Наша футбольная Russia - Игорь Рабинер

Резкое недовольство нового тренера вызвала база национальной команды в Бору.

В книге «Хиддинк: это мой мир» говорится:

«Хотя в Москве восемь магистралей, поездка на машине на тренировочную базу в Бору занимает почти полтора часа.

«Шикарные» постройки не производят особого впечатления на голландского гостя. Хиддинк занимает номер 77, в котором часто останавливался бывший президент России Борис Ельцин. Игроки размещаются в небольших комнатах. Из крана течет ржавая вода, кровати скрипят, все в Бору старое. Но при этом вокруг чувствуется какое-то величие. Хиддинк раздражен…

Абрамович уже пообещал Хиддинку, что, если Бор ему не понравится, будет построен новый спортивный центр. Похоже, так оно и есть. Возможности для тренировок ограничены одним полем. Единственное, что русские находят в Бору – это покой.

Во время пресс-конференции Хиддинк ясно дает понять: «Достижение поставленных перед нами целей требует определенных условий. Качество человеческих ресурсов и инвентаря определяет то, сможем ли мы удовлетворить наши амбиции. Если условия не будут созданы, я прекращаю работать в тот же день»».

Рассказывают, что Бор потряс Хиддинка до глубины души. Ржавая вода, о которой упоминается в книге, потекла на привыкшего к комфорту тренера даже не из крана, а из душа. Едва голландец успокоился, как на него в комнате свалилась гардина…

И было принято революционное решение. Отныне сборная перед матчами собиралась не на загородной базе, а в фешенебельных пятизвездных московских отелях. Тренировки стали проводиться на центральных столичных стадионах.

Попроси о чем-либо подобном предшественники Хиддинка, в РФС над ними в лучшем случае посмеялись бы. Требование же голландца выполнили. Бор был списан в утиль.

– В чем уникальность Хиддинка? – спросил журналист Александр Лукьянов полузащитника Ивана Саенко в книге «Гус Всемогущий».

– Гус сделал то, на что не решился бы ни один российский тренер, – дал игрокам свободу. Немногие замечают, потому что не находятся внутри команды, но Хиддинк нас не напрягает. В том числе и своим присутствием. Перед матчем с Англией в Москве объявил субботу выходным днем. Журналисты должны анализировать подобные вещи: что значит дать молодым ребятам, обеспеченным людям, в Москве, в субботу выходной? При другом наставнике мы сидели бы в Бору. Там все классно: еда, спокойствие, но… ты сходишь с ума. Мы же не хотим подводить Хиддинка. Не поедем куда-нибудь гулять, а лучше спокойно посидим в ресторане, поужинаем. Гус нам доверяет, и мы отвечаем ему тем же.

Чего ждал Хиддинк от футболистов? Накануне отборочного матча в Македонии он сказал об этом нам с коллегой Евгением Дзичковским:

– Играя за сборную, ты должен как бы вернуться в те времена, когда тебе было 7 или 10 лет. В те времена, начиная играть в футбол, ты воспринимал игру за сборную как величайшую мечту. Реализовать ее дано единицам. И те, кому дано, должны понимать, что им доверено, и сохранять в себе такое же отношение к выступлениям за национальную команду, как в детстве. Все эти мысли я и стараюсь внедрить в сознание игроков. Теперь – в сборной России.

Отказ от Бора был только началом процесса самоутверждения голландца на российской земле.

Не всегда Хиддинк сразу верно разбирался, что к чему – но если и ошибался, то потом обязательно приносил личные извинения. Причем так, чтобы искренность этих извинений не вызывала сомнений. Такая история, например, произошла с Никитой Симоняном.

Пресс-атташе сборной России, комментатор телеканала «Спорт» Илья Казаков в статье для газеты «Спорт день за днем» рассказал о том, как на одном обеде перед товарищеским матчем Голландия – Россия Хиддинк не позволил выдающемуся в прошлом футболисту, а ныне первому вице-президенту РФС сесть за стол тренерского штаба, попросив расположиться вместе с обслуживающим персоналом команды.

«А потом, на тренировке, передал через технического директора Иопа Алберду, что с командой не должно быть посторонних, – написал Казаков. – Пусть, дескать, Симонян ест в отеле, где хочет, а счета собирает – их потом оплатит федерация. Даже если и есть желание обособить сборную, подобные вещи лучше говорить в лицо. Симонян был оскорблен до глубины души. Равно как и другие члены сборной. Невозможно представить, чтобы Хиддинк так поступил с Эйсебио или Беккенбауэром. А с нами это «покатит»…»

Но прошло немного времени, и пресс-атташе, узнавший Хиддинка получше, высказался совсем по-другому. В интервью для «российской» главы книге Мартина Мейера «Гус Всемогущий» Казаков сказал:

– По прошествии времени мы стали лучше понимать Хиддинка, его решения и намерения. Бурчание вокруг Гуса сошло на нет. Он стремится оградить сборную от различных политиков и чиновников. Такое понятие, как «раздевалка команды», для него священно. И та же ситуация с Симоняном, произошедшая в феврале, стала восприниматься совсем по-другому. Тем более что позже и сам Хиддинк понял свою ошибку, извинился перед Никитой Павловичем.

Стремление Хиддинка «оградить сборную от различных политиков и чиновников» было более чем обоснованным. Но об этом – позже.

Россия остается Россией. А потому в канун первого отборочного матча Euro-2008 с хорватами возникла проблема, которая могла появиться только в нашей удивительной стране.

В Москве и области в те дни проходил женский молодежный чемпионат мира по футболу. Зрительский интерес к нему был таков, что вполне хватало и второстепенных стадиончиков тысяч на три-пять мест. Тем не менее матч за третье место и финал проводились на самом современном стадионе страны – «Локомотиве».

И все бы ничего, но, во-первых, две эти игры проходили одна за другой, что создало чрезмерную нагрузку на газон. Во-вторых, весь тот день лил проливной дождь. А в-третьих, через три дня Россия должна была принимать Хорватию именно на этой арене…

Мутко в нашем разговоре пытался спихнуть вину на работников «Локомотива»:

– Если бы кто-то из администрации арены за несколько дней подошел и сказал: «Господин президент, газон не выдержит», мы бы нашли возможность один из матчей провести на другом стадионе. Но мне говорили – никаких проблем. Что же я мог сделать? К тому же это был форс-мажор. Я такого дождя вообще не видел. Видимо, все, что «выгоняли» из Москвы в День города, вернулось и вылилось как раз в воскресенье.

Звучало неубедительно. Такое впечатление, что мы живем в Марбелье или Калифорнии, где в начале сентября ливень так же вероятен, как и снег. Ну а если президент федерации не понимает, что два матча кряду на одном стадионе априори рискованны для газона, – это из серии no comment. Равно как и ссылки на оргкомитет женского чемпионата мира, якобы и повелевший провести оба поединка в Черкизове. Раз президент РФС сказал, что при желании один матч можно было перенести – значит, никакой оргкомитет помехой тому не стал бы.

Голкипер сборной Игорь Акинфеев сказал:

– Нельзя проводить два матча подряд на одном стадионе. Тем более – женского чемпионата мира, на которые ходило по десять человек. Ладно бы еще Россия играла в финале, такое решение можно было бы понять. Но ее не было…

В итоге Россия и Хорватия вышли играть в грязи. Гол на таком поле забить куда труднее, чем на нормальном газоне. А дома в матче с прямым конкурентом надо забивать и выигрывать…

6 сентября, спустя два часа после окончания тяжкого зрелища под названием Россия – Хорватия, автор этих строк вошел в оснащенное большим экраном кафе около «Локомотива», чтобы отведать футбольного деликатеса – матча Франции и Италии. И уже спустя десять минут после стартового свистка у меня развеялись последние слабенькие иллюзии о… сборной России. Боже мой, подумал я, какая же между нами и ними бездонная пропасть!

В Черкизове поначалу, по крайней мере со стороны торсиды, был энтузиазм. Фамилии каждого из игроков и Хиддинка Черкизово проревело на зависть любой Франции. Гимн был исполнен настолько слаженно, мощно и впечатляюще с точки зрения «видеоряда» (публика синхронно подняла белые, синие и красные листки бумаги, а одна из трибун почти целиком накрылась гигантским триколором), что сидевший поблизости обычно ворчливый экс-футболист «Спартака» и «Динамо» Александр Бубнов заметил: «По гимну – уже 1:0 в нашу пользу».

А минуте на 20-й коллега в ложе прессы повернулся ко мне с недоуменным вопросом: «Ты понимаешь, что происходит?» Никто не понимал. Мяч у команды не держался вообще – третий (в лучшем случае) пас отправлялся или сопернику, или в аут. Все стояли, никто не двигался. Хиддинк потом признается, что его особенно удручило: в начале матча, как только срывалась наша атака, футболисты вместо того, чтобы атаковать соперника на его половине поля, опрометью бежали к своим воротам. Прессинг – основа основ философии голландского тренера, здесь же его установка выполнялась с точностью до наоборот.