Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Было 23 декабря 1864 года. Декабрь, такой унылый и хмурый в Северном полушарии, должен был бы называться июнем на Австралийском материке. Ведь с астрономической точки зрения, здесь два дня назад наступило лето: начиная с 21-го время пребывания солнца над горизонтом ежедневно сокращалось на несколько минут. Таким образом, это новое путешествие Гленарвана должно было совершиться в самое жаркое время года, под почти тропическими лучами солнца.

Совокупность английских владений в этой части Тихого океана носит название Австралазии. Сюда входят Новая Голландия, Тасмания, Новая Зеландия и несколько соседних островов. Самый же Австралийский материк делится на несколько обширных колоний-провинций, очень отличающихся друг от друга как по величине, так и по своим природным богатствам. При взгляде на современную карту Австралии бросается в глаза прямолинейность границ австралийских провинций, — очевидно, англичане проводили их, нисколько не сообразуясь ни с горными склонами, ни с течением рек, ни с различием климата, ни с разноплеменностью населения. Эти колонии-провинции представляют собой примыкающие друг к другу прямоугольники, напоминающие мозаику. Во всех этих прямых линиях и прямых углах чувствуется не столько рука географа, сколько рука геометра. Только берега с их разнообразными изгибами, бухтами, мысами, заливами протестуют своей очаровательной неправильностью от имени природы против этой прямолинейности.

Это сходство между картой Австралии и шахматной доской вызывало заслуженные насмешки Жака Паганеля.

— Если бы Австралия была французской колонией, то французские географы, конечно, не проявили бы такой страсти к угольнику и рейсфедеру, — говорил он.

Обширный австралийский остров делится в настоящее время на шесть колоний-провинций: Новый Южный Уэлльс — столица Сидней, Квинсленд — столица Брисбен, Виктория — столица Мельбурн, Южная Австралия — столица Аделаида, Западная Австралия — столица Перт, и наконец, Северная Австралия, пока не имеющая столицы.

Колонистами заселены лишь побережья. Почти нет сколько-нибудь значительных городов дальше двухсот миль в глубь страны. Что же касается центральной части материка, представляющей собой по величине две трети Европы, то она еще почти не исследована.

К счастью, тридцать седьмая параллель не проходит через эти беспредельные пустыни, через эти недоступные области, уже стоившие науке стольких жертв. Гленарван не смог бы их преодолеть. Его интересовал лишь юг Австралии: надо было пройти часть провинции Южная Австралия, затем провинцию Виктория во всю ее ширину и, наконец, перебраться через вершину опрокинутого треугольника, представляющего собой провинцию Новый Южный Уэлльс.

От мыса Бернулли до границы провинции Виктория — около шестидесяти двух миль. Это расстояние можно было свободно покрыть в два дня, и Айртон рассчитывал к вечеру следующего дня уже расположиться на ночлег в Эппли, самом западном городе провинции Виктория.

Обычно в начале всякого путешествия как всадники, так и лошади проявляют некоторую пылкость. Против воодушевления первых ничего нельзя было возразить, но прыть вторых понадобилось умерить. Тот, кому предстоит далекий путь, должен беречь силы животного, на котором едет. Поэтому было решено проезжать в среднем не больше двадцати пяти-тридцати миль в день. К тому же приходилось соразмерять ход лошадей с медленным шагом быков — этих настоящих живых машин, теряющих во времени то, что они выигрывают в силе.

Колымага со своими пассажирами и провиантом была ядром экспедиции, ее движущейся крепостью. Всадники могли разъезжать по сторонам, но не должны были слишком удаляться от колымаги. Вообще, так как для всадников не было установлено никакого определенного порядка езды, каждый мог до известной степени действовать по своему усмотрению. Охотники рыскали по равнине за дичью, любезные кавалеры беседовали с обитательницами колымаги, философы философствовали. Паганель, совмещавший в себе все эти качества, должен был поспевать — и поспевал повсюду.

Переезд через провинцию Южная Австралия оказался малоинтересным. На протяжении нескольких миль ряд невысоких пыльных холмов чередовался с пустырями, называемыми в этом краю бушами, и с лугами, где там и сям виднелись группы кустов с остроконечными солоноватыми листьями — излюбленным лакомством овец. Между столбами телеграфной линии, недавно соединившей Аделаиду с побережьем, мирно паслись «свиные рыла» — овцы со свиными головами, встречающиеся только в Новой Голландии.

Эти равнины удивительно напоминали однообразные аргентинские пампасы: такая же, как там, ровная, поросшая травой земля, такой же резко вырисовывающийся на фоне неба горизонт. Мак-Наббс уверял, что они будто и не покидали Южной Америки. Однако Паганель утверждал, что местность скоро должна измениться, и его спутники, полагаясь на слова географа, стали ждать чего-то чудесного.

В три часа наш отряд очутился на обширной, безлесной равнине — так называемой Равнине москитов. Географ имел удовольствие убедиться в правильности этого названия. И путешественники и их лошади очень страдали от непрекращавшихся укусов этих назойливых двукрылых. Избежать укусов было невозможно. Легче было смягчить их нашатырным спиртом из походной аптечки. Паганель выйдя из терпения, проклинал надоедливых москитов, не перестававших жалить его.

К вечеру несколько живых изгородей из акаций придали равнине более веселый вид. Там и сям поднимались группы белых камедных деревьев; далее показались недавно проложенные колеи; затем стала попадаться растительность, вывезенная из Европы: оливковые и лимонные деревья, вечнозеленые дубы, и, наконец, потянулись изгороди. В восемь часов вечера быки, подгоняемые заостренной палкой Айртона, добрались до стоянки Ред-Гум. Словом «стоянка» здесь называется место, где разводится скот, представляющий собой главное богатство Австралии. Местные животноводы зовутся «скваттеры», то есть «люди, садящиеся на землю». И в самом деле, первое, что делает усталый колонист после своих скитаний по необъятным равнинам, — он садится на землю.

Стоянка Ред-Гум была невелика, но приняли здесь Гленарвана очень радушно. Под кровом этих уединенных жилищ путешественника всегда угощают, и в лице австралийского колониста он всегда находит гостеприимного хозяина.

На следующий день Айртон запряг своих быков уже на рассвете. Ему хотелось в тот же день добраться до границы Виктории.

Местность постепенно становилась неровной. До горизонта волнообразно тянулись холмики, усыпанные красным песком; казалось, что на равнину наброшен огромный красный флаг, складки которого раздуваются ветром. Малли — род сосен с прямыми гладкими стволами — простирали свои темно-зеленые ветви над тучными лугами, где бегало множество веселых тушканчиков. Дальше потянулись обширные равнины, поросшие кустарником и молодыми камедными деревьями. Потом на смену им появились отдельные деревья — первые представители австралийских лесов.