Камни вместо сердец - К. Сэнсом

Бросая друг на друга свирепые взоры, матросы двинулись дальше, а солдаты жестами восстановили замершее было движение.

Я почти поравнялся с ратушей. Двое стоявших возле нее людей в адвокатских мантиях, старший из которых всем весом опирался на палку, были заняты оживленным спором. Это были сэр Квинтин и Эдвард Приддис. На таком расстоянии я не мог слышать их разговор, однако на лице Эдварда лежала тревога, ничуть не похожая на то холодное превосходство, какое он выказывал во время нашей первой встречи. Отец явно пытался успокоить его. Заметив меня, Приддис-младший немедленно умолк. Я поклонился обоим, оставаясь в седле. Они ответили поклоном – холодным и официальным.

Проехав через городские ворота, я отправился прямо в солдатский лагерь. Запах испражнений и мочи, казалось, сделался еще крепче. К шатру цирюльника тянулась очередь: военные выходили из него обритыми и коротко стриженными. Неподалеку солдаты окружили двух своих товарищей, боровшихся и обнаженных по пояс. Среди зрителей я заметил Барака, стоявшего рядом с Карсвеллом. Оба были побриты, а на голове Стивена щетинился короткий ежик, такой же, как у Хью и Дэвида. Спешившись, я подвел к ним коня.

– Так что же смог рассказать тебе этот самый Уэст? – резко спросил Джек. Нетрудно было понять, что он сердится на меня.

– Нечто совершенно для меня неожиданное. Но расскажу потом. – Я повернулся к Карсвеллу: – Нам пора возвращаться в Хойленд. Мне хотелось бы попрощаться с капитаном Ликоном. Ты не видел его?

– Сейчас он беседует с сэром Франклином в его шатре. Не думаю, что разговор их затянется надолго.

Я посмотрел на борцов. Одному из них, рослому и крепкому, было за двадцать, а в роли его противника выступал Том Ллевеллин. Для столь молодого человека он обладал весьма внушительными плечами и грудной клеткой. Ллевеллин довольно быстро сумел бросить своего соперника на землю, где тот, тяжело дыша, признал свое поражение. Одни из зрителей приветствовали победителя, другие же смотрели на него угрюмо. На шеях многих висели большие кожаные кисеты с пожитками, из которых они доставали и передавали друг другу всякие мелкие вещи. Сосед Стивена передал ему двусторонний гребешок для вычесывания гнид, одна сторона которого с тонкими зубчиками была черна от раздавленных вшей, и крошечную костяную ложечку.

– А это что такое? – спросил я, указывая на ложечку.

– Черпалка для ушной серы, – бодрым тоном ответил Карсвелл. – Полезная штука для вощения луков. – Он швырнул Тому кусок ткани, чтобы тот вытер вспотевшую грудь. – Отлично, парень.

– Смотри-ка, кто будет следующим, – буркнул Барак. – Интересная пара.

В круг вступили Угрюм и Голубь. Обмениваясь яростными взглядами, они сняли безрукавки и рубахи. Угрюм был выше, и тело его казалось наделенным грубой силой, но на жилистом теле Голубя невозможно было найти и унции жира. Уперев руки в бока, Угрюм провозгласил, обращаясь к толпе:

– Мы тут ненадолго… и те, кто поставил на лопоухого, готовьтесь расстаться со своими ставками!

Ничего не ответив, Голубь просто посмотрел на противника и тряхнул руками, расслабляя мышцы, после чего переступил с ноги на ногу в поисках равновесия. Он серьезно относился к предстоящему поединку. Угрюм широко ухмыльнулся.

– А у нас с тобой будет собственное пари, лопоухий! – громким голосом произнес он. – Вот что: если я тебя положу, отдашь мне тот молитвенник, по которому в уголке читаешь свою «Аве Марию». Его семейка – в нашей деревне первые отказчики, парни!

– A если победителем буду я, – крикнул в ответ Голубь, – то получу твой бригандин!

Скандалист явно заколебался. В толпе раздались смешки. Кто-то выкрикнул:

– Принимай пари, Угрюм, раз ты настолько уверен в победе!

– Ставлю пол-гроата на победу Угрюма, – предложил Карсвеллу Джек.

– По рукам, – согласился тот.

Поединок продолжался минут десять. Мощь Угрюма натолкнулась на неожиданно сильное сопротивление его соперника. Я понял, что Голубь пытается утомить своего односельчанина. Гроза роты постепенно терял силы. В конце концов, Голубь повалил его на землю, но не броском, а ровным и могучим движением, заставившим проступить на теле все мышцы. Ноги высокого мужчины подогнулись, и он, тяжело дыша, повалился на землю. Голубь улыбнулся, наслаждаясь своей победой.

– Обменяйтесь рукопожатием и разделите чашу любви! – выкрикнул Стивен.

Голубь посмотрел на поверженного противника:

– Принесешь мне бригандин, когда очухаешься, мастер.

Подобрав свою одежду, он, не торопясь, пошел прочь. Проигравшие – а их было большинство – с неудовольствием полезли в недра своих кошелей. Барак выложил свой полугроат. Я увидел, что Ликон вышел из своего шатра в обществе сэра Франклина и Снодина. Остановившись, они продолжили разговор.

– Пошли, Джек, – проговорил я, – день подходит к концу. Надо попрощаться с Джорджем и отправляться в Хойленд.

Мой помощник помахал рукой солдатам:

– Прощевайте, парни, я должен доставить моего господина к нашим милостивым хозяевам!

– Начинаешь заимствовать шутки у Карсвелла, – проговорил я, когда мы направились от сборища.

– Нет, это мой собственный стиль, – возразил клерк.

Подойдя к Ликону, я заметил, что он тоже побывал у цирюльника. Герольд Снодин громогласно и сердито вещал:

– Молокососы, не способные обойтись без уютной постельки. Нытики, кривляки и слабаки…

– Ну, хорошо, Снодин, – испытующим тоном промолвил Гиффард, переводя взгляд на меня.

– Простите, сэр Франклин, за невольное вмешательство, однако мне хотелось бы попрощаться с мастером Ликоном… – сказал я.

Капитан роты нетерпеливо махнул рукой:

– Подождите. Снодин, пошлите сообщение о дезертирах сэру Вильяму Паулиту. Пусть известит ширы, чтобы искали их.

– Да, сэр Франклин. Но вот же дураки! – вновь взорвался Снодин. – Зачем они так поступили? Я же учил этих людей, я знаю их!.. – Он не отводил глаз от капитана Гиффарда. – Их повесят, если поймают?

– Король приказал вешать каждого дезертира, – не стал отрицать Франклин.

Герольд покачал головой, поклонился и направился прочь от шатра.

– Дезертиры, – сказал мне Ликон. – Вчера ночью сбежали двое.

– Их поймают, если они вернутся домой, – заметил я.

Мы с Бараком обменялись взглядами. Если бы мы последовали совету олдермена Карвера, Джек тоже был бы объявлен дезертиром. Джордж печально качнул головой:

– Бедные дурни. Если их поймают, повешение будет публичным. Все роты недоукомплектованы. Как и корабли – говорят, что в юго-западных графствах не стало рыбаков, и женщинам самим приходится вытаскивать баркасы на берег.

– Я видел в городе нескольких испанских моряков, – вспомнил я.

– Они берут всех, кто мало-мальски умеет ходить под парусом, за исключением французов и скоттов.

Наголо обривший голову Ликон, подобно Уэсту, показался мне много старше своих лет. Впрочем, взгляд Филипа был ясным и чистым, в то время как в глазах моего бывшего клиента снова появилось отсутствующее и пустое выражение.

– Джордж, – обратился я к нему, – боюсь, нам пора расставаться с вами.

Вице-капитан кивнул:

– Вы больше не вернетесь в Портсмут?

– Думаю, что нет. Во вторник мы возвращаемся в Лондон. – Я протянул ему руку. – Но моя молитва, чего бы она ни стоила, будет за вас и за ваших людей. Надеюсь, что мы с вами еще встретимся в Лондоне – в более счастливое время. Приводите с собой Карсвелла, я найду для него актерскую труппу.

– Более счастливое время… Да. Надеюсь на то, что оно настанет, – вздохнул Ликон.

Барак как будто бы сумел преодолеть наши разногласия, быть может, благодаря напоминанию о дезертирах. И пока мы ехали по острову Портси, я рассказал ему о своем разговоре с Уэстом.

– Так, значит, Эллен могла сама вызвать этот пожар? – удивился он.

– Если можно верить Уэсту.

– А ты считаешь, что нельзя?

– Не знаю. Если на нем лежит ответственность за нападение на Эллен, у него есть сильный мотив для того, чтобы сказать мне – или, о меньшей мере, моему воображаемому клиенту – нечто такое, что заставит его прекратить розыски. – Я посмотрел на Джека. – Только не беспокойся, во вторник, как я уже сказал, мы выезжаем домой. Здесь у меня нет власти, я не могу никого принудить к ответу на мои вопросы. И меньше всего могу заставить говорить Приддиса, единственного человека, который способен наделить меня информацией. Но когда мы вернемся в Лондон, – добавил я мрачным тоном, – там у меня появятся некие способы давления.

– Через королеву?

– Возможно. Когда она вернется из Портсмута.

– A как насчет Хью?

Я тяжело вздохнул:

– Если только визит Приддисов не подарит мне никакой зацепки, у меня нет никаких свидетельств даже мошенничества, если оно здесь было. Я не могу со спокойной совестью увеличивать издержки клиента.