Погружение (ЛП) - С. Уолден

— Нет. И я думаю, что ты думаешь, что не имеешь права испытывать к нему чувства из-за того, что его показали по телевизору с теми другими парнями, — сказала доктор.

Она объясняла мне это уже не в первый раз. Она делала это уже три года. Но мне казалось, что она меня еще не убедила, или мне просто страшно. Возможно, и то, и другое.

— Он не один из тех парней, Брук. И в глубине души ты это знаешь. Вот почему ты еще влюблена в него и хочешь быть с ним. Ты просто думаешь, что тебя дискредитирует как настоящую жертву то, что ты встречаешься с парнем, который знал об изнасиловании и не сообщил о нем.

— Это не так?

— Нет.

Я выдохнула, и только тогда заметила, что задержала дыхание на этом последнем слове.

— Ты должна простить его, Брук. Если не ради него, то ради себя, — сказала доктор Мэрривезер. — Но я подозреваю, что ты хочешь простить его ради вас обоих, потому что ты любишь его.

Я даже не думала об этом. Я просто сказала это:

— Я люблю его.

— Я знаю. Я знала это три года, — ответила доктор.

— Но я думаю, что он двигается дальше, — сказала я.

По правде говоря, я надеялась, что Райан двигается дальше, чтобы он нашел своего рода мир, который позволил бы ему простить себя. Я хотела этого для него, несмотря на мой непрекращающийся гнев. Я думала, что это главным образом гнев, который не хотел, чтобы все это оказалось правдой, не желал видеть ошибку, потому что так много времени в «Черити Ран» он был моим спасителем. Он был идеален в моих незрелых глазах, и теперь мне пришлось столкнуться с Райаном в качестве другого человека: хороший и плохой — и зыбкая грань между этими понятиями.

Я попрощалась с доктором Мэрривезер и продолжила проверять последнюю страницу сочинения для преподавательских курсов доктора Хоскинса. Я не собиралась получать степень преподавателя, только степень бакалавра уголовной юстиции, но я ходила на курсы доктора Хоскинса, потому что он мне нравился. Он был у меня на курсе сочинительства для первокурсников, мне понравился его стиль, и я записывалась на все его занятия, которые вписывались в мое расписание. Но я не могла сконцентрироваться, в моей голове все повторялись слова доктора Мэрривезер: «Ты должна простить его».

С моей стороны это было сиюминутное решение, и я рада, что набрала номер до того, как струсила.

— Мне нужна помощь, — сказала я в трубку.

— Что такое, Райт? Только не говори мне, что ты узнала об очередном школьном секс-клубе? — ответил Тэрри.

— Мило. И нет. Дело не в секс-клубе, — сказала я.

— Ну, ты же не можешь винить меня за то, что я так подумал. То есть, вот она ты, изучаешь уголовную юстицию. Как это назвать, «клише»? — спросил Тэрри.

— Заткнись! — засмеялась я.

— Что дальше, Эрин Брокович? (Прим. Эрин Брокович-Эллис (Erin Brockovich-Ellis;) — паралегал, правозащитница и активистка охраны окружающей среды).

— Во-первых, ее дело не имело ничего общего с сексуальным насилием. Это было экологическое дело. Во-вторых, я учусь на юриста.

Тэрри присвистнул.

— Боже, Райт. Тебе нужно расслабиться и сходить, например, на свидание.

Я пожала плечами.

— Думаешь, со мной что-то не так, раз я не была на свидании три года?

— Да.

Я закатила глаза.

— Ну, я потому и звоню.

— Райт, ты милая и все такое, но разница в возрасте...

— Фу! Я бы никогда в жизни не стала с тобой встречаться! — объяснила я. — Это Райан. Я звоню насчет Райана.

— Райан? Как Райан Фостер? — спросил Тэрри.

— Да.

Последовала небольшая пауза.

— Почему ты хочешь знать что-нибудь о Райане? — оборонительно спросил он.

— Просто хочу. Мне нужно кое-что сказать ему. Ты узнаешь, где он? Чем он занимается? Я попыталась найти его, но у меня ничего не вышло.

— Уверена, что хочешь этого? — спросил Тэрри. — В смысле, после всего случившегося?

Я сделала глубокий вдох.

— Терри? Я хочу туда поехать. Ты можешь просто найти его для меня?

Еще одна пауза.

— Да, я сделаю это.

***

Мне понадобилось два с половиной часа, чтобы доехать из Чапел-Хилл в Уилмингтон. Я понятия не имела, что Райан был так близко. Последнее, что я слышала, его семья переехала на север, чтобы быть рядом родственниками в Пенсильвании. Я думала, что он останется там навсегда, но он всегда говорил мне, что хотел бы жить на берегу океана.

Я чувствовал себя немного виноватой за отказ Грэтхен. Мы планировали девичьи выходные, потому что я не видела ее целый месяц, но она была настроена решительно, как только я рассказала ей свой план о воссоединении с Райаном.

— Ну, наконец-то! — она завизжала в телефон.

— Ты не злишься? — спросила я.

— Боже, Брук! Ты смеешься? Иди. Я приказываю тебе идти. Вперед и еби ему мозги все выходные. И это приказ, — ответила Грэтхен.

Я захихикала.

— Не могу тебе это пообещать. Я даже не знаю, помнит ли он меня.

Грэтхен рассмеялась.

— Что? — спросила я.

— Поверь мне, Брук. Он тебя помнит.

Я поняла, что Грэтхен имеет в виду, но, думаю, что она недопоняла меня. Я знала, что Райан помнит меня, но я не была уверена, помнит ли он любовь, которую ко мне испытывал.

— Спасибо, что ты такая милая, — сказала я.

— Пожалуйста, — ответила Грэтхен. — Но лучше расскажи мне все. И я имею в виду все, Бруклин Райн, или я буду в бешенстве.

Я улыбнулась.

— Хорошо.

Мое сердце забилось чаще, когда я пересекла мост на пути к Райтсвилл Бич. Райан не шутил, когда говорил, что хочет жить у океана. Это место даже не в десяти минутах езды до воды. Он жил у самой воды в маленькой квартирке на морском побережье. У меня ушла пара минут, чтобы найти ее. Его квартира вообще-то была одной из нескольких в большом пляжном доме. Я представила, каких астрономических размеров его квартплата, независимо от размеров его жилища.

Я поняла, что входная дверь выходит к океану, и вместо того, чтобы идти по каменной дорожке, ведущей к входу, я решила снять шлепанцы и пройтись по песку. Он был теплым и бархатистым и скользил между моими пальцами. Подойдя к входной двери, я застыла. Я не была уверена, что хочу сказать. Я не видела Райана три года, отказывалась разговаривать с ним, пока его семья не уехала на север. С тех пор я жалела об этом решении, но мое сердце все еще воевало с разумом, отказываясь прощать, веря, что он монстр, игнорируя возражения Люси, что он не такой.

Я постучала в дверь, пока не струсила. Мне не пришло в голову, что его может не быть дома. Было пять вечера; возможно, он еще на работе или на занятиях. Я даже понятия не имела, учится ли он в колледже. Я заставила Люси пообещать, что она прекратит рассказывать мне новости о нем после первого года. Она рассказывала о нем еженедельно и старалась то и дело всунуть информацию о нем в разговор. Просто для меня это стало слишком болезненным, и я сказала ей, что больше не хочу ничего знать.