Взломщики кодов - Дэвид Кан

Никому не ведомы побудительные мотивы к занятию криптоанализом. Фрейд138 считает, что ребенок стремится к учебе, к приобретению знаний, поскольку прежде всего желает увидеть скрытые от него половые органы взрослых и детей. Тогда криптоанализ можно рассматривать как одно из проявлений вуайеризма139.

Эта гипотеза получила поддержку у некоторых известных специалистов. Например, Теодор Райк, авторитетный психоаналитик, так ответил на вопрос о взаимосвязи криптоанализа и вуайеризма

«Я склонен считать, что в основе стремления вскрыть шифр аналитическим путем заложено продолжение детского желания узнать, в чем заключается секрет сексуальности, который родители или взрослые скрывают от мальчика».

Высказывание Райка созвучно с точкой зрения Фрейда, который считает, что ученые и вообще все специалисты, труд которых связан с математическим или умозрительным видением мира, руководствуются в своей работе именно такими побудительными мотивами. Знаменитый психолог Эрих Фромм особо подчеркивал, что вуайеристическое толкование склонности к криптоанализу «иногда оказывается правильным, но ни в коем случае не настолько универсальным, как думают фрейдисты».

Попытался внести ясность в гипотезу о вуайеристическом происхождении криптоанализа и английский писатель Олдос Хаксли. В его книге «Опавшие листья» есть такие строки:

«Любила ли она меня? Во всяком случае, она часто говорила и даже писала, что любит. У меня сохранились все ее письма – два десятка наспех набросанных записок, передававшихся с рассыльным из одного крыла отеля „Сесиль“ в другое, и несколько писем, присланных ею, когда она уезжала от меня на праздники или одна проводила где-нибудь уик-энд. Эти листки передо мной. Почерк грамотного, интеллигентного человека. Перо, едва отрываясь от бумаги, торопится от буквы к букве, от слова к слову. Письмо быстрое, но аккуратное, четкое и понятное. Лишь кое-где, обычно в концовках ее записок, четкость почерка нарушается и появляются слова-каракули, составленные из бесформенных букв. Я склоняюсь над ними, пытаясь разобрать. „Я обожаю тебя, любимый мой… тысячу раз целую тебя… тоскую в ожидании вечера… люблю тебя безумно“. В ее каракулях мне удается прочитать лишь эти слова. Мы пишем о таких вещах неразборчиво по той же причине, по какой мы прикрываем наготу наших тел. Стыд не позволяет нам ходить обнаженными, и, даже если мы сделаем над собой усилие, доверив мысли бумаге, мы не можем допустить, чтобы наши самые сокровенные думы, страстные желания и тайные воспоминания слишком легко читались и понимались. Записывая наиболее скабрезные детали своих любовных похождений, Пипс не довольствовался их зашифрованием; он прятался еще и за плохой французский. И, вспоминая о Пипсе, я думаю о том, что и сам я проделывал такие фокусы в моих письмах к Барбаре, которые я заканчивал фразами вроде: „Bellissima, ti voglio un bene enorme“ или „Je t'embrasse en peu partout“140.

У вуайеристической гипотезы нашлись оппоненты. Психиатр-фрейдист Джепта Макфарлейн считает, что криптоанализ выражает только стремление к власти:

«Криптоаналитик не интересуется содержанием шифртелеграмм. Для него имеет значение лишь аналитическое вскрытие шифра. Его обуревает не подленькое любопытство и не желание прочесть чужую шифрованную переписку, а гордость за победу над шифром. Криптоаналитик не подсматривает сквозь замочную скважину. Он сокрушает саму дверь».

Гипотеза Макфарлейна подкрепляется и высказываниями самих криптоаналитиков. Вернер Кюнзе из отделения «Z», объясняя недостаточное знание им конечных результатов своей работы, говорил, что не обращает особого внимания на содержание телеграмм и что у него пропадает всякий интерес к шифру, как только он этот шифр вскрывает. С Кюнзе солидарны и любители отгадывать занимательные криптограммы в газетах и журналах: ответ их совершенно не интересует, они просто хотят разгадать саму криптограмму.

Хотя факты скорее подтверждают гипотезу о стремлении криптоаналитика к власти, ни эта гипотеза, ни вуайеристическая не были научно проверены. Частичное объяснение этому дает третья гипотеза, согласно которой вуайеристические побуждения вызывают у человека общий интерес к криптоанализу, а стремление к власти обеспечивает ему успех при работе над вскрытием конкретных шифров.

Какое отношение указанные гипотезы имеют к людям, избравшим своей профессией разработку стойких шифров? Райк полагает, что в основе такого профессионального интереса, «возможно, лежит подозрительность и опасение, что посторонние могут подсмотреть за нами и узнать что-то не только о нашей половой жизни, но и о нашей враждебности, агрессивности и т. д., а также желание не допустить этого». В отличие от Райка, Фромм считает, что «интерес к дешифрованию и составлению секретных кодов в большой мере связан с отношением человека к окружающему миру, а конкретнее говоря, с чувством одиночества и с надеждой, что он отыщет родственную душу, с которой мог бы связаться… Мир закрыт для него, и поэтому он вынужден дешифровывать то, что пишется не для него». Психолог Гарольд Гринвальд, интересовавшийся одно время криптологией, пишет:

«Лечившиеся у меня пациенты, которые работали в данной области, имели побудительный мотив, отличный от вуайеризма. Преимущественно это были люди стремившиеся испытывать превосходство в силе, скрывая свои действия и мысли (путем их зашифрования) или разгадывая то, что другие хотят держать в секрете (занимаясь криптоанализом)».

Это объяснение проливает некоторый свет на исследуемый вопрос, но и оно ненамного убедительнее других гипотез. Однако, если психологические корни криптографии и криптоанализа не разгаданы, их биологические корни ясны. Эти корми уходят в глубь геологических эпох, к простейшим одноклеточным организмам, боровшимся за жизнь в теплых морях первобытной Земли.

Шифры – это защита. Для современного человека это то же, что панцирь для черепахи, чернильный мешок для осьминога, маскировка для хамелеона. А криптоанализ собирает информацию о внешнем мире наподобие уха летучей мыши, чувствительности амебы к химическим раздражителям, глаза орла. Защита нужна для самосохранения. Это закон жизни, одинаково непреложный и для государства, и для отдельного организма. В условиях соперничества знания существуют в двух формах – у меня и у моего врага. Все организмы пытаются первую форму довести до максимума, а вторую – до минимума. Криптография и криптоанализ являют собой примеры этих двух форм. Составители шифров стремятся сохранить в тайне запас знаний своей страны, а криптоаналитики – увеличить этот запас за счет окружающих.

Но знания сами по себе – это еще не сила. Для придания им веса их нужно соединить с физической силой. Оба направления криптологии, подобно службам снабжения и транспорта, помогают вооруженным силам, составляющим главный элемент мощи страны. Правительство использует эту мощь для достижения своих политических, социальных и военных целей. И криптология в целом – одно из средств их достижения.

Но даже если цели, достижению которых служит криптология, являются чисто оборонительными по отношению к другим государствам, между криптоанализом и вооруженными силами существует огромное различие морального порядка. Последние представляют собой честные, открытые средства устрашения агрессора. Криптоанализ же агрессивен сам по себе. И хотя эта агрессия часто носит превентивный характер, она все-таки остается агрессией, правонарушением. Криптоаналитики действуют исподтишка, подглядывают за чужими делами, норовят стащить то, что им не принадлежит.

В таком случае существует ли моральное оправдание для криптоанализа? Конечно же существует. Один и тот же поступок, в зависимости от обстоятельств, может быть моральным или аморальным. При самообороне убийство допустимо. Так и с криптоанализом. Во время войны он определенно выглядит как благо, особенно если сохраняет людям жизнь. Но и в мирное время криптоанализ может выступать в качестве формы самозащиты. Криптоаналитик способен предупредить о враждебных намерениях и предоставить правительству возможность сохранить своим гражданам жизнь и свободу. Если же государству никто не угрожает, то оно будет не право, если станет попирать достоинство другой страны, тайно подсматривая за ее перепиской.

Человечество доказало, что оно вполне способно познать высшую истину. Вся история развития человечества со времен варварства неопровержимо подтверждает это. Накопление мудрости и моральных ценностей, управляемое в наше время таким императивом, как реальная угроза полного уничтожения, может когда-нибудь привести человечество к тому, что оно перекует мечи на орала, а после этого откажется от услуг криптоаналитиков. И да будет таким венец их славных дел!

Примечания