Красная площадь - Мартин Смит

Из «Детского мира» выходили покупатели с игрушками. На тротуаре женщины подтягивали чулки, примеряя туфли. Путч? Может быть, он происходил в Бирме, в глубине черной Африки, на Луне? Большинство народа слишком устало. Даже если бы на улицах стреляли, они все равно стояли бы в очередях. Они были словно лунатики, и в этот вечер Москва была центром сонного царства.

Стоящая слева от «Детского мира» громада — здание КГБ — казалась такой же сонной. Однако с обратной стороны здания, со двора, отправилась куда-то колонна крытых грузовиков.

Аркадий въехал к себе во двор, втиснул «Жигули» между сложенными у церкви ящиками из-под бутылок и открыл ворота в кончавшийся отвесным берегом канала переулок, откуда подвозили дрова. С сумкой Риты в руках он через черный ход вошел в дом и поднялся по лестнице на четвертый этаж, откуда хорошо был виден притаившийся во дворе за автофургоном голубой мотоцикл.

Аркадию было жалко Минина. Что он помнил о своем помощнике? Нетерпелив, тороплив, необщителен. Минин слез с мотоцикла, на лице гримаса сомнения. За ним шел водитель. Водитель стянул с головы шлем, и по плечам рассыпались длинные черные волосы. Это был Ким. На этот раз он разыскивал Аркадия.

Аркадий вышел через черный ход и прошел через заросший двор к проложенной позади мастерских узенькой тропинке, которая вывела его на улицу. Отсюда мотоцикл был виден с другой стороны. Обернувшись на свой дом, он увидел, как Минин нажимает кнопки кодового замка.

«Судзуки» покоился на подставке, переднее колесо было повернуто в сторону. Голубой пластмассовый корпус мотоцикла от козырька до выхлопной трубы имел стремительные формы, словно обтекатель реактивного двигателя. К выхлопным трубам вела очень узкая щель, но уж если туда сунуть что-нибудь… Аркадий лег плашмя на землю и почувствовал, как лопнула корка пореза на спине. Выхлопная система «Судзуки» устроена по схеме «четыре-две-одна» и заканчивается глушителем. Он встряхнул бутылку с водой и побрызгал на глушитель. Трубы зашипели. Хотя он вылил на них всю воду, они все еще жгли пальцы, когда ему удалось наконец затянуть проволоку достаточно крепко. Яак был бы доволен его работой.

Когда Аркадий поднялся на ноги, Минин с Кимом исчезли. Он вытер руки о пиджак, вскинул холщовую сумку на плечо и двинулся вслед за ними к дому. Он увидел, как зашевелились занавески на его окне.

Минин ухмыльнулся. Он дал возможность Аркадию войти в квартиру и закрыть за собой дверь, потом уже выскочил из спальни с огромным пистолетом-пулеметом Стечкина, которым когда-то размахивал у квартиры Руди. «Стечкин» был похож на «скорпион», но был не таким уродливым. По существу, это была самая приятная на вид часть самого Минина.

За спиной Аркадия открылась дверца стенного шкафа, и оттуда вышел Ким. Лицо круглое, как у пикового валета, в руках «малыш», тот самый, которым когда-то, уже так давно, он охранял Руди. Должно быть, он прятал его под кожаной курткой. На Аркадия все это произвело впечатление. Все равно, что противостоять артиллерии.

Минин сказал:

— Давай сумку.

— Нет уж.

Минин повторил:

— Давай сюда или убью.

Аркадий прижал сумку к груди.

— Картина в сумке стоит миллионы долларов. Ты не станешь делать в ней дырки: вещь нежная. Если даже я на нее упаду, от нее останется тряпье. Как будешь объясняться с прокурором города? К тому же, Минин, мне не хочется подрывать твой авторитет, но я не могу представить ничего более глупого, чем поставить мишень между двумя автоматами. А ты можешь? — спросил он Кима.

Ким отошел в сторону.

— Последний раз предупреждаю, — сказал Минин.

Прижимая сумку к груди, Аркадий открыл холодильник. Бутылка с кефиром заросла чем-то похожим на мох. Из нее дурно пахло. Он захлопнул дверцу.

— Интересно, Минин, каким образом овладение этой картиной будет служить гарантией выполнения почетного задания партии?

— Картина принадлежит партии.

— В какой-то мере да. Так будете нажимать на спусковой крючок или нет?

Пистолет-пулемет повис на груди Минина.

— Неважно, убью я тебя или нет. Сегодня ты уже мертвец.

— Работаешь вместе с Кимом? Не смущает, что приходится разъезжать вместе с убийцей-маньяком? — Минин не ответил, и Аркадий обернулся к Киму: — А тебя не смущает, что катаешься вместе со следователем? Одному из вас должно быть неудобно, — Ким улыбнулся, а Минин даже вспотел от злости. — Я всегда спрашивал себя, Минин, что ты против меня имеешь? Что тебе не нравится?

— Твой цинизм.

— Цинизм?

— В отношении партии.

— Ну и ну, — оказывается, у Минина была своя точка зрения.

— Я думал: «Старший следователь Ренко — сын генерала Ренко». Думал, ты станешь героем. Считал честью работать плечом к плечу с тобой, пока у меня не открылись глаза и пока я не увидел, какая ты продажная тварь.

— Каким же образом?

— От нас требовалось расследовать дела преступников, а ты всегда направлял расследование против партии.

— Так получалось.

— Я следил, не получал ли ты денег от мафии.

— Не получал.

— Верно, не получал. Но раз тебе наплевать на деньги, от этого ты еще продажнее.

Аркадий сказал:

— Я теперь другой, и мне нужны деньги. Зови Альбова.

— Кто такой Альбов?

— Или я уйду с картиной и плакали ваши пять миллионов долларов.

Минин промолчал. Аркадий пожал плечами и направился к двери.

— Погоди, — сказал Минин. Он подошел к висевшему в прихожей телефону, набрал номер и вошел с трубой в комнату. Аркадий обследовал книжную полку и снял с нее «Макбета». Пистолет, который должен был находиться позади Шекспира, исчез.

Наконец-то Минин испытал удовлетворение.

— Я заходил сюда, когда ты был в Германии. Все обыскал.

Кто-то, видимо, подошел к телефону, потому что Минин скороговоркой объяснял в трубку, что Аркадий упирается. Потом поднял глаза:

— Покажи картину.

Аркадий достал картину из сумки и наполовину вытащил ее из пластиковой обертки.

— Тут ошибка, — сказал Минин в трубку. — Это не картина, а холст. Он красный, — у него вдруг полезли вверх брови. — Это она? Вы уверены? — он протянул трубку Аркадию, который взял ее только после того, как убрал полотно обратно в сумку.

— Аркадий?

— Макс! — ответил Аркадий таким тоном, словно они не виделись много лет.

— Я рад слышать ваш голос и, разумеется, очень доволен, что вы привезли картину с собой. Мы говорили с Ритой, она очень расстроена и уверена, что вы собирались передать ее немецкой полиции. Вы бы могли остаться в Берлине. Что заставило вас вернуться?

— Я бы попал в тюрьму. Полиция разыскивала меня, а не Риту.

— Верно. Боря действительно вас подставил. Уверен, что и чеченцы очень хотели бы знать ваше местонахождение. Вы очень умно сделали, что вернулись.

Аркадий спросил:

— Где вы находитесь?

Макс ответил:

— Положение нынче такое, что мне не хотелось бы широко сообщать об этом. Откровенно говоря, я беспокоюсь за Родионова и его друзей. Надеюсь, им хватит решимости быстрее покончить с этим делом, потому что чем дальше они будут выжидать, тем больше прольется крови. Ваш отец уже давным-давно смел бы защитников Белого дома, верно?

— Верно.

— Насколько я понял, вы хотите договориться насчет картины… Что-что?!

— Билет до Лондона на самолет «Бритиш Эйруэйз» и пятьдесят тысяч долларов.

— Многие хотят уехать. Я могу дать вам сколько угодно рублей, но с валютой в данный момент туго.

— Передаю трубку Минину.

Передав трубку, Аркадий тут же достал из шкафчика у раковины зазубренный нож. В то время как о каждом его действии Минин сообщал по телефону, он раскрыл окно и достал из сумки завернутое полотно. Пузырьки пластика начали с треском лопаться под ножом.

— Стой! — крикнул Минин и снова передал Аркадию трубку.

Макс смеялся:

— Мне все понятно. Ваша взяла.

— Где вы находитесь?

— Минин вас привезет.

— Пусть едет впереди. У меня машина.

— Давайте я лучше с ним поговорю, — сказал Макс.

Минин мрачно выслушал и повесил трубку на место.

— Можно меня не сопровождать, — сказал Аркадий. — Скажи только, где он находится.

— Ночью будет комендантский час. На всякий случай лучше нам ехать всем вместе.

Ким расплылся в ухмылке, показав себя во всей красе.

— Поторапливайтесь. Мне еще надо вернуться и разыскать ту девку на мотороллере, — он впервые открыл рот. Аркадий услышал не то, что ему бы хотелось.

— Мы видели Полину, — вставил Минин. Он говорил безразличным тоном, хотя голос еле заметно дрожал. — Ну и видок у тебя. Словно по земле катался. Не слишком-то нежно обошлись с тобой в Германии.

— В поездке всегда утомительно, — сказал Аркадий. Перекладывая сумку из одной руки в другую, он снял испачканный пиджак. Рубашка на спине была черной от запекшейся крови и красной от свежей. Ким шумно втянул в себя воздух. Аркадий выбрал в шкафу помятый, но чистый пиджак, тот, что надевал на кладбище. Вынул из кармана фамильную ценность — отцовский наган — старинный револьвер с курком и кривой деревянной ручкой. В кармане лежали толстые, как серебряные самородки, четыре патрона. Повесив на руку сумку, он открыл барабан и зарядил его, сказал при этом: