За Тридевять Земель - Игорь Скарбек

В затерявшемся среди гор ущелье, где некогда стоял чуточный атепель, и до сей поры сохранилась та волноприбойная ниша, что служила приютом нашим героям, укрывая их от разъяренной стихии. Будто какие-то загадочные тени населяют ныне это странное, заколдованное место. Будто испокон века живет здесь кто-то в невидимых, волшебных типи своей особенной, недоступной нашему разумению жизнью. А когда улыбается приходящий с Востока лучезарный рассвет, на берегу Великого океана слышатся серебристый смех и шлепанье босых ног по мокрой гальке...

Местные жители рассказывают, что, случается, приходит сюда какой-то странный человек; может, даже и не человек вовсе, а только тень его. Он подходит к самой кромке воды и подолгу пристально вглядывается в бескрайнюю даль Великого Восточного океана — быть может, безмерная тоска терзает его израненное сердце. Затем он поднимается к волноприбойной нише и тут бесследно исчезает... Индейцы уверены, что это гордый дух Помпонио, а может быть, даже и сам он приходит в каньон чуточного атепеля. Вообще-то, апихойбо мивоков постоянно обитает в потерянном городе Лу-ка-чу-кай, что означает «Место с зарослями белого тростника», среди древних людей ансази... И не надо улыбаться, когда кто-то скажет вам: «Это как раз один из тех случаев, когда кто-то знает человека, который знал одного индейца, в свою очередь, знавшего другого индейца...» Надо просто верить. И все. Ибо сотни пещер и развалин, засыпанных пеплом горелых сопок, пуэбло и скальных городов, открытых всем ветрам, свято хранят свои тайны.

Колокол Форта Росс

Вместо эпилога

"Соскучилось русскому духу сиднем сидеть, пустил он к себе чужеземщину, и по ее рассказам взманило его самого прогуляться за море. И вот, в два столетия дошед до Восточного океана, подумал, подумал, построил шитик, перекрестился, поднял паруса, и — цепь островов на пространстве двух тысяч миль представила ему знатную добычу. Лет через пятьдесят подвинулся он далее к Востоку. Тут наткнулся на обширную землю, в которой встретил народ дикий... и русский основался в Америке».

Память об отважных землепроходцах и мореходах российских, чьи подвиги в дальних землях составляют теперь национальную славу и гордость нашу, хранят и туземцы, проживающие возле бывших крепостей и миссий православных. «На гранях известного мира, обозначаемых к Северному полюсу стопою русского, в так называемом подвижном редуте, или одиночке, состоящей из курной избы или зачастую землянки, там, где признается полезным углубиться в неисследованные тундры Северо-Западной Америки, там вместе с белой полярной лисицей вы встретите убеленного сединами старца, который дрожащим от лет, но полным энергии и увлечения голосом порасскажет вам про свои походы с Александром Андреевичем или споет вам песенку, составленную Барановым в 1799 году, при первом основании крепости Ново-Архангельской — в Ситхинском заливе:

Ум Российский промысла затеял,Людей вольных по морям рассеял,Места познавати,Выгоды искати,Отечеству в пользу...»

Без малого полтораста лет назад написал эти строки, путешествуя по далекой аляскинской реке Кускоквим, известный землеописатель Лаврентий Алексеевич Загоскин...

Исстари повелось, что ежегодно в день 4 июля съезжались русские американцы в бывший российский форт на молебен и гуляние. Приходили из окрестных селений и резерваций уцелевшие потомки винтунов, помо, ваппо, мивоков... И так было до осени 1970 года, когда в ночь с 4 на 5 октября над Фортом Росс, как некогда над Ново-Архангельском, взметнулось огненное пламя, запаленное неизвестными вандалами XX века...

Небезлюбопытна судьба колокола, сохранявшегося в крепости до того скорбного дня.

Ко времени оставления россиянами своей калифорнийской колонии на часовенной колокольне имелось три колокола. Два, что поменьше, тогда же были вывезены в Ново-Архангельск, и дальнейшая судьба их неизвестна. После того как полковник Суттер увез оставшийся колокол в свою Новую Гельвецию, потерялись следы и этого «божьего гласа». Но в 1866 году колокол был обнаружен на складе барахольщика в Сан-Франциско, откуда извлекла его пожарная команда города Каталумы, коей он и послужил верой и правдой более полувека. Потом сей колокол снова исчез из поля зрения. Вторично объявился он в 1945 году, когда после долгих поисков Исторического общества Сан-Франциско обнаружен был в старом сарае имения отставного генерала Валеро, в трех милях от Каталумы. Тогда же колокол с отлитыми изображениями Иисуса Христа и Божьей Матери со свитком в руках и надписью на церковно-славянском: «Царю Небесный прими всякага человека славящага», а также указанием, что сей кампан «отлит в Санкт-Петербурге, на заводе мастера-купца Михаила Макарова-Куколкина», был передан хранителю Форта Росс и содержался там, пока в неистовом огне пожарища не превратился в кусок бесформенного металла...

Современник Григория Шелихова и Николая Резанова, Александра Баранова, Кирила Хлебникова и Ивана Кускова — великих землепроходцев, открывавших для своей отчизны дотоле неведомые моря и земли, страны и народы,— известный в свое время поэт Иван Дмитриев написал величественную эпитафию во славу первооткрывателей российских, которой кстати и завершить наше повествование:

Как царства падали к стопам Екатерины,Росс Шелихов, без войск, без громоносных сил,Притек в Америку чрез бурные пучиныИ нову область Ей и Богу покорил.Не забывай, потомок,Что Росс — твой предок был и на Востоке громок!

Послесловие

Ничего не поделаешь... не без сожаления перевернули мы последнюю страницу увлекательной книги. Однако у многих читателей, несомненно, возник вопрос: а чем же все это кончилось? Каковы дальнейшие судьбы Форта Росс и всей Русской Америки? Каким бы образом ни строили мы наш ответ, он, безусловно, явится прискорбным для слуха истинного россиянина. Начало событий, о которых пойдет ниже речь и которые в той или иной мере предшествовали заключительному акту русского присутствия в Калифорнии, принято условно означать днем 7 июля 1834 года, когда на американскую землю ступил тридцатилетний швейцарский эмигрант, уроженец Рюненберга, что близ Базеля, Иоганн Август Суттер. Оставив на время семью в Париже, отправился он в Новый Свет в поисках счастья и богатства. Два года прожил в Нью-Йорке, работая упаковщиком на складе, аптекарем и зубным техником, пока не открыл на составленный капиталец сначала дешевое питейное заведение, а потом — небольшую ресторацию. Однако честолюбивому швейцарцу, величавшему себя «капитаном», этого было чрезвычайно мало. Золотые мечты влекли его на Дальний Запад. Потому, продав гостиницу, поселился он в форте Индепенденс (Миссури), приобрел там эстансию и, занимаясь земледелием, сколотил себе некоторое состояние. Это позволило ему год спустя, продав свою ферму и обзаведясь волами, фургонами, необходимым дорожным скарбом и несколькими попутчиками в лице двух офицеров и пяти миссионеров-мормонов с женами, пересечь бескрайние прерии и перевалить через горные хребты Сьерра-Невады. Впрочем, добраться до Великого океана удалось одному лишь Суттеру. Иные из его спутников умерли в дороге, остальные покинули своего предводителя. В сентябре 1838 года Иоганн Август Суттер появился в Ванкувере. В сказочно короткое время он успевает побывать в Ново-Архангельске и оценить нужду Русской Америки в хлебе. На Сандвичевых островах предприимчивый «капитан» основывает Тихоокеанскую компанию, на штандарте которой запечатлен черный епископский посох в окружении семи красных точек. Следующий вояж Суттера — в Калифорнию. Результатом беседы получившего к тому времени мексиканское подданство Суттера с калифорнийским губернатором доном Альварадо явилась официальная бумага, согласно которой «капитан» получал концессию на землю в районе реки Сакраменто сроком на десять лет. Все было в соответствии с законом: мексиканское правительство дозволяло каждому, принявшему мексиканское подданство и сделавшемуся католиком, свободно селиться на калифорнийских землях. Тем из них, кто имел достаточное состояние, отводились весьма значительные земельные пространства. Владельцы ранч, эстансий и гасиенд, получившие общее наименование — ранчьеры, имели право строить и разводить на выделенных участках кому что вздумается: будь то мельницы, посевы, огороды, плодовые деревья и кустарники или скот. Суттер же не только получил подданство и право владения, но наконец-таки приобрел чин капитана, правда мексиканской армии. К слову заметить, место на реке Сакраменто, удобное к заселению и основанию земледельческой колонии, указал Суттеру не кто иной, как последний правитель Форта Росс Александр Гаврилович Ротчев... Жизнь последнего комиссионера Российско-Американской компании, путешественника и писателя, переводчика Мольера, Шекспира и Байрона, попавшего после декабрьских событий 1825 года под тайный надзор пресловутого Третьего отделения, подобна приключенческому роману. Вместе с многочисленными описаниями американской сельвы, индийских джунглей, опасных океанских плаваний и тому подобного, Ротчеву принадлежат и такие слова: