Приемыш (СИ) - Геннадий Ищенко

— А если я ее нарушу?

— Лучше вам этого не делать. Вы не сможете мне навредить, а просто убьете сами себя.

— А если вы будете действовать во вред королю?

— Для вас я могу сделать исключение и принять клятву с оговоркой, что в этом случае вы можете считать себя от нее свободным. Вы мне в спину не ударите. Поймите меня правильно. Я не собираюсь предавать короля, если только он сам меня не предаст.

— Я не против службы у вас, если только меня отпустит король.

— Я с ним об этом поговорю. А сейчас пойдемте, я проверю продукты.

Воз с продовольствием стоял на дороге невдалеке от ворот. Быстро сформировав заклинание, Ира убедилась, что ничего опасного в продуктах нет.

— Все в порядке, — сказала она спутникам. — Продукты можно забирать, позже я защищу их от порчи. Вы не поможете их перенести, Сантор? Завтра нужно будет обязательно нанять слугу, а то одна Лая не управится. Куда дели кроликов?

— Их клетку поставили в конюшне, — сказала Аглая, — там, где конюх держит корм для лошадей.

— Дайте мне каплю вашей крови, — попросила Ира шуру. — Мне это нужно, чтобы определить, что может быть вредным для вашего вида. Да не тряситесь вы так, как маленькая девочка, я вас даже колоть не буду.

Через несколько минут кролики были проверены и признаны годными к употреблению.

— На сегодня все! — сказала уставшая девушка. — Сил не осталось ни обычных, ни магических. Пойду отдыхать и восстанавливаться. Сантор, попросите Вольдера помочь с продуктами, утешать Лину будет после. На ужин меня не ждите.

Утром Ира проснулась отдохнувшая и полная сил. Девушка не стала ждать завтрака и ушла в обменную комнату за золотом. Забрав сумки, она перенеслась в ангар, где на этот раз было прохладней обычного. Поздоровавшись с тепло одетыми парнями, Ира спросила у Игоря, почему так много груза.

— Должно быть два ящика гранат, а у вас их здесь два десятка. Это все на переправку?

— Сегодня еще подвезли заказанное продовольствие и для вас, и для короля.

— Тогда все то, что для короля, несите во врата вместе с гранатами, а мое переправим уже в другое место. Газ еще не доставили?

— Пока нет, но заявку я передал.

— Поторопите их, Игорь. У меня на этот газ завязаны все планы, а медлить с их выполнением для меня опасно. Что с пластинкой?

— Вашу пластинку не берет даже алмазное сверло. Переправили самолетом в Москву, пусть там разбираются. Партию зеркал мы подготовили, когда вы их будете забирать?

— Мне сейчас, Игорь, не до зеркал. Пусть пока у вас полежат. Если вы мне завтра не дадите газ и средства защиты, можете больше насчет них не беспокоиться. Придется мне тогда рисковать и действовать местными средствами. Я, в отличие от вас, тянуть время не могу, мне это может слишком дорого обойтись. Вчера убили моего слугу, завтра может дойти очередь до других людей из моего окружения или до меня самой.

— Ирина Игоревна! — подбежал один из парней. — Мы все закончили! Что делать с остальными ящиками?

— Подождите минутку, — она закрыла одни врата и открыла другие на этот раз в саду возле особняка. — Складывайте все на землю возле врат. Игорь, как только они закончат, я уйду. Золото в сумках только за оружие, за продовольствие я расплачусь позже.

Ира закрыла врата, обошла штабель из ящиков и увидела на пороге особняка все его население, кроме Лаи.

— Что это они тебе сегодня натащили? — спросил подошедший Владимир.

— В ящиках продовольствие. А чем это вы все занимаетесь?

— В следующий раз нужно выгружать сразу в дом, чтобы нам здесь не таскать. А занимаемся… Мы приготовились к поездке и ждали людей короля, а тут бесплатный цирк. Не каждый день можно увидеть, как из воздуха выпрыгивают мужики с ящиками. Твоих врат из–за солнца почти не видно. Ладно с этим. У меня для тебя плохая новость. Лая слегла и, похоже, уже больше не встанет. И твоя магия в этом случае вряд ли поможет. Она просто устала жить и хочет уйти, и я бы тебе не советовал ей в этом мешать. Лина кое–что приготовила на скорую руку, так что мы без завтрака не остались. А вот и гвардейцы. Мы поехали, а ты крепись и постарайся не наделать глупостей.

Глава 21

Все, кроме Лины, уехали с королевскими гвардейцами, а Ира с болью в сердце вошла в комнату Лаи. Служанка лежала на своей кровати, заботливо укутанная пледом. Услышав шаги, она открыла глаза и посмотрела на Иру с таким сочувствием, что у девушки перехватило дыхание.

— Я знаю, что ты можешь вернуть мне желание жить, — тихо сказала она Ирине, впервые за все время обращаясь к ней на ты, — но очень прошу этого не делать. Я уже отжила свое, и на этом свете меня удерживали только два человека: Гарт и ты. Мне очень жаль, что приходится оставлять тебя совсем одну. Мне стыдно перед тобой за свою слабость, но я ничего не могу с собой поделать. Когда–то очень давно я полюбила Гарта со всем пылом молодости. Но боги не дали мне красоты, а он уже тогда был знаменит своими ратными подвигами. Молодой воин не заметил влюбленную в него дурнушку. Уже много позже, когда из всех слуг мы с ним остались одни, он меня все–таки полюбил поздней любовью постаревшего мужчины. Мы еще могли любить друг друга, но для детей было уже слишком поздно. А потом появилась ты. Маленькая, несчастная девчонка, которую госпожа избрала орудием своей мести. И мы с Гартом, пусть и не сразу, начали относиться к тебе, как к родной. Я рада, что госпожа тоже тебя полюбила и отказалась мстить ценой твоей жизни. Но тебе все–таки не удалось не связываться со жрецами. Я многого не знаю, но помню тех жрецов, которые подчистую вырезали семьи мастеров вместе с их слугами и дружиной. Не думаю, что нынешние будут лучше тех. Они уже никогда не оставят тебя в покое, поэтому, если чувствуешь в себе силы, уничтожь их всех, а если таких сил нет, убеги куда–нибудь подальше и постарайся начать жизнь сначала. И прости меня, если сможешь.

Ира молча кивнула, поцеловала ее в щеку и вышла из комнаты. Она немного постояла в коридоре, думая о том, чем ей заняться в первую очередь, потом вытерла слезы рукавом и пошла к себе.

Первым делом после получения груза у нее был намечен поход в мир Страшилы за чешуей. Она нуждалась в материале для амулетов, а чешуя, как показали ее опыты с чешуйкой Страшилы, для этого подходила идеально. Открыв сундук с обувью, девушка достала купленные когда–то и так ни разу не использованные резиновые сапоги и переобулась. Тонкое льняное полотенце было смочено и завязано на лице таким образом, чтобы закрывало нос и рот. Глотать черную пыль, а потом блевать не хотелось. Ира даже на руки натянула тонкие перчатки, которые ей сшили к одному из платьев. Чем меньше тело контачит с пустыней, тем лучше. От воспоминания о песчаных червях ее до сих пор непроизвольно передергивало. Пистолет на поясе и две кожаные сумоки наподобие тех, в которых она носила золото, довершили амуницию. Немного постояв, она глубоко вздохнула и вызвала врата. Слава богу, что не было сильного ветра. Он лишь слегка ворошил верхушки черных барханов и трепал ей волосы. Логово убитого ящера виднелось в сотне шагов, и Ира очень надеялась, что в нем не появился новый жилец. Она поспешила к тому месту, где должны были находиться останки ящера. Глаза старалась не отрывать от песка под ногами не только потому, что боялась пропустить чешую, но и потому, что ее до дрожи в коленях пугало местное небо, достойное украсить земной ад. Вскоре попалась первая чешуйка. Как и та, которую ей дал Страшила, она была тяжелая и скользкая на ощупь. За первой чешуйкой последовала другая, потом их россыпи начали встречаться повсюду. Сначала ей было непонятно, почему тяжелые чешуйки не ушли в песок, но потом, когда она в поисках чешуи попробовала его разрыть, оказалось, что сам песок еще тяжелее чешуи. Поэтому ветер ее и не засыпал. Скользкая и более легкая чешуя ящера просто плавала на поверхности песка. Ира ускорила шаг, уже не обращая внимания на отдельные чешуйки, стремясь быстрее добраться до того места, где они сплошь устилали песок. Набрав с верхом одну сумку, она принялась за вторую. Когда обе сумки оказались доверху засыпанные чешуей, Ира решила отнести добычу домой и вернуться. Внезапно внимание девушки привлек какой–то шум. Подняв голову, она с ужасом увидела быстро приближающийся к ней столб песка и пыли, из которого временами проглядывало что–то черное и блестящее.