Ни дня без мысли - Леонид Жуховицкий

Любимым изречением Маркса было «Ничто человеческое мне не чуждо». Судя по многочисленным фактам его жизни, Сталин принадлежал к тем редким особям, которым, напротив, чуждо все человеческое. Ни одного друга за всю жизнь! Соратники были – но уничтожал их бестрепетно, как только возникала нужда. Сыновняя любовь? Но отца будущего диктатора хоронили как бомжа случайные люди, хотя Иосифу было в тот момент тридцать лет, и он вовсе не бедствовал. Не потому ли он впоследствии в официальной биографии «похоронил» родителя чуть не на двадцать лет раньше? Придворные поэты уверяли, что он любил мать. Но Сталин кремлевского периода с ней практически не встречался, и даже на похороны не поехал – отдать последний сыновний долг был послан Лаврентий Берия.

Женщины, дети? Ни к кому из них он не испытывал сколько—нибудь прочной привязанности. В ссылке случалось жить с квартирными хозяйками и даже производить на свет детей. Кончалась ссылка – тут же обрывалась связь. Все его «легальные» дети – Яков, Светлана, Василий – были людьми несчастными.

А теперь вернемся к главному: дает ли лента материал для ответа на самый важный и для историка, и для рядового россиянина вопрос – есть ли возможность заранее по каким—то качествам распознать будущего тирана? Какие черты кандидата в правители должны вызывать наибольшую тревогу?

Пожалуй, в «Похождениях Иосифа, сына сапожника» такой материал есть.

Да, Иосиф Джугашвили почти во всем уступал своим конкурентам в борьбе за власть над взбаламученной, разваливавшейся страной. Они были талантливей, смелей, образованней, и, как сказали бы нынче, харизматичней. Но у Сталина уже в молодости была черта, выделявшая его из всех.

Нынче модно говорить, что он был всего лишь верным учеником Ленина, унаследовавшим все тяжкие грехи вождя революции. Но это не так – между ними всегда существовала огромная разница. Ленин был жестокий человек и политический авантюрист, пытавшийся ломать законы истории через колено – в этом Сталин его бесспорный последователь. Но Ленин никогда не был предателем: он прекрасно знал, что такое любовь, дружба, сочувствие, забота и верность. У Сталина этих естественных человеческих качеств не было вовсе. И больше всего в нем поражает постоянная готовность к предательству. Именно эта готовность, отсутствие всяких нравственных тормозов и обеспечили ему победу в борьбе за власть. Его путь наверх – это путь сменяющих друг друга предательств. Не так уж важно, был ли он формально агентом охранки: ему ничего не стоило предать сперва подпольщиков, а потом жандармов. Зиновьев и Каменев спасли его карьеру, после знаменитого «Завещания Ленина» практически взяв на поруки – он предал их без колебаний, сказав, что благодарность это собачья болезнь. Серго Орджоникидзе и Авель Енукидзе были его земляками и считались друзьями – предал их, не раздумывая. Быстро и жестоко была уничтожена почти вся собственная семья.

Под «человеком» мы обычно понимаем не только умение ходить на двух ногах и членораздельно общаться, но и еще целый комплекс качеств. Строго говоря, Сталин человеком не был. И «Похождения Иосифа» – объективный и хорошо документированный рассказ о том, как уже в молодости не человек делал карьеру среди людей. В этом смысле фильм необычайно актуален. Сегодня мы ищем в наших потенциальных лидерах прежде всего деловые качества: образованность, трудолюбие, здоровый прагматизм, умение загодя просчитывать сложные варианты. Бесспорно, все это необходимо. Но первое и обязательное качество лидера – человечность! Если об этом забыть, трагедия России в Двадцатом веке вполне может повториться и в Двадцать Первом…

ЧТО ГОРИТ В РОССИИ?

В старинном приволжском городе, на одной из узких улочек центра, сгорел двухэтажный дом. Он был старый, из темного кирпича, с деревянным мезонинчиком. Дом считался аварийным, года три назад из него выселили в новостройки последних жителей. Его давно бы сломали, но в щедрую эпоху Ельцина при разгуле молодой безалаберной демократии дом, в числе многих прочих, объявили памятником истории и культуры. Его, действительно, построил какой—то забытый купец еще до Наполеона по своему провинциальному вкусу. Но что делать: Россия не Италия, не Греция, даже не Англия, и для нас даже два века уже почтенная старина, которую под давлением краеведов приходится беречь.

Этот дом, бесхозно стоявший и разрушавшийся сам собой, однако, не сберегли. Милиция выдвинула две версии пожара: короткое замыкание либо небрежность бомжей, которые всегда не прочь покурить после пьянки. Искать этих предполагаемых бомжей не стали – что с них возьмешь, а в тюрьмах и без них придурков хватает.

Между тем, жители окрестных переулков обе милицейские версии даже не рассматривали, ибо были уверены в третьей. Дом стоял в центре, между супермаркетом и ночным клубом, и на его месте некая фирма уже давно собиралась построить современный офисный билдинг этажей на восемнадцать. К дому уже подступали строители, когда краеведы, эти городские сумасшедшие, подняли студентов и старшеклассников, а этих бездельников хлебом не корми, только дай поорать на митингах о вандализме современных богачей. От дома пришлось отступиться, и он три года помаленьку разрушался сам без всякого содействия богатых вандалов. А теперь вот сгорел. И окрестные обыватели не сомневались, что спустя приличествующий случаю срок на пожарище вновь появятся строители офисного небоскреба местных масштабов.

Все слои общества утрату скромного памятника истории перенесли спокойно. Краеведы еще раньше объединились с «зелеными», и теперь боролись за сохранение красивого пригородного болота. Студенты тоже не реагировали – бороться с вандалами дело веселое и шумное, а как бороться с пожаром? Районные власти тем более помалкивали: эта руина давно уже костью стояла у них в горле. Реставрировать? А где взять деньги, да и зачем? Главное, с памятника никакой корысти. А вот за право использовать под строительство участок в центре желающие будут так благодарны, что жену удастся свозить на Карибы, сына отправить учиться в Англию, а на остаток благодарности прикупить японский джип. Так что пожар, случайный или не очень, решил сразу несколько проблем.

Было бы лицемерием утверждать, что памятники истории и культуры стали исчезать недавно. Семьдесят лет до этого всемогущим вандалом была в стране Советская власть. Сейчас часто вспоминают, сколько было порушено храмов, которые нынче постепенно восстанавливаются. Но ведь наши предки не только молились: они где—то жили, где—то работали. И этот столь дорогой нам российский быт остался нынче только в Третьяковской галерее на полотнах Перова и Маковского, Саврасова и Поленова, Архипова и Федотова. А ведь в одной только Москве, кроме легендарных «сорока сороков», были и Красные ворота, и знаменитые Арбатские переулки, и загадочное Зарядье – увы, все это снесли, когда вместо старой «большой деревни» создавали новый социалистический город. С новым городом получилось так себе, но и старого не воротишь.

Между тем несколько лет назад, оттеснив на вторую позицию автостроение, самым прибыльным бизнесом в мире стал туризм. Целые страны – Италия, Греция, Франция, Англия, Испания, Чехия, Голландия, да, практически, вся Европа – живут нынче в первую голову за счет желающих мир повидать. И чем старше этот мир, тем больше желающих его повидать.

Россией интересуются многие. К нам тоже ездят туристы. И мы их возим, в основном, в два города: в Питер да в Москву, которая была слишком велика, чтобы большевики успели развалить ее полностью. Ну, еще Суздаль, умеренно восстановленный. А вся прочая огромная Россия современными богатыми странниками практически не освоена. И не случайно: что мы им можем там показать? Стекла и бетона у них и дома хватает. А то, что осталось от былых времен, исчезает у нас на глазах. И вместе с ним исчезает надежда на грядущий туристический бум.

Старинные дома нынче горят по всей нашей неохватной родине, и это легко объяснить: в старых зданиях и проводка старая, а бомжи у нас сплошь курящие, и земля в центре любого города дороже, чем на окраине.

С сожалением и легкой грустью смотрим мы, как горит наше прошлое…

А это горит наше будущее.

КАК Я БЫЛ ОЧЕНЬ ВАЖНОЙ ПЕРСОНОЙ

Меня много переводили в Венгрии, ставили пьесы, по роману «Остановиться, оглянуться…» даже сделали фильм. В одном из театров венгерской столицы начали репетировать еще одну мою драму, и автора, как это принято в крупных театрах, пригласили на премьеру. Меня и прежде приглашали в разные страны, но очень часто поездки срывались по таинственным советским причинам, мало понятным иностранцам даже из социалистического лагеря. Но в тот раз венгры решили перестраховаться, и приглашение было послано не от театра в наш Союз писателей, а от венгерского министра культуры советскому министру культуры, так сказать, на высшем уровне. В результате мне позвонил очень вежливый товарищ из министерства и сообщил, что я включен в состав культурной делегации, в скором времени вылетающей в Будапешт. Мало того, оказалось, что никаких анкет мне заполнять не надо, ибо в данном случае все решается в иных инстанциях. После таких слов распрощаться сразу показалось мне не интеллигентным, и я, чтобы продлить разговор, поинтересовался, кто вошел в делегацию. Оказалось, что кроме меня в дружественную столицу на Дунае летят три министерских работника и знаменитая актриса Татьяна Ивановна Пельтцер. Оказаться с ней в одной компании было необычайно лестно, и я даже проявил дешевое пижонство, скромно информируя знакомых, что мы с Пельтцер летим в Будапешт по приглашению их министра культуры.