Кровь нуар - Лорел Гамильтон

— А зачем идти в ванную одеваться? — спросил Ричард.

— Либо я туда пойду, либо Джемиль и Шанг-Да выйдут в коридор.

— Ты и так голая, Анита, — напомнил Джемиль. — Больше, чем видели, мы уже не увидим.

Я пожала плечами:

— Вот такой у меня каприз.

Мужчины переглянулись, и Джемиль сказал:

— Нам выйти в коридор или ей пойти в ванную?

— Я не хочу, чтобы она осталась в душе наедине с Джейсоном.

Может, я бы и стала протестовать, но есть у нас у всех свои слабости. Красивый мужчина, мокрый с головы до ног, — это одна из моих.

Джемиль пошел к двери, Шанг-Да направился за ним. Спорить никто не стал.

Дверь за ними закрылась, и мы вдруг остались одни. Тишина показалась гуще, чем должна была быть.

Я посмотрела на Ричарда и увидела его взгляд. Очень Ричардовый взгляд. Он почти все время просто бойскаут: хороший сын, хороший мальчик, хороший учитель, хороший человек. А иногда, когда мы одни, он смотрел на меня этими вот темными глазами. И этот взгляд говорил, что под всем этим слоем хорошего есть некто, кому очень нравится быть плохим. Кто понимает живущую во мне тьму, а не только свет. И если бы только не было в нем такой ненависти к тьме в собственной душе, я бы его любила вечно. Но невозможно любить того, кто так сам себя ненавидит — и тебя ненавидит за любовь к тем своим сторонам, что ненавидит он больше всего. Слишком сложный выходит танец, чтобы ни разу не споткнуться.

Сделав вид, что не вижу этого темного взгляда, я постаралась изо всех сил притвориться, что Ричарда здесь нет. И даже повернулась к нему спиной, чтобы одеться. Какое-то время все шло хорошо, а потом я почувствовала, что он стоит сзади, и очень близко.

Я обернулась как раз вовремя, чтобы не дать прикоснуться к себе его протянутой руке. Уже на мне были джинсы и лифчик, но кофточка лежала на кровати вместе с пистолетом.

— Анита! — сказал Ричард.

— Ричард, не надо.

— Чего не надо? — спросил он.

Я закрыла глаза, чтобы его не видеть. Это всегда облегчало мне задачу.

— Когда ты сегодня до меня дотронулся, это было как волшебство. Если бы не было больно, или если бы Криспин меня не оттащил, я бы тебе все позволила. А это не настоящее, это какая-то метафизическая проблема.

— Как ты можешь так говорить? — спросил он, и его голос прозвучал ближе. Он придвинулся так, что я голой кожей ощущала жар его тела. Не его потусторонней энергии — его собственный жар.

Я шагнула назад, не открывая глаз, чуть не свалила лампу с тумбочки. Мы оба попытались ее подхватить, и наши тела оказались совсем рядом. И застыли в неуклюжей позе, как это бывает.

Я посмотрела на него, и он был очень близко, слишком близко. Наклонился, чтобы преодолеть эту дистанцию и меня поцеловать. Я бросилась на пол навзничь, опрокинув мусорную корзину, попятилась по-крабьи, пока не уперлась спиной в дверь ванной.

— Ричард, прошу тебя, перестань! Ты не чувствуешь, что здесь что-то не так? Нас всегда друг к другу тянуло, но совсем не так вот.

— Я думаю, что если я сейчас до тебя дотронусь, ты просто скажешь «да».

— Именно так.

— И я хочу, чтобы ты сказала «да».

— На что «да», Ричард?

— На все.

— Значит, раз сейчас у тебя есть достаточно метафизических сил, чтобы меня зачаровать, ты просто это сделаешь? Подчинишь мою свободную волю и превратишь меня в свою собачку?

Он нахмурился:

— Анита, это же не так. Я не заставляю тебя чувствовать то, чего ты не чувствуешь. Эмоции-то настоящие!

— Может быть, но это не единственные эмоции, которые я ощущаю сейчас. Ты хочешь лишить меня выбора, Ричард.

Он опустился передо мной на колени. У меня сердце заколотилось в горле, и я сильнее прижалась спиной к двери. Он протянул ко мне руку, и я сказала единственное, что пришло мне в голову:

— Ты хочешь сделать со мной то, в чем обвинял Жан-Клода?

Рука остановилась так близко, что кожей ощущался идущий от нее жар. На этот раз — не просто тепло его тела. Его сила ощущалась как живая, как отдельная от него самого, она пульсировала в воздухе. Играла у меня на щеке гладким и теплым прикосновением, и…

Я ждала, что во мне пробудится волк, но этого не случилось. Как будто сила была иного рода. Мягче его обычных электрических мурашек. Скорее ощущалась как сила… да, сила Жан-Клода.

Я открыла глаза, посмотрела на Ричарда — и увидела то, чего боялась. Темно-карие глаза горели светом собственной силы. Так бы они выглядели, если бы Ричард был вампиром. Так иногда смотрятся мои глаза.

— Глаза… — шепнула я.

Рука Ричарда коснулась моего лица, и это было уже слишком. Мгновенье назад я пыталась противиться, и вдруг я упала в этот карий огонь. Ничего не осталось во мне — только жажда его прикосновения. Ничего, только ощущение его губ у меня на губах, его рук на моем теле, его тела под моими ладонями — и сознание, что только так и должно быть.

Рука Ричарда опустилась мне между ног, схватила меня сквозь джинсы.

Это должно было возбудить, но сегодня было больно, боль пронзила меня немедленно и помогла вынырнуть на поверхность собственного разума. Я смогла снова думать, не только ощущать.

— Ричард, перестань!

Я почти орала.

Он тронул меня за лицо:

— Ты не хочешь, чтобы я перестал.

Уставясь в пол, будто ничего не было важнее в жизни запятнанного ковра с обрывками одежды, я ответила:

— Нет, хочу.

— Посмотри на меня, Анита.

Я замотала головой, стала от него отодвигаться, все еще на коленях. Он поймал меня за локоть. Прикосновение к голой коже чуть не свалило меня, но то, что сейчас происходило, было вызвано силой вроде вампирской, а у меня годы практики в борьбе с нею. Я заставила себя дышать, давя невероятное желание, чтобы он касался меня еще и еще. Как будто ardeur действовал заодно со взглядом вампира.

— Ричард, отпусти меня немедленно.

Голос звучал прерывисто, но отчетливо. Молодец я.

— Я чувствую, как сильно ты хочешь моего прикосновения, — сказал он, и голос его был сдавлен от силы, от желания, или от них обоих вместе.

Я ощущала его тело — не только руку, все тело. Как будто я касалась каждого его дюйма, такого живого, такого теплого, такого… вкусного. И мне хотелось этого. Хотелось содрать с себя одежду и навалиться на него сверху. И снова это ощущалось как ardeur, только иначе. И на этот раз он был направлен на меня. Как будто Ричард излучает на меня ardeur, а не я на него. Ardeur есть у Жан-Клода, но Жан-Клод умеет сдерживаться. Вот сейчас с Ричардом я поняла, как умеет сдерживаться Жан-Клод.

Помоги мне, Жан-Клод!

Дверь в ванную за моей спиной открылась, и появился Джейсон, замотанный полотенцем.