Агнесса. Том 1 - Лора Бекитт

Она решила никогда больше не встречаться ни с кем, не выходить замуж, а посвятить себя воспитанию дочери, но осуществить свои замыслы оказалось не так-то просто.

Вечно не хватало денег даже на самые необходимые вещи, нелегко было одной тащить воз домашних забот, одной воспитывать Джессику, но особенно трудно, как выяснилось, было считаться порядочной женщиной.

Часто Агнесса думала о том, что клеймо незаконнорожденности, отблеск того, что люди считали ее грехом, безвинно поразит самое прелестное в мире создание — ее маленькую беззащитную дочь. И везде и всегда будет преследовать Джессику. Как, как отвести от малышки этот тяжкий удар?

По ночам, если Агнессу не сваливал тяжелый сон, она плакала, уткнувшись в подушку, чтобы не разбудить Джессику. Порой ей слышались знакомые шаги, она вскакивала, как безумная, распахивала дверь: лишь ветер шумел в ночи.

Что же все-таки случилось на самом деле? Почему Джек исчез так бесследно — никто не видел его ни живым, ни мертвым? Эти вопросы Агнесса без конца задавала себе. И надеялась, до сей поры тайно и безрассудно надеялась, что он жив. Да, она не находила оправданий его поступкам, но невозможно было вычеркнуть из жизни то время, когда она была очень счастлива с ним. Все случившееся потом жгло сердце незаживающей раной: он стал преступником, грешником, достойным самых тяжких мук ада, но был ее возлюбленным, отцом ее ребенка, и Агнесса знала, что забыть Джека она не сможет никогда. И по вечерам, укачивая Джессику, она часто думала, вглядываясь в маленькое безмятежное личико: «Один человек никогда не заменит другого, ни за что не заменит, нет!»

Она хранила верность прошлому, как хранят святыню: ее сердце, казалось, закрылось навсегда, и она сама не могла представить, решится ли когда-либо довериться другому человеку, сумеет ли кого-нибудь полюбить.

Так прошло несколько лет. Агнессе исполнилось двадцать три года, Джессике пошел шестой.

ГЛАВА II

В городе хозяйничала весна. Бежали ручьи, экипажи мчались, разбрызгивая грязь, а воздух был прозрачно-голубым от утренней свежести. Городок проснулся рано и теперь сиял чистыми солнечными витринами; солнце светилось и в лицах снующих по тротуарам людей, пробуждая в них улыбки.

Две молодые работницы, бледные после бессонной ночи, обе в поношенных жакетах и старых башмаках шли не спеша, устало поглядывая на огромные стекла. Это были Агнесса и ее новая подруга по имени Филлис, сирота, вынужденная, как и Агнесса, сама зарабатывать на жизнь; простая добрая девушка была, в сущности, почти так же одинока; она единственная открыто симпатизировала Агнессе, ей хватало такта не задевать подругу любопытством по поводу появления внебрачного ребенка.

Они подружились недавно.

— Смотри, Агнесса! — Филлис дернула спутницу за рукав. — Смотри, какие платья!

Они остановились возле недоступно сверкающей витрины. Платьев было много, но Филлис показывала на два, одинакового фасона, сшитые из голубой и зеленой тафты.

— Красивые, — подтвердила Агнесса.

— Как мне нужно новое платье, ты не представляешь! — воскликнула Филлис. — Я думаю, мне бы пошло вон то, голубое.

— Да, ты блондинка, тебе будет к лицу.

— А тебе другое — зеленое!

Агнесса покачала головой. Всего пару раз за эти годы она решалась на крупную покупку для себя; она бережно относилась к своим вещам, и ее «лучшее» платье из синей шерсти по-прежнему было как новое, но… в общем, у нее почти ничего не было. Агнесса смотрела на свое отражение в стекле: темные пряди волос на лбу, глаза, зеленые, как луговая трава…

— Нет, Джессике нужны туфли.

— Ты все время покупаешь только ей, а себе ничего! Ну, пойдем, взглянем хотя бы! Или давай сначала посмотрим обувь!

Они направились к магазину.

— Если я куплю себе платье, то нужно будет его куда-нибудь надеть, — сказала Филлис Пойдешь со мной в театр?

— Не знаю, — уклончиво произнесла Агнесса. Она думала о своем.

Вошли в помещение. Пахло новой кожей. Лак, бархат, замша, туфли белые, красные, черные, изящные ботинки, полусапожки — у подруг разбежались глаза.

— Смотри, Агнесса, смотри, какие! — Филлис указала на черные туфельки из мягкой кожи. — Видишь?

— Да. — На ногах у Агнессы были стоптанные, потерявшие всякий блеск и вид ботинки.

— Примерим? Ну хоть просто так! — в отчаянии предложила девушка.

Получив туфли в руки, подруги почувствовали себя детьми, тайно завладевшими чужой игрушкой. Агнесса разглядывала чудесный башмачок; она уже забыла, когда в последний раз надевала такие туфли. В них ступают по коврам, цокают каблучками по мраморной лестнице, кокетливо поднимая край юбки… Призрак утраченного навеки мира мелькнул перед ней и исчез.

— Что ты задумалась? — спросила Филлис. — Примерь! Мне они малы.

Агнесса сняла потрепанный ботинок и нерешительно сунула ногу в мягкую туфлю. Она показалась девушке легкой, будто перышко, и пришлась впору. Эти туфли словно предназначались для нее, они смотрелись хорошо даже с грубым бумажным чулком.

— О, Агнесса, какая прелесть! — воскликнула Филлис. — Извини, но твои ножки не для этого старья! — Она презрительно оттолкнула ногой башмак.

Разувшись, Агнесса призналась:

— Филлис, у меня денег сейчас ровно на эту пару.

— Так бери! — подхватила девушка.

— Но Джессика останется без обуви.

— Я одолжу тебе денег. Нет, в самом деле, купи! Неужели ты не можешь позволить себе хотя бы это?

— Ты же сама собиралась что-то купить, — слабо сопротивлялась Агнесса.

— Ничего, я подожду! За меня не беспокойся!

— Безумие какое-то, — говорила Агнесса, выйдя на улицу с желанной покупкой в руках. — Зачем я это сделала?.. А Джессика быстро растет, я не успеваю покупать ей новую одежду… Моя голова скоро расколется пополам от постоянных расчетов!

— Я бы хотела увидеть твою девочку. Ты так часто говоришь о ней. Она, должно быть, прехорошенькая, особенно если похожа на тебя!

Агнесса улыбнулась наивной похвале подруги. Она знала, как быстро Филлис привязалась к ней.

— Приходи к нам в гости, Фил. Вечерами мы всегда дома.

Разговаривая, они свернули в свой квартал. Здесь почти не было деревьев, солнце высвечивало потемневшие доски строений. Дворики, грязные по весне, завешанные сохнущим бельем, были темны и убоги, как и дома.

Филлис жила в первом, более светлом переулке, в начале которого встречались совсем неплохие домики, предназначавшиеся для сдачи внаем. А Агнесса, попрощавшись с подругой, углубилась в самую глухую часть квартала бедняков.

Она миновала двор, подошла к дому и постучалась в низкую дверь, выходившую прямо на улицу.