибыть на берег Перибонки вовремя.

— Бабушка, у папы, наверное, возникли проблемы, — обеспокоенно сказал он. — Если он еще немного задержится, мы вряд ли будем дома к Рождеству.

— Не волнуйся так, Мукки, — ответила Лора. — Хочешь чаю?

— Нет, спасибо.

Сидевший в уютном кресле Жослин сложил газету, которую перед этим листал.

— Займи себя чем-нибудь, мой мальчик, вместо того чтобы весь день торчать у окна. Ты же знаешь своего отца! Он может встретиться со старыми приятелями, поболтать с ними в гостинице или в порту Роберваля.

— В такой холод? — удивился Мукки. — Нет, это было бы странно.

Луи спустился по лестнице с насупленным видом. За несколько месяцев младший брат Эрмин сильно изменился. Он начал активно расти и теперь казался очень худым — кожа да кости, как выражалась Лора. К тому же один из преподавателей коллежа выявил у него проблему со зрением, и с тех пор он носил очки.

— А лично мне не к спеху, чтобы Тошан приезжал! — заметил он. — Я здесь сдохну со скуки без Мукки и Кионы.

— Ты будешь со своими родителями, сокровище мое, — ответила мать, обнимая его. — И прошу тебя, не разговаривай как Жозеф Маруа или твои одноклассники. Ведь я слежу за твоей речью с самого детства. Ты специально так делаешь?

— Ага! — бросил подросток, раздраженный ласками матери.

Жослин рассмеялся.

— Не хнычь, Луи, зато ты сможешь спокойно заняться своим металлическим конструктором.

Эта игра, очень популярная с начала века, состояла только из металлических деталей.

— Я еще просил аккордеон!

— Нужно было лучше учиться, — поучительно заметила Лора. — Ладно тебе, ворчун, иди полдничать.

В эту секунду с улицы донесся шум. Мукки бросился к двери и распахнул ее настежь.

— Папа! — завопил он. — Луи, ты только посмотри на эти сани! А собаки, они великолепны!

Мальчик выбежал на крыльцо в одних носках. Его бабушка и дедушка присоединились к нему в сопровождении Луи. Тошан помахал им рукой.

— Приветствую вас, дорогой зять! — крикнула Лора. — Что-то вы задержались в дороге. Мукки весь извелся, места себе не находил.

— У меня было много дел. Но теперь я здесь. Сынок, накинь куртку и обуй сапоги и помоги мне распрячь собак. И покормить. На ночь я запру их в сарае за конюшней. Мы отправимся в путь завтра утром, как можно раньше.

— Какие у вас красивые собаки! — заметил Жослин. — Это маламуты?

— У вас глаз наметан, Жослин! Да, чистокровные. Я планирую заняться их разведением и дрессировкой. Этих я приобрел уже обученными, но все же нужно было отшлифовать некоторые навыки.

Несмотря на пронизывающий холод, Лора не спешила вернуться в тепло. Она не видела Тошана с лета, и он казался ей еще более привлекательным. Возможно, это было связано сего лучезарной улыбкой и безмятежностью, читавшейся во взгляде темных глаз. Со своей медной кожей, прямым носом и сочными губами он как нельзя лучше соответствовал прозвищу «повелитель лесов».

«Наша милая Бадетта попала в самую точку, назвав его так, — подумала она. — Как жаль, что она вернулась жить во Францию! Я могла бы пригласить ее на Рождество».

Ее немного пугала мысль о рождественском ужине наедине с мужем и сыном, ведь она привыкла принимать многочисленных гостей в своем роскошном доме. Дезертирство Мирей ее тоже расстраивало.

«Не стоит раскисать! — подумала она. — Я пообещала больше не плакаться, если Луи обойдет беда». Полная решимости сдержать свое обязательство перед высшими силами, Лора оставила Жослина и Луи на крыльце. Она закрыла дверь и задернула штору. Затем проворно заварила свежего чаю и вынула из шкафа железную коробку с апельсиновым печеньем — небольшую роскошь, которую она себе позволила. Ее муж с сыном присоединились к ней почти сразу. Они восторженно обсуждали потрясающие сани и собак.