Гений - Теодор Драйзер

Прочитав письмо, Юджин понял, что место ему обеспечено. И это навело его на любопытные мысли по поводу расслоения общества. Как чернорабочий он ничто, но, будучи художником, он может получить место чернорабочего. Следовательно, его дарование художника все же чего-нибудь да стоит. Оно дало ему возможность найти себе какое-то прибежище. Юджин с радостью за нее ухватился и несколько минут спустя вручил конверт младшему секретарю главного инженера. Он не был принят никем из заправил, но получил взамен другое письмо, адресованное мистеру Уильяму Хейверфорду, начальнику службы пути, малокровному джентльмену лет сорока, под началом которого, как Юджин узнал не далее чем через полчаса, работало тринадцать тысяч человек. Мистер Хейверфорд внимательно пробежал глазами письмо из конторы главного инженера. Он был очень удивлен странной просьбой Юджина и его внешним видом. Художники — люди странные. Вот, например, этот. В наружности Юджина он заметил какое-то сходство с самим собой.

— Художник? — внимательно переспросил он. — И вы хотите поступить к нам чернорабочим?

Он вперил в Юджина взгляд зорких, черных, как уголь, глаз, оживлявших его длинное грушевидное лицо. Юджин обратил внимание на его тонкие, белые пальцы и на копну темных волос над высоким бледным лбом.

— Неврастения? Мне в последнее время часто приходится слышать о ней, но сам я никогда этой болезнью не страдал. Я нахожу, что когда нервы начинают пошаливать, очень полезно прибегнуть к гантелям. Вы, вероятно, знаете эти штуки?

— Да, видел, — ответил Юджин. — Но моя болезнь, пожалуй, слишком серьезна, чтобы ее можно было вылечить такими средствами. Я много путешествовал, но и это не пошло мне на пользу. Мне, должно быть, полезно поработать физически, заняться делом, которое я обязан буду выполнять. Комнатная гимнастика тут не поможет. Вероятно, мне необходимо переменить обстановку. Буду чрезвычайно признателен, если вы возьмете меня на какую-нибудь должность.

— Что ж, может быть, вы и правы, — мягко сказал мистер Хейверфорд. Но только работа поденщика, как вы убедитесь, дело нелегкое. По правде говоря, я не уверен, что вы долго выдержите.

Он подошел к карте под стеклом, на которой были изображены все участки железной дороги от Новой Англии до Чикаго и Сент-Луиса, и спокойно заметил:

— Я могу вас направить куда угодно — в Пенсильванию, в Нью-Йорк, Огайо, Мичиган, Канаду. — Его палец неторопливо двигался по карте. — В моем распоряжении тринадцать тысяч человек, и они разбросаны чуть не по всей стране.

Юджин с изумлением смотрел на него. Какой пост! Какая ответственность! Этот бледный смуглый человек сидит, как механик у распределительного щита, и управляет такой гигантской машиной.

— У вас под началом целая армия, — просто сказал он, и мистер Хейверфорд улыбнулся в ответ своей бледной улыбкой.

— Советую вам послушаться меня и не бросаться сразу на работу на строительном участке. Вы вряд ли способны сейчас на тяжелый труд. У нас есть тут, под самым городом, в Спионке, небольшая столярная мастерская, которая, по-моему, как нельзя лучше отвечает вашей цели. Она расположена на излучине у впадения одной небольшой речушки в Гудзон. Сейчас лето, и поставить вас на работу под палящим солнцем с партией итальянцев было бы, пожалуй, жестоко. Мой совет: отправляйтесь в Спионк. Там тоже будет достаточно трудно. После того как вы слегка закалитесь, я с удовольствием переброшу вас на другую работу, если вы пожелаете. Денежный вопрос, возможно, не играет для вас большой роли, но вы будете получать определенную плату — пятнадцать центов в час. Я дам вам письмо к мистеру Литлбрауну, инженеру участка, и он позаботится о том, чтобы вы получили соответствующее назначение.

Юджин поблагодарил Хейверфорда. Мысленно он улыбнулся замечанию этого человека, что денежный вопрос не играет для него большой роли. Пожалуй, это и в самом деле разумное предложение. Спионк — недалеко от города. Да и по описанию маленькая столярная мастерская, расположенная у речной излучины, понравилась ему. Это место, как он обнаружил, ознакомившись с картами участка, находилось почти в черте города. При желании он может жить в Нью-Йорке, в худшем случае — на окраине его.

Последовало новое письмо, на этот раз адресованное мистеру Генри С. Литлбрауну, высокому, хмурому человеку, которого Юджин разыскал два дня спустя в Йонкерсе, в конторе участка; тот, в свою очередь, написал распоряжение мистеру Джозефу Бруксу, начальнику строительства в Монт-Хейвене, а секретарь последнего снабдил Юджина письмом к мистеру Джеку Стиксу, старшему мастеру столярной мастерской в Спионке. В пятницу Юджин вручил его по назначению, и в ответ ему было сказано, что он должен явиться на работу в понедельник в семь утра. Итак, Юджин мог поздравить себя с должностью поденщика.

Небольшая мастерская, о которой шла речь, была расположена в чрезвычайно живописном месте. Будь она построена по специальному заказу Юджина, и тогда нельзя было бы придумать ничего лучше. На небольшом мысе между рекой с одной стороны и железнодорожным полотном и маленькой речушкой (которую железная дорога пересекала выше по течению) — с другой стояло длинное приземистое двухэтажное строение с зеленой крышей, с красными стенами и огромным количеством окон, из которых открывался прекрасный вид на проходившие мимо яхты, пароходы и катера, на лодки, стоявшие у причала в небольшой тихой заводи, образуемой речкой. В воздухе звучала настоящая песня труда, так как мастерская была сплошь уставлена строгальными и токарными станками и тисками всевозможных размеров; огромный штат столяров изготовлял здесь столы, стулья, письменные столы — словом, всякую конторскую мебель, снабжая этими изделиями железнодорожные конторы и станции. На втором этаже перед каждым окном стояло по верстаку, а середину помещения занимало несколько машин — маленькая механическая ножовка, поперечная, ленточная и круглая пилы, строгальный станок и четыре или пять токарных. Внизу помещались машинное отделение, кузница, гигантский струг, большая ножовка и большая поперечная пила, склад и шкафы для инструментов. Во дворе высились штабеля лесоматериалов; здесь проходили рельсы, и дважды в день местный товарный поезд, так называемая «кукушка», останавливался чтобы сгрузить лес или принять готовую мебель и прочее. Направляясь к мастерской, чтобы предъявить письмо, Юджин остановился у невысокой аккуратной ограды, прислушиваясь к мелодичному гудению пил и любуясь красивой заводью.

«Не может быть, чтобы работа здесь была так уж тяжела», — подумал он. Он видел столяров, выглядывавших из окон верхнего этажа, и двух рабочих в коричневых комбинезонах и свитерах, разгружавших платформу. Они несли на плечах огромные брусья, имевшие в поперечнике три дюйма на шесть. Неужели и ему предложат заняться этим? Едва ли. Мистер Хейверфорд совершенно определенно указывал в своем письме к мистеру Литлбрауну, что Юджина следует нагружать работой постепенно. Перетаскивание тяжелых брусьев представлялось ему не слишком подходящим началом, но письмо он все же передал. Предварительно он оглядел противоположный высокий берег с намерением присмотреть местечко, где он мог бы жить и питаться, но ничего подходящего не увидел. Живописные склоны берега были застроены особняками нью-йоркских богачей, предпочитавших жить за городом, и их не могло интересовать предложение новоиспеченного подсобного рабочего сдать ему на некоторое время комнату со столом. Юджину рисовался уже уютный домик и приятные люди, ибо, как это ни странно, удача с приисканием хотя бы и столь ничтожной работы внушила ему уверенность, что близится конец злополучной полосе в его жизни. Теперь он, очевидно, пойдет в гору. Вот только бы найти пристанище на лето в какой-нибудь тихой семье. Осенью, если его здоровье пойдет на поправку, — а он не сомневался, что так и будет, — он выпишет сюда Анджелу. Возможно, что к этому времени какая-нибудь из комиссионных фирм — братья Потль, Джейкоб Бергман или Анри Ларю — продаст что-нибудь. Полтораста или двести долларов вместе с его заработком дадут им возможность прожить вполне сносно. При изобретательности и бережливости Анджелы, не говоря уже о его собственном вкусе, можно любому уголку придать красивый и благоустроенный вид.

Найти комнату было делом нелегким. Юджин по шпалам прошел до поселка, который виден был в отдалении из окон мастерской, и, не найдя ничего заманчивого в смысле месторасположения, вернулся в Спионк и прошел около полумили вверх по берегу речки. Эта разведка доставила ему огромное удовольствие: перед ним открылся полукруг хорошеньких коттеджей, раскинувшихся по склону холма, у подножия которого протекал серебристый ручей. Вдоль излучины реки тянулась дорога, а повыше — вторая. Юджину с первого взгляда стало ясно, что здесь царство преуспевающих средних буржуа, о чем свидетельствовали аккуратно подстриженные лужайки, яркие маркизы над окнами, цветы в синих, желтых и зеленых горшках на террасах и у дверей. Автомобиль, стоявший перед одним из домов, указывал на то, что местное население старается не отставать в своих вкусах от богачей, а летний ресторан по дороге в Нью-Йорк, у маленького моста через речку, говорил о том, что живописное расположение этого поселка не является тайной для любителей загородных прогулок. Ресторан был защищен от солнца тентами, а один из его балконов, уставленный столиками, висел прямо над водой. Юджина охватило желание поселиться в этой местности. Он бродил по поселку в прохладной тени деревьев, заглядывая то в один, то в другой дворик и думая о том, как хорошо было бы с помощью рекомендательного письма получить доступ к кому-нибудь из здешних обитателей. Эти люди должны были бы только радоваться присутствию в своей среде одаренного художника и утонченного человека. То обстоятельство, что он ради восстановления здоровья работает поденщиком на мебельной фабрике или на железной дороге, должно придать ему лишь особый интерес в их глазах. Бродя по поселку, Юджин увидел методистскую церковь своеобразной архитектуры, сложенную из красного кирпича и отделанную серыми каменными плитами. Пока он разглядывал цветную роспись высоких окон и четырехугольную, похожую на крепостную башенку, колокольню, у него мелькнула мысль — не обратиться ли к священнику? Он объяснит ему, чего хочет, покажет рекомендательные письма (Юджин захватил несколько старых писем от редакторов, издателей и художественных фирм) и подробно расскажет, зачем ему понадобилось сюда приехать. Его расстроенное здоровье и репутация художника должны расположить этого человека в его пользу, и тот, возможно, направит его к кому-нибудь, кто не прочь будет принять его к себе в дом. Было пять часов дня, когда он постучался в дверь пасторского домика; его проводили в кабинет пастора — большую комнату, тишину которой нарушало только жужжание мух на затененных шторами окнах. Через несколько минут вошел хозяин — высокий седой мужчина, одетый с суровой простотой и державшийся непринужденно, как человек, привыкший обращаться к большим собраниям. Он хотел уже спросить, чем может быть полезен Юджину, но тот предупредил его: