Гарри Поттер и… просто Гарри - Светлана Исайкина

Об этом говорили все! Конечно, находились те, кто заявлял:

— Конечно, Снейп ничего не сделает Рэндому. Это же его сын!

Но обычно всегда находились и другие, кто справедливо прерывал:

— Он-то сын, а все оставшееся ему что, двоюродные племянники?

Гермиона была в восторге — всё происходящее соединило в себе две её любви — к справедливости и к соблюдению правил, поэтому ей всё нравилось.

— Конечно, они поддержали тебя, — говорила она Пату, — ты же их лидер!

Мы вчетвером гуляли по знакомым местам у озера, и мой друг от этих слов поперхнулся дымом.

— С ума сошла! Я тебе кто, Веллингтон? В лидеры в жизни не рвался, вот они подтвердят.

Мы с Лу дружно покивали головами. Гермиона стушевалась.

— Я — не лидер. Я как… — задумался Пат, — ну, вот представьте. Кухня. Одна конфорка открыта, и комната постепенно заполняется газом. Если приоткрыть дверь… ну, или окно, газ будет выветриваться. Но если поднести спичку, то — рванёт. Вот я — это спичка.

— Какие метафоры, Пат, — восхитилась Лу, — ты прям поэт!

— Поэт, не поэт — суть объясняет. Настоящий лидер — Дейдра. Это, знаете, не девчонка, а…

Он не нашёл слов и просто показал сжатый кулак.

Через несколько дней преподаватели просто запретили эльфам кормить бунтовщиков. Бедняги эльфы… Ослушаться приказа они не могли, но не кормить голодных детишек было для них преступлением против человечества. Они заламывали руки и со слезами на своих огромных шаровидных глазах выпроваживали из кухни учеников. Но слизеринцы не были бы настоящими слизеринцами, если бы не нашли ещё лучший выход из положения. Узнав от Пата, что домовики могут аппарировать в Хогвартсе, они стали без зазрения совести пользоваться услугами своих собственных домашних эльфов. Самое весёлое было то, что им самим начинало нравиться собственное положение. И, к чести слизеринских повстанцев, штрейкбрехеров у них не обнаружилось.

Противостояние продолжалось неделю. Вся школа следила только за этим. Даже о матче Равенкло против Хаффлпафа почти забыли. Я уже говорил — развлечений в Хогвартсе явно не хватало, и студенты хватались за любое событие, мало-мальски отвлекающее от монотонной учёбы. Хоть бы художественную самодеятельность организовали, что ли…

В эту неделю в моей жизни самым ярким событием стало то, что я опять подрался с Малфоем. Как обычно, всё началось тихо и мирно — я пошёл в комнату для мальчиков. К стыду своему признаюсь, что начал я первый.

Дело было так — стою себе спокойно, мою руки, а из кабинки выходит Малфой.

— Чёрт, Поттер, от тебя даже здесь покоя нет, — скривился он.

— Я вездесущ, — бросил я, ухмыляясь, — специально за тобой сюда прибежал.

Глядя на его вытягивающееся лицо, я засмеялся. У меня было хорошее настроение.

— Чего это ты без своих дружков? — подивился я, — я думал, ты с ними и в туалет ходишь. Подержать там чего-нибудь…

— Заткнись, Поттер! — окрысился Малфой, явно находящийся не в лучшем расположении духа, — не переноси с больной головы на здоровую. Это ты со своим дружком вечно неразлучен.

— Намёк не по адресу, — добродушно ухмыльнулся я, — ты что, газет не читаешь? Меня все девушки любят.

— Конечно, любят, — раздражённо фыркнул он, — газеты всё чушь!

— Ты-то точно это знаешь, — криво улыбнулся я, — ведь твой папочка платит за эту чушь.

Малфой вздрогнул. А меня вдруг посетила одна мысль, и я развернулся к нему, сложив на груди руки и загородив дорогу.

— Слушай, — притворно удивлённым тоном воскликнул я, — а я всё голову ломаю, чего ты всё до меня докапываешься? Так упорно, что только два варианта напрашиваются — или ты идиот, или ты действительно ко мне неровно дышишь…

Он было открыл рот, что бы ответить, но я его перебил.

— А, может, тебе просто кое-кто предложил провоцировать меня на всякие драки-разборки, что бы портрет героя пресным не казался?

Он побледнел, судорожно сглотнул, и нервно покосился на дверь. Кажется, я попал в десятку.

— Шёл бы ты, Поттер, — процедил Малфой, протягивая руку за палочкой, — ты ведь не Рэндом, за тебя мне Снейп ничего не сделает.

— Как нехорошо, — поцокал я языком, — неужели злишься на Пата, что он обошёл тебя в твоём же излюбленном средстве? Защита от папаши?

— Да плевал я на вас обоих! — в конец обозлился он, и ехидно добавил, — впрочем… с чего это я взял, что Снейп что-нибудь за него сделает? Подумаешь, развлёкся немного в молодости. Ему, наверное, и дела нет до этого ублю…

Договорить он не успел. Всё-таки, к палочке я не успел сильно привыкнуть, поэтому на последнем слове я просто опять врезал ему по роже. Не буду врать и говорить, что я весь из себя такой крутой и побил его — Малфой ответил, и мы даже не сразу вспомнили про магию. Но мужской туалет — это не пустырь, и нас разняли. Малфой, естественно, нажаловался Снейпу, и я получил служебное расследование с Мастером Зелий и МакГоноголл в роли следователей. Впрочем, этот альбинос-наци сам напросился. Сам я и не отпирался, что первый начал свару — и спровоцировал, и ударил. Ну да, такой вот я многогранный.

— Почему вы набросились на Малфоя? — строго вопросила меня наша деканша.

— Он оскорбил моего друга, — спокойно ответил я, и, глянув на Малфоя и Снейпа, добавил, — он назвал его ублюдком.

МакГоноголл вздрогнула от этого слова, но про грубость ничего не сказала, прочитала мне мораль о приличном поведении в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, и назначила мне четыре дня наказаний. Мило. Хотя оно того стоило — Малфой смотрел на меня волком, а Снейп стоял, угрожающе поджав губы, и где-то в глубине его глаз зажёгся опасный огонёк. Я не знаю, что именно сказал позже декан Слизерина своему студенту, но последний впредь не кидался подобными заявлениями.

Слизеринская Забастовка или как-её-только-не-называли, закончилась через недёлю. За день до этого Снейп вызвал к себе своего бунтарского сына и спросил:

— И долго ты будешь продолжать это делать? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Делать что? — не понял Пат.

— Наказывать меня.

Разговор этот описал мне сам Пат и добавил, что профессор, видимо, очень высокого о себе мнения, раз решил, что всё происходящее относится в первую очередь к нему.

— Вы ошибаетесь, профессор Снейп, — отчеканил мой друг хладнокровным тоном, — данная акция протеста не имеет к нашим с вами родственным связям никакого отношения, а носит чисто политический характер.

— Политический, значит? — я прямо представляю, как он при этом поднимает брови с опасным выражением в глазах, — ну-ну…

И на следующий день преподавательский состав выдвинул свой ультиматум — если новоявленные мятежники продолжат бойкотировать общие трапезы, они в свою очередь начнут бойкотировать их учёбу и перестанут допускать их к занятиям. Делать было нечего — продолжать было просто глупо. Хотя, по словам моего друга, все слизеринцы, принимавшие участие во всём этом балагане, долго ностальгировали по временам их тихого бунта — и до сих пор некоторые вызывают своих домашних эльфов, когда очень кушать хочется.

Я не буду воображать и лгать, будто после этого события слизеринцам распахнули дружеские объятия — но они сумели показать себя с той стороны, с которой их ещё никто не видел — и уважать их стали, могу быть в этом уверен. В конце концов, страсти улеглись, Хаффлпаф неожиданно обыграл Равенкло, Сириус написал, что мисс Скиттер больше нас не побеспокоит, а Ромильда Вейн возобновила осаду неприступной крепости в моём лице. Всё вошло в обычную колею.

— Гарри, я хочу каникулы.

— Я тоже, но я же не ною.

— Я и не ною. Я просто констатирую этот факт.

Пат, как кот, жмурился на весеннее солнце, а я стоял, скинув мантию и прислонившись к дереву спиной — было тепло. Девчонки были на Рунах.

— Надоело всё, — продолжал разглагольствовать Пат, — хочу домой. В Лондон. В свою комнату. Посмотреть новости по Би-Би-Си. И проснуться оттого, что тётя играет Грига…

— Пат, у тебя всё в порядке? — внимательно посмотрел на него я.

— А? — он отрыл глаза и повернул голову ко мне.

— Всё хорошо, спрашиваю?

— Да, конечно, — фыркнул он.

Но в порядке было не всё. Я бы даже сказал, всё было совсем не в порядке. И дело тут было в одной небезызвестной светловолосой бестии.

Вся проблема их отношений состояла в том, что всё было неясно там, где всё было абсолютно ясно. Непонятно? Вот и отношения у них были такие же.

Я не знаю точно, с каких пор Лу стала нравиться Пату — может, с тех пор, как она зашла в наш класс, а может и позже. Он вообще не очень любит распространяться на эту тему, предоставляя мне и окружающим возможность самим делать выводы. Я же знал их обоих сто лет, и понимал их, наверное, больше всех. Может, кому-то было легче представить Пата вместе с какой-нибудь умной прилежной девочкой вроде Гермионы (хотя глупо называть Гермиону прилежной девочкой — как подумаю иногда, на что она может быть способна ради действительно стоящего дела, волосы дыбом встают. Хотя они у меня и так всегда дыбом). С Лу он отдыхал. Ему было плохо, когда её долго не было рядом. Он тихо бесился, когда вокруг неё вились ухажёры. Она была тем человеком, присутствие которого было необходимо для его душевного спокойствия.