Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну что ж, мне давно пора было предположить, что бывает и так. Ведь если человек умеет снимать стресс питиём, то напиваться для него тоже не противоестественно.
Конечно, извести я о прибытии хотя бы минут за двадцать, медик привёл бы Келли в состояние близкое к вертикали. Но Рос постарался, чтобы от запроса на «шлюз» до моего появления прошли какие-то минуты, и вот вам результат.
Может, надо было втихаря шлюзануться? Пусть бы Келли поспал. Тоже дело, в конце-то концов.
— Сколько дней квасит? — спросил я у Млича, обнимая его.
И без того напряжённые плечи навигатора окаменели.
— А ещё какие проблемы мешали вам спать в моё отсутствие?
— Вроде никаких.
— Ясно.
Я разогнал ребят по своим местам, поднялся на лифте на первую палубу, прошёл в капитанскую, осмотрелся. Здесь всё по-прежнему выглядело идеально, словно бы я вышел на пару минут.
Ложемент развёрнут с учётом именно моего немалого роста, справа от пульта — полочка с болтающимися в стазисном поле орехами: келийские, макадам… «Череп» — моя любимая смесь экзотианской торговой линии «Агро». Контрабанда по сути своей, но кто бы знал, что у нас сейчас действительно контрабанда?
Я был уверен — сунься точно так же в любой корабельный отсек — и там найду привычный и необходимый порядок.
И тем не менее мой заместитель был невменяем последние дни. Это означало, что инерционное мышление экипажа так велико, что ему и не нужны особенные распоряжения. Дежурным в радость соблюдать неписанные правила, поддерживать устоявшийся порядок нашего маленького мира.
Экипаж «Персефоны» — дети в большой корабельной семье. Если я погибну, сумеет ли теперь кто-то дать их жизням наполнение и смысл? Им выпало лечь под капитана со странными даже для Юга умениями и взглядами.
Могу ли я умереть, понимая, что лишу их всех опоры?
Испытывая необходимость в преданных людях, Мерис не просто так направился в Северное крыло. До какого-то момента меня тешила мысль о более высокой квалификации «северян». Пока я не понял, что дисбаланс возникал оттого, что на грунте — на Аннхелле, Мах-ми, Прате — пилотствовали сплошь самоучки.
Конечно, их квалификация не годилась нашей в подмётки. Но на уровне крыла дело было не в ней.
Только Рос уже тогда показывал фокусы с тенью. А в целом пилотов высшей квалификации и на Юге хватало. Это потом я начал давить на своих и сносить им крыши.
Мерис не смог бы такое предвидеть. Он ставил на то, что северяне воспитаны более преданными, чем солдаты Юга. Они отбирались веками среди лояльных и обладающих подходящей структурой мозга, чтобы подчиняться и проявлять смекалку только в рамках поставленной задачи.
Мерису были нужны тогда те, кто будет сражаться, не задавая вопросов. Отдавать себя смерти без раздумий и до конца. В сочетании с выучкой это дало со временем убойную смесь.
Я и сейчас не способен был сомневаться в правоте тех, на чью сторону меня занесли Беспамятные. Был креативен в рамках идеального понятия о солдате: решить нерешаемую задачу, но не спросить, а надо ли её решать?
Если я и выходил вдруг за границы приказов, то только в случаях крайней необходимости, сопоставимой с выживанием многих. Но я сдох бы за любую идиотскую идею Мериса, не думая и не сомневаясь.
А вот сам генерал в это время в компании с Дьюпом и комкрыла выпиливал Юг из состава Империи. И капитаны-южане с ума сходили, не понимая, идти «за присягой» или плыть по своей волне.
Я же не думал об этом и доли секунды. Раз Мерис сказал, что к Хэду Империю, значит, к Хэду её, родимую.
Мать она мне была? Да ну?
Вот только родителей не выбирают. И не понятно, что теперь делать с Бреном. Братишка-то хочет вернуться домой. Наверное.
Да Хэд его знает, чего он вообще хочет!
А я?
Я теперь сам должен решать: выживать мне или подчиниться неизбежному. Уже не генералу — линиям причинных связей. Страшным нитям мистической паутины, одна проекция которой в эйнитском храме несёт в душу смерть.
Способен ли я выбирать сам?
Два месяца?
Дверь поползла за спиной. Я знал, что это Келли. Он не мог не явиться. Я почти бог для своих и априори для них прав.
Ну и что я должен ему сказать?
— Келли, иди спать! — бросил, не оборачиваясь.
Зампотех робко кашлянул за спиной.
Ну конечно, я и забыл, что главный медик у меня подкованный и инициативный, сумел, видно, в рекордные сроки привести в чувство похмельного капитана.
— Келли, я не собираюсь сейчас…
Зампотех вошёл через двойную центральную секцию мембран, и они ещё не вернулись до конца в положение «закрыто», когда я уловил знакомый стук когтей по пластику коридора.
Почти закрывшаяся дверь удостоилась возмущённого лая и снова начала расширяться. Дежурные её специально программировали на лай.
— Какой кретин привёз с грунта собаку! — взревел я.
Келли шарахнулся, а Кьё кинулась ко мне и стала лизать мне руки, не обращая внимания на истекание хозяйского яда. Собака знала, что на неё я орать всё равно не способен.
Келли, кое-как сообразив, почему я злюсь, очень натурально развёл руками.
— Дерен! — осенило меня.
Лейтенанта выдерживать заданный Росом темп перегрузок никто не заставлял.
Вальтер любил летать по учебнику, вот он и шлюзанулся четверть часа спустя. И за каким-то Хэдом привёз беременную собаку, которая вот-вот разродится!
Ну… яра то да хэрба! Ма нэнэ рата!
Чтоб его поимела трава, как она поимеет в конце концов всех нас!
* * *
Каюты первых пилотов не так уж и далеко от капитанской. Проще было дойти и убить на месте, чем вызывать, а потом ждать, измеряя ногами давно знакомый периметр.
— Дерен! — рявкнул я, вламываясь в его каюту. — Ты зачем собаку при!..
Пилот обернулся. Он доставал из раздвижного шкафа полотенца, собираясь в душ.
Что-то в его лице меня застопорило. Такие же лица попадались мне во внутреннем храме — холодные, отстранённые, с неподвижными зрачками. До новообращённого Эйи лейтенанту не хватало только длинной рубахи да верёвочек на руках.
Дерен встретился со мной глазами и выронил полотенце. Его левую руку, как и положено, обхватывал спецбраслет, а на правой…
Взгляд мой скользнул по загорелому запястью и упёрся… в браслет.
Металлическую змейку вроде той, что дарил мне когда-то Тоо. Только чуть тоньше и с переплетением двух хвостов от одной головы.
— Это что? — выдохнул я, сам не понимая, почему вид неуставной побрякушки так меня раздражает.
— Храмовый брачный браслет, — отозвался лейтенант, хлопнул ресницами и превратился в обычного Дерена — зануду и сволочь, но с родными, тёплыми глазами.
— Брачный? — я вспомнил девочку, с которой застукал пилота в саду. — Ты что, успел там жениться, что ли? На ребёнке?
Лицо Дерена оставалось непроницаемым для меня.
