Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Ну-ка, парень, — сказал он грубо на вестерлингском наречии. — Зачем это ты шнырял по аббатству?

— Я думаю, я сейчас перережу ему глотку, — сказал Айнскалдир приятным доброжелательным голосом на риммерпакке. Его тон чудовищно контрастировал со смыслом сказанного. Изгримнур нахмурился, подумав, что этот человек, видимо, совсем потерял рассудок, но потом понял, что воин только хотел узнать, говорит ли парень на их языке. Мальчик продолжал вежливо смотреть на него.

Что ж, если он понял, это один из самых хладнокровных людей, которых я когда-либо видел, подумал Изгримнур. Нет, не может быть, чтобы мальчик его возраста, услышав такие леденящие душу слова в лагере вооруженных незнакомцев, никак на них не отреагировал.

— Он не понимает, — сказал герцог вассалу на языке Риммергарда, — но он спокойный парень, а? — Айнскалдир хрюкнул в знак согласия и погладил бороду.

— Ну, мальчик, — заключил герцог. — Я не привык спрашивать дважды. Говори! Что ты делал в аббатстве?

Юноша опустил глаза и положил на землю кость, которую он глодал. Изгримнур снова ощутил укол памяти, но не смог вспомнить ничего определенного.

— Я был… я искал… искал себе новую обувь. — Мальчик жестом показал на свои хорошо ухоженные сапоги. Герцог по акценту решил, что он эркинландер, и что-то еще… но что?

— И ты, я вижу, нашел, — Изгримнур опустился на корточки, чтобы быть на уровне глаз мальчика. — А ты знаешь, что мы можем повесить тебя за кражу у непогребенных мертвецов. Это называется мародерством, а?

Наконец-то он нормально прореагировал! Он не мог изобразить этот страх, Изгримнур был в этом уверен. Хорошо.

— Простите, господин. Я… не хотел ничего плохого. Я устал от долгой ходьбы, у меня ноги болят…

— Откуда это ты шел? — Теперь он уловил. Парень говорил слишком правильно для ребенка лесного жителя. Это парень священника или трактирщика.

Без сомнения, он сбежал!

Юноша некоторое время выдерживал взгляд герцога. Тому снова показалось, что мальчик что-то расчетливо прикидывает. Может, он удрал из семинарии или монастыря? Что он скрывает?

Парень наконец заговорил:

— Я оставил моего хозяина, сир. Мои… Мои родители отдали меня в учение к торговцу свечами. Он бил меня.

— Какой свечник? Где? Быстро!

— Ма… Малахиас. В Эрчестере.

Это похоже на правду, решил герцог. Все, кроме мелких деталей.

— Тогда что ты делаешь здесь? Как ты попал к Святому Ходенрунду? И, — тут герцог нанес удар, — кто такой Бенна?

— Бенна?

Айнскалдир, с полузакрытыми глазами слушавший эту беседу, наклонился вперед.

— Он знает, герцог, — сказал он на риммерпакке. — Он звал Бенну или Биннока, это уж точно.

— А как насчет Биннока? — поинтересовался герцог, опустив тяжелую руку на плечо пленника и не ощутив ничего, кроме острой жалости, когда тот испуганно моргнул.

— Биннок?.. О, Биннок… моя собака, сир. На самом деле не моя, а хозяина. Он тоже сбежал. — И мальчик вдруг улыбнулся, впрочем тотчас же подавил улыбку.

Несмотря на сбое недоверие, герцог обнаружил, что паренек ему нравится.

— Я иду в Наглимунд, сир, — быстро продолжал мальчик. — Я слышал, что в аббатстве кормят путников вроде меня. Когда я увидел… тела, мертвых людей, я очень испугался — но мне нужны были сапоги, сир, правда нужны. Эти несчастные были добрыми эйдонитами, сир, и они бы не возражали, правда ведь, сир?

— Наглимунд? — глаза герцога сузились, он почувствовал, как напрягся сидевший рядом Айнскалдир, если только это было еще возможно. — Почему Наглимунд? Почему не Стеншир и не долина Хасу?

— У меня там приятель. — За спиной Изгримнура возвысил голос Слудиг, подойдя к концу пьяной песни. Мальчик указал пальцем на сборище у огня. — Он… арфист, сир. Он сказал, что если я сбегу… от Малахиаса, он поможет мне.

— Арфист? В Наглимунде? — Изгримнур был очень внимателен, но лицо мальчика оставалось невинным, как сливки. Герцог вдруг почувствовал крайнее отвращение ко всему этому.

Посмотрите на меня! Допрашиваю мальчишку свечника, как будто бы он собственноручно устроил засаду в аббатстве! Что за проклятый день сегодня!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Айнскалдир все еще не успокоился. Он рявкнул в самое ухо мальчика:

— Как зовут наглимундского арфиста?

Юноша встревоженно обернулся, но видимо, тревога была вызвана скорее неожиданностью, чем смыслом вопроса, потому что он тут же радостно ответил:

— Сангфугол.

— Сосцы Фреи! — выругался герцог и тяжело поднялся на ноги. — Я знаю его. Довольно. Я верю тебе, мальчик. — Айнскалдир обернулся и посмотрел на смеющихся у огня мужчин. — Ты можешь остаться с нами, мальчик, если хочешь, — сказал герцог. — Мы будем проезжать через Наглимунд, и, спасибо этим шлюхиным ублюдкам, у нас лошадь Хова без всадника. Эта страна теперь не подходит для того, чтобы мальчик вроде тебя пересекал ее в одиночку. Это, знаешь, все равно, что самому перерезать себе глотку. Вот, — он стянул потник с одной из лошадей и бросил его юноше. — Устраивайся, где хочешь, только поближе к огню. Так будет легче для часового… Нечего растягиваться, как стадо глупых овец! — Он взглянул на растрепанные волосы, легкие, как пух, и ясные глаза. — Айнскалдир накормил тебя. Тебе нужно что-нибудь еще?

Мальчик мигнул — нет, где-то он уже видел это лицо. Наверное, в городе.

— Нет, — ответил он. — Я просто подумал, что… Я надеюсь, что Биннок не потеряется без меня.

— Не волнуйся, мальчик. Если он не найдет тебя, он найдет кого-нибудь другого, это уж так.

Айнскалдир уже исчез. Изгримнур повернулся и пошел прочь. Мальчик свернулся на потнике у большого камня и, кажется, заснул.

Я так давно не видел звезд, подумал Саймон, поглядев в небо. Яркие точки были похожи на замороженных светлячков.

Здесь, в поле, небо выглядит совсем не так, как в лесу — как будто сидишь на большом-большом столе.

Он поискал одеяло Шедды и припомнил Бинабика.

Надеюсь, что он в безопасности, — и в конце концов он бросил меня, когда появились риммеры.

Конечно, чистое везенье, что его захватил именно герцог Изгримнур, но сперва было все-таки очень страшно. Очнуться в военном лагере, окруженным бородатыми людьми с тяжелыми взглядами! Он решил, что не стоит сердиться на Бинабика за его исчезновение, он ведь знал, как не любил тролль риммеров. А может он и не знал, что Саймона похитили. И все-таки больно вот так, сразу, потерять друга. Ему придется стать мужественным и независимым. Он уже стал во всем полагаться на Бинабика, все решения предоставлял ему, точно так же, как раньше он полагался на доктора Моргенса. Ну что же, урок ясен: отныне он будет полагаться на себя, советоваться с собой и идти своим путем.

По правде говоря, сначала он не собирался называть Изгримнуру истинной цели своего путешествия, но герцог был очень проницателен. Иногда он чувствовал, что доверие старого воина балансирует на острие ножа, один неверный шаг и…

А еще этот черный, который все время сидел рядом, у него был такой вид, что он утопит меня, как котенка, если герцог позволит.

Так что он сказал герцогу все, что мог, без ущерба для себя, и это сработало.

Вопрос в том, что делать дальше. Остаться с риммерами? Вроде глупо этого не делать, и тем не менее… У Саймона не было твердой уверенности, на чьей стороне стоит герцог. Изгримнур, конечно, едет в Наглимунд, но может быть, он собирается арестовать Джошуа? Все в Хейхолте говорили, что Изгримнур был очень предан старому королю Джону, что он чтил опеку Верховного короля более свято, чем собственную жизнь. Ну и как же он относится к Элиасу? Ни под каким видом Саймон не должен был рассказывать о своем участии в исчезновении Джошуа из Хейхолта, но некоторые вещи всплывают сами собой. Ему до смерти хотелось расспросить кого-нибудь, какие новости в замке. Например, как развивались события после смерти Моргенса? Выжил ли Прейратс? А Инч? Как Элиас объяснил людям, что произошло? Но все эти вопросы, даже очень завуалированные, могли легко ввергнуть его в чан с кипятком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})