Тайна Ретта Батлера - Мэри Рэдклифф

То и дело мексиканец оглядывался на открытое окно фургона. Голова Рэтта Батлера моталась из стороны в сторону, и Мигель борол в себе искушение остановить фургон и проверить, жив ли еще Рэтт. Он смотрел, пытаясь уловить, вдыхает ли тот воздух.

И каждый раз Мигель успокоенно отворачивался: Рэтт Батлер был еще жив. Его губы шевелились.

— Только не умирай, — приговаривал Мигель Кастильо, вновь настегивая лошадей.

«И почему я не прихватил с собой флягу? Я показал бы ее сержанту, и он бы обязательно сказал мне имя, — недоумевал Мигель Кастильо. — Я неудачник, это все моя проклятая жадность. Может быть, я успел бы сбегать за фляжкой, если бы сразу согласился на предложение. Ведь этот Карлсон мне обещал двести тысяч золотом за глоток воды. А я пожалел ее. Такие деньги всего за один глоток!»

Мигель Кастильо готов был расплакаться.

«Я поленился сбегать — и вот сейчас этот мерзавец Батлер все знает, а я нет. Он же теперь из меня вытянет всю душу.

Я буду вынужден ходить возле него на цырлах, а он, мерзавец, будет смотреть на меня и издеваться. А я ничего не смогу сделать.

Но когда деньги будут в моих руках, я ему покажу. Я вновь затащу его в пустыню и заставлю пройти все сто миль от начала и до конца, пусть он даже умрет в середине пути. Я привяжу его к лошади за ноги и буду тащить по пустыне, пока он весь не сотрется в порошок».

Мигель Кастильо злорадно улыбнулся такой мысли.

Он уже видел себя верхом на коне и волочащийся сзади на веревке труп Рэтта Батлера.

Это немного его успокоило. Он вновь посмотрел в открытое окно фургона и заметил, что Рэтт Батлер открыл глаза.

— Не умирай! — крикнул он Рэтту. — Скоро приедем!

— Скотина, — прошептал Рэтт Батлер.

— Ты мой лучший друг! — кричал Мигель. — Я тебя спасу, даже если ты не хочешь больше жить, и мы поделим деньги честно, поровну, половина тебе, половина мне.

Рэтт Батлер, не в силах ответить, отрицательно покачал головой.

— Ну ладно, Рэтт, я согласен и на третью часть.

Рэтт Батлер вновь покачал головой.

— Нет, Мигель, я умру, я назло тебе сейчас умру, — и он закрыл глаза.

— Эй! Ты что, не умирай! Только не умирай! Ты мне нужен, ты мне будешь теперь дороже родного брата, только не умирай, дороже отца с матерью! Если хочешь, ты будешь мне как сын.

На лице Рэтта появилась измученная улыбка. Он понимал, что его физические страдания — ерунда, по сравнению с тем, что сейчас переживает Мигель Кастильо.

А тот нахлестывал коней так, словно спешил на пожар.

И действительно спешить стоило, ведь с каждой милей Рэтту Батлеру становилось все хуже и хуже. Он уже не мог держать голову и она моталась из стороны в сторону.

Мигель остановил лошадей, схватил флягу и вылил остатки воды на голову Батлера.

Тот на несколько мгновений пришел в себя и, злорадно улыбнувшись, посмотрел на Мигеля.

— Скорей — или я сейчас умру.

— Сейчас-сейчас, — заспешил Мигель, взбираясь на козлы.

Он даже не стал садиться, а стоя погонял лошадей.

Грохотали окованные железом колеса, проносились мимо скалы, редкие кусты. Дорога петляла среди холмов.

Наконец на горизонте возник голубоватый силуэт монастыря — башни храма, низкий монашеский корпус.

Мигель Кастильо заулюлюкал, погоняя лошадей.

— Там тебе помогут! — крикнул он Рэтту Батлеру. — Это монастырь.

Но тот уже, казалось, не слышал Мигеля. Он совсем затих, а из носа двумя тонкими струйками текла темная кровь.

— Рэтт, не умирай, я тебе помогу! — кричал Мигель.

Монастырь на горизонте разрастался.

Уже были видны переплеты окон, а Мигелю казалось, что он приближается слишком медленно. Ему казалось, что лошади стоят на месте, лишь перебирая ногами, и поэтому он хлестал их, не зная пощады.

— Дьяволы! Скорее, — кричал мексиканец, — или я вас пристрелю!

Он потрясал револьвером, как будто бы и в самом деле под страхом смерти мог заставить коней мчаться быстрее.

Те и так скакали на пределе своих возможностей, совсем обезумев от боли и страха.

А когда Мигель принялся стрелять у них над головами, то только стригли ушами и вбирали головы, но не прибавляли скорости. Они просто не могли мчаться быстрее.

Фургон чуть не разваливался на части, подскакивая на камнях, ведь Мигель уже мчал не по дороге, а напрямик по равнине, срезая путь.

Рэтта Батлера кидало из стороны в сторону, трясло, он больно ударялся головой о сиденье и это, может быть, привело его в чувство.

Он уцепился руками за раму окна и выглянул наружу.

Ему показалось, что он бредит.

Прямо над головами коней вырастало огромное здание храма. Казалось, что лошади сейчас пробьют насквозь стену — и никто не останется в живых.

А Мигель, словно сумасшедший, слева направо и справа налево хлестал лошадей, пытаясь дотянуться концом длинного бича до передней пары.

— Скорее, исчадие ада! — кричал он, ничуть не смущаясь тем, что приближается к монастырю.

Мигель молился так, как никогда в жизни. Он обещал Богу все: оставить свою беспутную жизнь, сделаться честным человеком, лишь бы тот спас жизнь Рэтту Батлеру.

Перед самым монастырем Мигель Кастильо сообразил, что надо делать. Не доезжая до храма, он остановил лошадей и влез в фургон.

Он разрезал ножом тюк с военной формой, оделся сам и наскоро переодел чуть живого Рэтта Батлера, ведь к человеку в военной форме в монастыре будет больше уважения.

Да и не придется объяснять, кто они такие и почему им нужно оказывать помощь.

К тому же, не нужно было объяснять, откуда у них взялся военный фургон.

Лишь окончив с переодеванием, Мигель Кастильо вновь привел в движение лошадей. Те, почувствовав конец пути, побежали чуть быстрее, а может быть, они немного отдохнули.

С гиканьем и улюлюканьем фургон влетел на монастырский двор и Мигель Кастильо остановил лошадей.

Тут же он заорал:

— Скорее! Кто-нибудь, сюда! Офицер умирает!

Из двери выбежал монах в коричневой рясе, подпоясанной веревкой.

— Скорее, у меня раненый! — кричал Мигель, распахивая дверцу фургона.

— Мы не принимаем больных, у нас заняты все койки. Наш госпиталь переполнен.

— Это не просто больной, — важно сказал Мигель Кастильо, — это офицер, — и он положил руку на револьвер.

Монах заглянул в фургон и ужаснулся, настолько обезображенным от солнечных ожогов и жажды было лицо Рэтта Батлера.

Монах и Мигель Кастильо осторожно извлекли из фургона его почти безжизненное тело.

— Где ваш настоятель? — грозно спросил Мигель Кастильо.

— Он будет через несколько дней, он в отъезде.