Крестраж # 1 часть вторая - Рейдер

Помещение, в которое я вошёл, оказалось не слишком обширным, но снабженным огромным камином, сейчас жарко растопленным и являющимся единственным источником освещения. Скорее всего этот камин и к транспортной сети волшебной Великобритании подключён. Потому как мне смутно припомнилось, что именно из этой комнаты год назад прибывали гости из министерства и родители учеников, в тот раз, когда неподалеку от школы я устроил персональное сафари на дементоров.

Около камина, заложив за спину руки и задумчиво смотря в пламя стоял Крам, а рядом, в мягком кресле с высокой спинкой, вольготно развалилась Флёр Делакур. Когда я вошёл, они оба обернулись и с интересом уставились на третьего чемпиона.

Я молча осмотрелся и прошёл в сторону приглянувшегося мне кресла. Стратегическое такое местечко, откуда, если что, я смогу «откусаться». Кресло стояло очень уж удачно — практически в углу и спинкой к стене. Из него открывался вид и на комнату, и на вход, и на болгарина с француженкой.

А вот когда я приблизился к чемпионам, и они попали в сферу чувствительности моей эмпатии, то тут у меня появилась дополнительная информация, поводы к размышлению и анализу. Если Крам в своих эмоциях был мрачен, так же как и с виду, то вот с француженкой в её эмосфере стали происходить странные события.

Поначалу, Делакур, с ленивым и капризным видом хотела у меня спросить что-то нейтральное, но по мере моего приближения в её голубых глазах стали расширяться зрачки, дыхание сбилось, а в эмоциях она… по-моему, очень сильно возбудилась. Именно в «том самом» смысле!

«Это что за дела?!»

Только когда я уселся в кресло и стал нахмуренно разглядывать своих коллег по Турниру, с попытками припомнить возможные события, мне стала понятна такая реакция француженки…

«Там» она упоминала, что в её палочке сердцевина из волос её «гранмама», то есть бабки. Получается, что Делакур и сама вейла, а не как она утверждала, что полувейла. У вейл не бывает полукровок. Строго говоря и технически: эта раса волшебных существ — все полукровки, потому что для рождения вейлы требуется только мужчина маг и только вейла, и в результате всё равно получается чистокровная вейла, которой требуется уже новый маг для рождения следующей вейлы. И так по кругу. Особей вейл мужского пола не существует в природе.

Так что ещё раз переворошив свои знания по магозоологии, я ещё больше скривился и мне очень захотелось отсюда куда-нибудь уйти и желательно подальше. Делакур, судя по моей эмпатии, — эта самая вейла и есть. А у них, если верить моим знаниям, сильно развиты инстинкты. Для половозрелой вейлы найти сильного и подходящего по возрасту мага — первейшая задача для своего будущего потомства. И чем сильнее магически такой волшебник, тем лучше, сильнее и «качественнее» получается следующая вейла.

И ещё одно. Вейлы не умеют и не могут любить. Не предусмотрен такой механизм в их организме. Заботиться и переживать о своем потомстве они могут, что во многом обусловлено инстинктами выживания, но полюбить кого-либо не способны. Ведь вейла — это не человек, а существо умеющее человеком притворяться. Как кицунэ, примерно. Однако, даже кицунэ любить научились, хоть и по-своему.

«Твою мать! Не было печали!» — с расстройством подумал я.

Эти создания, пользуясь своим механизмом природного обольщения, уничтожили столько ветвей магов, сколько не уносила ни одна волшебная война. Причем не пролив ни одной капли крови. Оболванить нужного мага и паразитировать на нём до конца жизни, заставляя заботиться о своем потомстве, — вот что такое вейла и вот за что их так не любят волшебники. Ведь вейла конкуренток терпеть не будет, и такой маг не может продолжить свой род рождением мальчика-наследника.

«Мерзкие твари…»

Вот почему она на меня так смотрела вчера вечером в день открытия Турнира, когда вся кодла иностранцев пожаловала в замок. Уже тогда почуяла перспективного волшебника и ощутила мою магическую силу. Только издалека. А сейчас, можно сказать, что я сам ей только что проехался по её инстинктам, подойдя слишком близко.

Прервав мои неприятные размышления, в комнату, споря на ходу, ввалилась целая делегация, возглавляемая Дамблдором. Каркаров и мадам Максим переругивались с Бэгманом и унылым Краучем-старшим, а рядом с директором, что-то обеспокоенно ему объясняя, шагала наша декан Минерва Макгонагалл. Замыкал шествие сосредоточенный Грюм.

***

— Из ряда вон выходящее событие! — воскликнул Людо Бэгман.

Протягивая руку для рукопожатия, он попытался эдаким живчиком подскочить ко мне, но, наткнувшись на мой прищуренный взгляд, почему-то моментально замешкался и «сдулся» в своём дружелюбном порыве.

— Да, беспрецедентное событие, дамы и господа! Кубок Огня трижды выбрал в Чемпионы одного и того же волшебника! — продолжал громогласно разоряться он.

Крам, прекратив хмуриться, удивлённо на меня посмотрел, а вот Делакур, по-моему, сейчас «с катушек слетит»…

— Огромное неувашенье! — воскликнула полувеликанша Максим. — Это нье куда нье годится! Чемпьион дольшьен соответствовать возрасту участников!

— Мистер Поттер, зачем вам понадобилось кидать в Кубок записку со своим именем трижды? — холодно и неприязненно спросил Крауч.

Я удивлённо на него посмотрел и ответил таким же, далёким от дружественного тоном:

— Похоже, вы мистер Крауч решили, что я просто первые записки ради тренировки закинул? Так вот нет. Мне такого не нужно. Единственный раз, когда я кинул записку в Кубок, был сегодня перед завтраком, что могут подтвердить множество свидетелей, вместе с находящимся тут директором Дамблдором. И безосновательно обвинять меня в том, что я провернул подобную шутку, я не позволю, сэр, — холодно ответил я.

Моя эмпатия сейчас со сбоями работает из-за множества возбужденных волшебников «на нервах». Этот Крауч почему-то ко мне настолько сильную ненависть испытывает, что он в эмофоне даже термоядерную похоть Делакур перебивает. Что это с ним?

Самым спокойным сейчас чувствуется только Дамблдор. Остальные более эмоциональны. Бэгман испытывает дикий азарт и мечтательное предвкушение, и на его лице огромными буквами «написано»: «Ставки!» и «Где взять или занять галеонов?». Грюм сосредоточен и готов к бою, а Макгонагалл и Олимпия Максим сейчас испытывают тревогу. Первая на мой счёт, а вторая за свою подопечную, потому что с француженкой сейчас что-то непонятное творится.

— Мистер Поттер, но зачем вам всё же понадобилось участвовать в Турнире? Это может быть смертельно опасно! — взволнованно воскликнула Макгонагалл.

— Мне нужно признание моей самостоятельности, а по законам магической Великобритании Турнир Трёх Волшебников даёт мне такое право. Министерство Магии не захотело признавать мою эмансипацию даже после