Бен Гурион - Майкл Бар-Зохар

На время долгого отпуска, который Бен-Гурион взял перед уходом в отставку, Моше Шарет заменяет его на посту премьер-министра, а обязанности министра обороны временно исполняет Пинхас Лавон. О своем намерении «на два года» отойти от власти Старик сообщает другим министрам Рабочей партии Израиля только 5 октября. Шарет, хотя и сомневается в целесообразности этого демарша, присоединяется к своим коллегам, которые пытаются заставить Старика отказаться от принятого им решения. Он ничуть не сомневается, что в новой должности его ждут большие разочарования. Сперва его разочарует новый министр обороны, которого всячески продвигал Бен-Гурион; потом возникнут нелады от несходства характеров с новым начальником главного штаба Моше Данном. По правде говоря, эти проблемы начались еще в период временного исполнения им обязанностей премьер-министра.

12 октября 1953 года проникшим с территории Иордании террористам удается проскользнуть незамеченными в израильскую деревню и забросать гранатами жилой дом, в результате чего погибают женщина и двое ее детей. Известие об этом вызывает в Израиле значительный резонанс, и руководящие круги приходят к убеждению, что эту акцию иорданцев нельзя оставить без ответа. В этот день Бен-Гурион вместе с заместителем министра обороны Пинхасом Лавоном, начальником главного штаба Мордехаем Маклефом и командующим маневрами Моше Даяном находится с инспекционным визитом на Севере, где проходят большие военные учения. Узнав о покушении, все четверо проводят импровизированную конференцию рядом со своим «джипом». Бен-Гурион, который юридически находится в отпуске (обязанности министра обороны временно исполняет Лавон), не принимает участия в дискуссии и ограничивается тем, что слушает выступающих.

Лавон, Маклеф и Даян решают провести репрессивную операцию — самую крупную из всех, проводимых ранее. Для этой цели они выбирают иорданскую деревню Кибия, которая является базой и убежищем террористов. План заключается в том, чтобы направленное туда подразделение взорвало несколько деревенских домов. Для придания этой акции большего устрашения предусматривается уничтожить примерно 10–12 иорданцев.

Для руководства проведением операции Моше Даян немедленно отправляется в штаб-квартиру. С самого начала этот рейд в Иорданию задумывается как акция мести за убитых женщину и детей, а также с целью продемонстрировать иорданцам, что отныне Израиль намерен прибегнуть к возмездию. Из штаб-квартиры приказы передаются командованию, которое выделяет группу парашютистов во главе с молодым майором Ариэлем Шароном.

Никто не интересуется мнением Моше Шарета, временно исполняющего обязанности премьер-министра, и Лавон ограничивается лишь случайным упоминанием о намеченной операции. В тот момент Шарет не ставит перед собой какой-либо задачи, но на следующий день, охваченный сомнениями, вызывает к себе Лавона и сообщает ему, что возражает против подобной акции, на что тот парирует: «Бен-Гурион с вами не согласен». Шарет пишет Старику письмо с просьбой вернуться и занять свою должность, «поскольку я не буду председательствовать на следующем воскресном заседании».

Именно в тот момент, когда Шарет пишет письмо, парашютисты и бойцы 101-го отряда готовятся к операции. Время «Ч» назначено на 21.30. Около 100 человек, несущих на себе 600 килограммов взрывчатки, подходят к Кибии и начинают штурм, убивая при этом 12 иорданцев, преимущественно солдат. Охваченные паникой жители покидают свои дома и в поисках убежища бегут в соседние деревни. Никто не препятствует их уходу из обезлюдевшего и погруженного в темноту поселка. Тишину нарушает лишь монотонная заунывная восточная мелодия, доносящаяся из покинутого дома, хозяин которого в спешке забыл выключить радио. На этом музыкальном фоне внезапно раздается целая серия взрывов. Парашютисты не осматривают дома, подлежащие уничтожению — заложив взрывчатку, они тут же переходят в другой. В одном из домов офицер-подрывник уже поджег бикфордов шнур, как вдруг услышал детский плач. Схватив прятавшуюся в углу девочку, он чудом успевает вывести ее из заминированного дома и отправить в ближайшую деревню.

Выполняя приказ, десантники и не подозревают, что совершают массовое убийство. Десятки женщин, стариков и детей спрятались в погребах, на чердаках или просто под кроватью. Парализованные страхом, они молчали, и никто из солдат не заметил их присутствия. В течение трех часов взрывы следовали один за другим, затем 101-й отряд вернулся на израильскую территорию. Было разрушено сорок пять домов. Вернувшись с задания, Ариэль Шарон представляет командованию рапорт, в котором указано число человеческих жертв — 10–12 человек, как и планировалось. В ответ Даян пишет записку: «Вы единственный!».

Чудовищная правда становится известна на следующий день, когда иорданцы возвращаются в деревню. Семьдесят трупов, среди которых десятки женщин и детей, нашли последний приют под обломками своих жилищ. Эта жестокость ужасает весь мир и вызывает серьезную тревогу в израильской армии. Моше Шарет потрясен. Не зная, чью сторону принять, главный штаб решает отказаться от коммюнике. Правительство и Кнессет сталкиваются с небывалым размахом протеста международной общественности и возмущением, которое это преступление вызвало у населения и правящих кругов Израиля. Черчилль направляет Бен-Гуриону послание с выражением самого сурового осуждения. Кабинет министров в полной растерянности.

18 октября Бен-Гурион возвращается из отпуска и председательствует на заседании Совета министров. На вопрос, знал ли он о готовящемся рейде в Кибии, он с невинным видом отвечает: «Я был в отпуске, и никто не спрашивал моего мнения на этот счет. Но если бы меня об этом спросили, я бы ответил: «Действуйте!». — «Формально Бен-Гурион был прав, — вынужден прокомментировать его ответ Мордехай Маклеф. — В это время Старик действительно был в отпуске, и хотя никто не спрашивал у него совета, он, конечно, был в курсе». Бен-Гурион добавляет: «Все, что я знаю об этой операции, мне рассказал временно исполняющий обязанности министра обороны, а именно: акция была проведена самими жителями приграничных деревень». По настоянию Бен-Гуриона в этом же ключе было составлено и официальное коммюнике, в котором подчеркивалось, что поселенцы действовали по собственной инициативе. Текст коммюнике был опубликован в Израиле и передан за рубежом. В отличие от Моше Шарета, Бен-Гурион убежден, что армия ни в коем случае не должна брать на себя ответственность за случившееся. Впоследствии он признается, что солгал и попытается оправдаться весьма своеобразным способом: