Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении» - Валерий Замулин

Второй эшелон танковых корпусов И.Ф. Кириченко и Б.С. Бахарова (31-я тбр и 32-я мсбр с артгруппой) имел задачу нарастить силу удара и восстановить численность танков первого эшелона после понесенных ими потерь при прорыве обороны у свх. «Октябрьский» и выс. 252.2. Но этот план рухнул с первых минут атаки.

Авторы исследований и мемуаров о Прохоровском сражении редко удерживаются, чтобы не описать кульминационный момент этой атаки – выход бригад двух корпусов к свх. «Октябрьский» и высоте 252.2. Читая строки о начале боя, создается впечатление, будто от ст. Прохоровка на противника двинулась стальная лавина из нескольких сотен советских боевых машин. В то же время им навстречу враг двинул стольже значительное число своих танков. В результате уже после нескольких минут бой превратился в некий ревущий гигантский клубок из стальных машин, огня и человеческих тел. Свою лепту и новые краски в эту эпическую картину внесли воспоминания уцелевших после войны участников сражения, отредактированные в «нужном направлении» людьми, как правило, далекими от армии. Бесспорно, на обычного человека подобное описание производит впечатление, и все, что запоминается, – это огромное поле, более тысячи танков, тонны искореженного металла и море огня. Профессионалы подобные рассказы воспринимают скептически. В лучшем случае как исторический анекдот, а большинство расценивают как ловкий прием, чтобы отвлечь внимание читателя от ошибок и просчетов советского командования, решившегося на эту необдуманную и толком не подготовленную кавалерийскую атаку столь значительными силами. В действительности все было значительно прозаичнее и страшнее.

Никакой сплошной лавины утром 12 июля на свх. «Октябрьский» и выс. 252.2 не двигалось. И как ни покажется странным, в той ситуации это оказалось для советской стороны губительным. Если бы 368 боевых машин И.Ф. Кириченко и Б.С. Бахарова двумя эшелонами действительно одновременно рванули на рубеж 2-го грп СС «Лейбштандарт», то, несомненно, они раздавили бы его. Но ни «бронированной лавины», ни «гигантского катка» организовать не удалось. Из-за того, что совхоз так и не был взят, а у кирпичного завода почти вся местность была изрезана балками, исходные позиции бригад второго и третьего эшелонов командованием армии были вынужденно отодвинуты от передовой на несколько километров, что заметно увеличивало интервал между вводом в бой первого и второго эшелонов корпусов. В лощине у кирпичного завода находились исходные позиции только 32-й тбр и трех батарей 1446-го сап, это порядка 80 единиц бронетехники. Большему числу боевых машин здесь развернуться невозможно, утром 12 июля 31-я тбр находилась не у кирпичного завода, а в поле в

2 км восточнее от него (в районе х. Барчевки). Батальоны этих бригад и батареи сап шли из района выжидательных позиций на исходные (к кирпичному заводу) по дороге, которая сужалась у завода и проходила по дамбе небольшого пруда, таким образом, они могли двигаться только одной колонной. Но и миновав это место, бригады 29-го тк не имели возможности развернуться в линию и набрать скорость. Сначала они должны были пройти через позиции 26-го гв. вдсп (два ряда окопов), затем 23-го гв. вдсп (еще столько же траншей). Танко-проходимые места перед передним краем этих полков были заминированы. Утром все минные поля снять не успели, а проделали в них лишь узкие проходы. Поэтому танки шли через позиции пехоты несколькими колоннами, рота за ротой по узкому коридору вдоль полевой дороги, которая была проложена параллельно железнодорожной насыпи. «Вечером 11 июля, – вспоминал командир саперного взвода 26-го гв. вдсп П.П. Коновалов, – по приказу подполковника Г.М. Кашперского было установлено минное поле в овраге на стыке с 42-й гв. сд (полоса 18-го тк. – В.З.) и перед НП полка (полоса 29-го тк. – В.З.), который находился в траншее на высоте метрах в 150 впереди кирпичного завода.

В этот же вечер было установлено минное поле на стыке с 28-м полком (на пути движения 29-го тк. – В.З.), которое оборудовал командир взвода саперного батальона дивизии лейтенант Ртищив.

…Утром 12 июля в минных полях перед НП проделали проходы для наших танков. Саперы дежурили возле проходов. При подходе танков пропускали их. По приказу капитана Сотникова (командир одного из батальонов. – В.З.) одно отделение саперов посадили на танки. После прохода танков мины перед НП сняли»[275].

Лишь после того как бригады миновали рубеж двух десантных полков и минные поля перед их траншеями, они начинали разворачиваться в боевой порядок «линия» на глазах 6-й роты 2-го грп СС (БО). Таким образом, враг имел возможность наблюдать, как идет построение танкового клина. Эсэсовцы не только приготовились к отражению удара, но и открыли артогонь на стадии выдвижения бригад.

Но и участок перед совхозом и выс. 252.2, где под огнем противника разворачивались и начинали атаку танковые соединения генерала И.Ф. Кириченко, был тоже очень узким – всего около 900 м. На нем полностью в одну линию не могла развернуться даже бригада, только батальон. Это привело к серьезным осложнениям с первых минут атаки. Во-первых, корпус не смог бросить в бой сразу значительное количество бронетехники, а вводил ее частями, со значительными интервалами между ними. Во-вторых, использовать скорость танков как один из главных элементов прорыва, на что так рассчитывало его командование, тоже не удалось. Бригады шли в атаку не широким фронтом, а скученно, большими группами, в этих условиях их экипажам было трудно маневрировать. Танки начинали набирать скорость лишь на подходе к выс. 252 и совхозу, но и здесь ситуация не менялась. На пути второго эшелона корпуса появилось много подбитых и горящих машин первых эшелонов, усилилась задымленность поля боя. В результате темп атаки падал.

Подготовка 18-го тк также оказалась существенно осложнена сменой района развертывания из-за прорыва рубежа 5-й гв. А 11 июля. В первый боевой эшелон корпуса вошли 181-й и 170-я тбр. Первоначально в приказе № 67 обеим бригадам ставилась задача атаковать противника, который, судя по этому документу, должен был находиться в районе: Андреевка, южная окраина Васильевки и далее в роще севернее свх. «Комсомолец». Исходя из этой оценки, первый эшелон корпуса имел задачу: пройти через Петровку, Прелестное и развернуться в боевой порядок «линия» на дороге, идущей из Михайловки к железной дороге. Но утром ситуация изменилась. При выдвижении 127-го гв. сп 42-й гв. сд, который должен был действовать совместно с корпусом, выяснилось, что немцы уже находятся не только в районе Михайловки, но и на западных и юго-западных окраинах Прелестного. Передовые подразделения гвардейского полка завязали бой с вражеской пехотой в этом селе. Поэтому 181-я тбр получила приказ сосредоточиться восточнее ранее указанного ей рубежа – в Петровке и оттуда наносить удар вдоль поймы Псёла в направлении сел: Михайловка, Васильевка, южная окраина Грезное.

170-я тбр должна была наступать слева от 181-й тбр, своим левым флангом продвигаясь у свх. «Октябрьский». Но на ее пути находилась не проходимая для техники заболоченная балка, подходившая вплотную к совхозу. Поэтому перед соединением была поставлена задача: атаковать северные окраины совхоза и после овладения им совместно с войсками 29-го тк двигаться в направлении леса, севернее свх. «Комсомолец». Другого пути для движения бригады В.Д. Тарасова вперед не было.

Исходные позиции 170-й тбр находились в 2 км восточнее Петровки, на дороге Прохоровка – Береговое и по западным скатам выс. 252.4. Путь на совхоз ее батальонам пролегал через туже балку, о которой я упоминал выше (протянувшуюся от Петровки к кирпичному заводу). Лишь водном месте она оказалась преодолима для танков, но дорогу через нее специально не готовили, потому что здесь находились позиции 26-го гв. вдсп. Отроги балки располагались таким образом, что сразу после выхода из нее танковые подразделения не могли развернуться в линию. Для этого им предстояло пройти несколько сотен метров. Но, преодолев это расстояние, они входили в зону прицельного огня из свх. «Октябрьский». Вместе с тем, разворачиваясь в боевой порядок, 170-я тбр сдвигалась в полосу соседнего 29-го тк (его направляющей 32-й тбр) и перемешивания их боевых порядков было не избежать. Участок перед совхозом, где могли развернуться батальоны подполковника В.Д. Тарасова, по ширине не превышал одного километра. В силу перечисленных обстоятельств было принято решение первой вводить в бой 32-ю тбр, а 170-ю тбр, хотя она и находилась в первом эшелоне 18-го тк, за ней.

За 170-й тбр, по проложенному ею пути, в район Петровки должен был двигаться и 36-й гв. оттп подполковника И.С. Митрашенко. Исходные позиции полка находились почти рядом с 31-й тбр в районе х. Кусты. Таким образом, даже бригады и полки первого эшелона 18-го и 29-го тк оказались разведены по месту, а значит, и по времени. Так, если 32-я тбр с батареями 1446-го сап и 181-й тбр располагалась примерно в 1,2 км от БО «Лейбштандарт», то 31-я, 170-я тбр и 36-й гв. оттп – 3–3,5 км. Расстояние для техники, в общем-то, незначительное, если не учитывать, что их путь через балку не был подготовлен заранее, так как накануне здесь шел ожесточенный бой, а они вышли к Прохоровке только ночью. Все это вместе существенно затянуло ввод их в бой.