На южном фронте без перемен - Павел Яковенко

— Вот черт! — выдохнул Солоха. — Не успели…

Да, кажется, точно не успели. Дверь магазинчика была просто снесена с петель, витрина выбита. Землю перед фасадом торгового заведения усеяли осколки стекла.

Наша «шишига» затормозила немного поодаль, чтобы случайно не наехать на осколок и не пропороть шину.

Мы все, даже Солоха, оставили автомобиль, и прошли в магазин. Там было пусто, словно все вымели веником. Или сдули пылесосом, если вам так больше нравится.

Из-за противоположного угла выехал танк. Крышка откинулась, и оттуда высунулась веселая чумазая морда с белыми зубами.

— Это вы его так? — спросил нас танкист.

— Нет! — мрачно и зло ответил за всех Боев. — Это уже не мы. Мы опоздали.

— Ну, тогда и мы опоздали! — Танкист снова исчез в танке. Тяжелая машина развернулась, и укатила по своим делам. Мы же остались стоять у разбитой витрины.

— А, ладно! — махнул рукой Восканян. — Ничего там все равно не было, кроме чипсов, конфет и каких-то шоколадок столетних. Разве с этого сыт будешь?

Меня больше занимал вопрос, как быть дальше? Бездумно колесить по улицам, надеясь на авось, или начинать целенаправленную экспроприацию? Обходить всех подряд, как немцы в войну, и требовать еды?

Я представил себе эту картину, и мысленно содрогнулся. Нам только патефона не хватало, чтобы «Хорст Вессель» наяривал.

Черт! Но жрать-то хотелось все сильнее!

— В машину! — скомандовал я. — Будем искать что-нибудь подходящее.

Я решил поколесить по Агишбатою, действительно надеясь на авось, а потом уже начинать целенаправленный грабеж. Просто мне казалось, что если я не займусь этим, мои бойцы займутся этим же, только уже без меня. А не можешь остановить — возглавь! Эту истину еще никто не отменял.

Мы поехали вдоль по улице, все вниз и вниз… Ничего себе! Солоха даже притормозил. У какого-то двора стояла куча пустых машин явно военной окраски. «Козел», «таблетка», еще одна «таблетка»… Мы с Солохой переглянулись. Мысли, как я понял, у нас были одинаковые: «Это имущество, конечно, военное. Только вот чехам оно досталось явно не по взаимному согласию».

«Интересно, где водители этих машин? Убили?» — подумал я.

Солоха остановил «шишигу» у двора, мы высыпали наружу, и сразу кинулись осматривать технику. Даже про еду забыли. Возник азарт: если вдруг машины на ходу, мы их сейчас заберем! Вы только прикиньте! Пришли к Агишбатою пешком, а уедем на собственной «шишиге», на «козле» и двух «таблетках»! Водителей у меня хватит: Солоха уже «олошаден», у Данилова есть права — он говорил, у Боева, кажется, у Абрамовича… Вроде и Восканян о чем-то подобном заикался. Каюсь, я уже было примерял место на груди если уж не для ордена, то уж для медали точно.

После осмотра техники настроение у всех резко упало. Ни одна из машин не была исправной. Причем неисправны они были как-то слишком тонко, что наводило на определенные подозрения. В одной машине был снят замок зажигания, не было рукоятки на коробке передач, на другой, помимо этого, были два пробитых колеса. Меня насторожило то, что целые покрышки резко отличались от пробитых.

В общем, немного подумав, и посоветовавшись с бойцами, я пришел к выводу, что все это можно восстановить, причем на это не потребуется очень уж много времени. Наверняка снятые запчасти где-то надежно спрятаны, и когда будет нужно, все будет поставлено на место, в бензобаки залит бензин, и техника будет на ходу.

Что делать? Искать спрятанное? Да ну… Это нереально!

— Ну, раз не нам, — решительно заявил Солоха, — значит, никому.

Я с ним совершенно согласился. Мы открыли капоты, и расстреляли все, что можно было разбить, сломать или отстрелить. Расстреляли панели, и переломали рули. Все, теперь техника действительно превратилась в груду металлолома.

На звук стрельбы из дома распахнулась дверь, и выбежали две пожилые женщины в черных платках, и подросток — лет пятнадцати — шестнадцати.

— Что вы делаете?! — закричала одна из женщин.

— Это ваши машины? — как мне казалось, довольно вежливо осведомился я.

— Да!

— А позвольте узнать, откуда у вас военная техника? А? — вот тут я повысил голос, и постарался, чтобы мой вопрос прозвучал достаточно зловеще.

Тетка осеклась. Мелкий чечен испепелял нас взглядами.

Я не успел больше ничего сказать, как недисциплинированный и наглый Солоха перехватил инициативу в свои руки.

— А ну к стене! — заорал он на чеченцев. И для убедительности выстрелил в воздух.

Тетки не пошевелились. Тогда Солоха выстрелил им в ноги. Они завизжали, но живо встали к забору.

— Восканян! — обратился я к Воскананяну. — Стой здесь, не своди с них глаз. Если что — стреляй на поражение, не раздумывай.

На всякий случай, я говорил громко. Мало ли что! А заложники — это неплохо.

— Зачистка! — сообщил я теткам. — Сейчас посмотрим, что тут у вас делается.

На всякий случай, вместе с Восканяном я оставил еще и Боева. Я, Данилов и Солоха прошли во двор. Чувствовал я себя в этой ситуации не очень комфортно, и потому торопился. Мы очень быстро прошли дом и сараи. В одном из сараев Данилов обнаружил кастрюлю с сыром. Мы переглянулись. Здесь же нашлись целлофановые пакеты, куда мы весь этот сыр и перекинули. Данилов сложил пакеты к себе в вещмешок. Ничего съедобного больше нам не попалось. Даже живности в этом дворе не было. Лезть в погреб мы все-таки побоялись.

Солоха предложил кинуть туда гранату, но я его удержал. Может быть, даже и зря.

Просто я не привык к таким акциям. У меня не было опыта. Если бы, например, я занимался зачистками и экспроприациями постоянно, вполне возможно, я бы швырнул в погреб гранату, а потом внимательно изучил все, что там есть. Но не в данный момент. Нет, не сейчас. Хватит пока и сыра.

Мы трое вернулись к машине, погрузились, Восканян запрыгнул в кузов, и, сопровождаемые многочисленными проклятиями, тронулись дальше.

Данилов показал Восканяну и Боеву сыр. Я услышал крики восторга.

Я посмотрел направо. В каком-то дворе стояло два вполне приличных «Москвича» и за столиком, в беседке сидели за столом два солидных упитанных чеха. На нас они не обратили никакого внимания. Мы, впрочем, на них тоже.

В конце — концов, наша экспедиция проехала поселок насквозь. Мы выехали к последнему, правда, весьма обширному двору. За ним уже начинался лес. Во дворе играли дети, а на крыльце сидели две женщины. Не черные, а какие-то светленькие, (скорее всего, крашенные). Но и это меня заинтересовало. Мы въехали во двор, и остановились.

Я вылез из кабины, и прошел прямо к крыльцу.

— Здравствуйте, — сказал я. — Не найдется ли у вас воды?

Я не нашел ничего лучшего для вопроса, да и пить хотелось, если честно, довольно сильно: сыр оказался очень соленым.

Женщины улыбнулись, одна из них ушла в дом, и вернулась с ковшиком. Увидев воду, из машины сбежался весь мой личный состав.

— Вы сюда надолго? — спросила самая светлая.

— В смысле? — не понял я вопроса. — Мы — кто?

— Вы, в смысле русские, — пояснила она. — То приходите, то уходите. Без конца власть меняется.

— Мы, — на всякий случай уточнил я, — федералы. Вот — армянин, а еще у нас есть в батарее чеченец.

— Не может быть! — отмахнулась вторая тетка. — У вас — чеченец?! Ха!

— Да, сержант — командир миномета, — сказал я без улыбки. — Мы, вообще-то, конституционный порядок наводим… А вы местные?

— Нет, — погрустнели обе наши собеседницы. — Мы — беженцы. Мы из Грозного бежали, куда глаза глядят. Вот, родственники приютили… Вообще, нам вроде как помощь материальная какая-то полагается. Только мы не знаем, куда обращаться. А ваши как быстро приходят, так быстро и уходят. И спросить ничего не успеваешь.

— А спросишь — придут эти, из леса, и голову отрежут. Да? — продолжил я мысль.

Женщины промолчали. Я усмехнулся.

— Ладно, спасибо за воду. Нам пора.

Мы развернулись, и поехали по другой дороге — уже вдоль Агишбатоя. В одном из дворов я заметил несколько БМП.

— Давай, заедем, — сказал я Солохе. — Поздороваемся, и спросим — может, они что подскажут, где еще еду искать?

Наша «шишига» заехала во двор, мы все вылезли. Я пошел в один дом, мои бойцы — в другой.

Я прошел крыльцо, коридор. В комнате на диване и креслах спали несколько человек. Судя по внешнему виду — не рядовые. Офицеры или прапорщики. Вряд ли контрактники. В отличие от Дагестана, в других воинских частях, которые я встречал в Чечне, ваучеры были ближе все-таки именно к рядовым и сержантам срочной службы.

— Ты кто? — спросил меня кто-то с дивана.

— Я из 136-й, — ответил я прямо. — Мы тут жратву ищем. Ничего не подскажешь?

— А что можно подсказать? — вопросом на вопрос ответил он.

— Ну, типа, может, где скотину видели? Мы в Белготое так только мясом и запасались. Застрелим корову и тушу разделываем.