Миры Клиффорда Саймака. Книга 1 - Клиффорд Саймак

К желто-красной земле примешивались черные вкрапления и прозрачные выступы вулканических пород. Далеко впереди, на голубом фоне неба, темнело грязно-фиолетовое пятно не то горной гряды, не то чего-то еще.

Растительность оставалась скудной, представленной все тем же чахлым колючим кустарником.

В безоблачном небе сияло солнце, но жарко не было — было просто тепло. Солнце выглядело менее ярким, по сравнению с земным, быть может, из-за большей удаленности от планеты.

Некоторые горы были увенчаны конусообразными домиками — точнее, сооружениями, похожими на домики. Как будто кому-то понадобилось построить здесь временные жилища из плоских каменных плит, валявшихся вокруг. Домики были сложены всухую, без какого-либо скрепления — камни просто лежали один на другом. Некоторые из этих времянок уже превратились в бесформенную груду — другие только собирались.

А еще были деревья. Каждое стояло в гордом одиночестве, на расстоянии нескольких миль от другого. Мы не приблизились ни к одному из них.

Жизнь отсутствовала. Или скрывалась. Все выглядело мертвым, застывшим. Даже воздух, не знавший ветра…

Я ехал, крепко вцепившись в луку седла, и старался не свалиться в темноту, подступавшую всякий раз, когда о ней забывалось.

— С вами все в порядке? — тревожно спросила Сара.

Не помню, ответил ли я, увлеченный своим занятием — может, и нет…

Был полдень, когда мы остановились. Не знаю — ел я или не ел. Скорее, ел. Помню другое…

Мы находились у одной из морщин, покрывавших эту странную поверхность, и я прислонился к земляной стене. Напротив была другая стена — быть может, точно такая же. И на ней, этой другой стене, я увидел пласты — различной толщины, от нескольких дюймов до четырех или пяти футов, и различной окраски… И я стал вживаться в эпохи. Я напрягал все свои силы, стараясь раствориться во времени, я надрывался и не мог бросить своего странного занятия. Я был обречен продолжать его, слабо надеясь, что в какой-то момент будет достигнута точка, за которой уже ничего нет и которая научит меня всему или хотя бы даст почувствовать это «все»…

Время стало вещественным. Оно превратилось в конкретный предмет, осязаемый и упоительно бесхитростный. Годы и эры не откатывались назад, но стояли передо мной в виде живой хронологической таблицы. За зыбкими делениями временной шкалы, как сквозь грязное оконное стекло, виднелась планета, какой она когда-то была, — и я расхаживал вдоль этого стекла, вдоль шкалы и вдоль времени…

Следующим из того, что я помню, было пробуждение. Время вдруг выгнулось, и сквозь него пролилась чернота ночи.

Я лежал между двумя одеялами и смотрел в небо. Это было невиданное, незнакомое мне небо. Оно озадачивало и ошеломляло.

А спустя минуту — как если б кто-то подсказал мне ответ — все вдруг стало понятным. Я знал теперь, что смотрю на мою Галактику. Над головой ярко сиял ее центр, а от него шли крученые ответвления и убегали окраинные сектора.

Я повернул голову и увидел над горизонтом сверкающие звезды сферических скоплений — или же, что представлялось маловероятным, более близкие звезды, соседствующие с той, вокруг которой вращалась планета с лежавшим под одеялом мной. Это были отверженные системы, покинувшие ее много эпох назад и обретшие наконец покой на темных задворках галактического пространства…

Всего в нескольких футах от меня догорал костер. Около него лежал кто-то скрюченный и накрытый одеялом. Чуть поодаль мерно качались лошадки. Тусклое пламя отражалось в их полированной шкуре…

Чья-то рука опустилась на мое плечо, и, дернув головой, я увидел Сару.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

— Великолепно! — ответил я.

И это было правдой. Я чувствовал себя здоровым и свежим. Моя голова была свободна от неприятных воспоминаний — как у первого человека совершенно нового мира…

Я сел.

— Где мы, Сара?

— В сутках пути от города, — ответила она. — Тук требовал, чтобы мы остановились гораздо раньше — из-за вас… Однако я решила иначе, подумав, что вы были бы против такой остановки…

Я покрутил головой.

— Нич-чего не помню?.. Так значит, Тук требовал привала?

Она кивнула.

— Вы еле держались в седле и выглядели ужасно, хотя и отвечали на вопросы… То место, кстати, было совершенно непригодно для отдыха…

— А где Хух?

— Бродит. И заодно охраняет. Он сказал, что не нуждается в сне.

Я встал и потянулся с собачьей обстоятельностью. Самочувствие было восхитительным! Боже, как чудесно я себя чувствовал!

— А как у нас насчет еды, Сара? Она поднялась на ноги и рассмеялась.

— Что это вас так развеселило? — спросил я.

— Вы, — ответила она.

— Я?!

— Да. Потому что поправились. А я очень волновалась. Мы все волновались…

— Это чертов Хух виноват. Вылакал мою кровь.

— Я знаю. Он объяснил мне, что иначе было нельзя.

— Непостижимо… — передернувшись, сказал я.

— Хух сам по себе — непостижим…

— Да. И нам крупно повезло, что он с нами. Подумать только! Я чуть не оставил его там, в песках! И собрался уже! Нам ведь и без него было куда как весело…

— Если вы не дадите костру потухнуть — я приготовлю вам поесть, — деловито сказала Сара.

Рядом с костром лежала куча приготовленных веток. Я присел на корточки, подбросил несколько из них в огонь, и пламя ожило.

— Жаль, что у нас больше нет лазерного ружья. Без него мы слишком уязвимы…

— Но у нас есть мое ружье! — возразила она. — Достаточно мощное! В хороших руках…

— Вроде ваших.

— Вроде моих!

Куча одеял рядом с нами не шевелилась.

— Что Тук? — спросил я, кивая на эти одеяла. — Есть ли надежда на выздоровление?

— Вы слишком жестоки по отношению к нему. Нетерпимы… Он другой, поймите! Не такой, как вы или я… Вам, кстати, не приходило в голову, что мы с вами во многом похожи?

— Приходило, — сказал я.

Она принесла сковородку и, присев рядом со мной, поставила ее на угли.

— Мы-то с вами всегда прорвемся, Майк! Но вот Тук… Он может сломаться…

Я подумал о том, что, возможно, с исчезновением Смита, жизнь Тука стала для него самого бессмысленной… Не потому ли он так носится с этой куклой? Лишь бы к чему-то прилепиться, что-то к себе прижать… Хотя куклу-то он полюбил еще при Джордже… А если он знал или подозревал, что Джордж должен исчезнуть? Вполне возможно?..

— И еще одна вещь, о которой вам следует знать… — продолжила Сара. — Это касается деревьев. Вы увидите сами, как только рассветет… Наш лагерь разбит на холме, с которого просматривается довольно большая территория. И множество деревьев — двадцать или тридцать. Так вот. Это не какие-нибудь самосейки. Они посажены, вне всяких сомнений.