Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

Следующие несколько часов слились в какую-то неразличимую пелену. Мне сказали, что Кита отвезли в больницу Нью-Гановер, но к тому времени, как я добралась туда, его отправили на вертолете в ожоговый центр университета Северной Каролины. Я за два часа проделала трехчасовой путь, надеясь, что, если меня остановит коп, попрошу сопровождение.

Когда я добралась до больницы, меня отказались впустить к Киту. Сказали, что его состояние очень тяжелое. Легкие обожжены, лицо и руки опалил огонь. Он в искусственной коме. Я совершенно расклеилась в зале ожидания, и кто-то отвел меня в маленькую комнату, где можно было рыдать и плакать без помех. Я жалела, что со мной нет Лорел. Мне так нужна была поддержка лучшей подружки, но я знала, что она тревожится за Энди. Придется пройти через кризис в одиночку.

В ожоговом отделении я узнала, что состояние Кита крайне тяжелое. Мне было позволено сидеть с Китом в ужасно душной палате, между жуткими процедурами, которые ему приходилось выносить. Они продолжали держать его в коме, потому что иначе он просто не смог бы вынести боли. Я постоянно разговаривала с ним, в надежде, что Кит меня слышит, потому что он, конечно, мне не отвечал. Говорила, как сильно люблю его. Просила прощения за то, что была не такой хорошей матерью, как следовало бы. По ночам лежала на кровати в его комнате, жалея, что у меня нет чудодейственного лекарства. Лорел и Дон оставляли мне телефонные сообщения. Но я им не перезванивала. Слишком была поглощена Китом и жизнью в больнице, и каждая унция моей энергии уходила на понимание того, что доктора говорили о его состоянии. Если бы я попыталась поговорить с кем-то еще, с языка слетали бы только несвязные слова.

Примерно на четвертый день после пожара я получила сообщение от Маркуса. Он снял для меня номер в дорогом отеле рядом с больницей. Я могла пользоваться им по своему усмотрению. Маркус добавил, что любой обед, съеденный в отеле, идет на счет за номер. Я была так ему благодарна. Хотелось полежать в ванне и хотя бы одну ночь провести в настоящей кровати. Я не желала быть вдали от Кита, но его сиделка убедила меня, что я сделаю ему одолжение, если позабочусь о себе, так что я перебралась в отель, хотя почти все время проводила в больнице. Но о еде в гостиничном ресторане я и не думала. При виде Кита в душной и жаркой палате, всего перебинтованного, с иглами капельниц в венах и дыхательной трубкой в горле, во рту все пересохло. Я не могла съесть ни кусочка.

Однажды после того, как Кит пролежал в больнице две недели, мы с Лорел встретились в отеле и пошли на ланч. У меня по-прежнему не хватало сил видеться с кем-то, но нужна была смена одежды. И Лорел согласилась эту одежду привезти. Так что я согласилась пойти вместе в ресторан отеля.

Поразительно, как можно измениться за две недели. Я знала, что мои нервы ни к черту, но не представляла, во что превратилась физически, пока не увидела себя глазами Лорел. Мы встретились у входа в ресторан, и она явно ужаснулась моему виду. Одежда висела на мне мешком, я забыла о косметике. Я всегда славилась своей аккуратностью и стремилась хорошо выглядеть. Неудивительно, что Лорел была так шокирована. Она сразу заплакала. Я только сейчас поняла причину, по которой не хотела видеть никого из друзей. У меня не было сил выносить их тревоги за Кита и за меня. Мне хватало своих.

Лорел стала расспрашивать о состоянии Кита, и я попыталась ответить как могла. Я словно жила во сне или обитой ватой камере, отрешенная от всего окружающего. Видела, как шевелятся губы Лорел, время от времени слышала, что она говорила, и даже умудрялась отвечать, но мы с ней находились в двух разных вселенных. В ее вселенной было двое здоровых детей. В моей – один ребенок, чья жизнь висела на волоске.

– Тебе следует больше разговаривать с ним, – советовала Лорел. – Говорят, что люди, находящиеся в коме, все слышат, даже если не отвечают.

– Я постоянно с ним разговариваю. Рассказываю, как сильно люблю его… и что могла бы быть для него лучшей матерью.

– Сара! – потрясенно ахнула Лорел. – Ты – потрясающая мать.

– Но он постоянно попадает в неприятности. Ты тоже одинокая мать, но твои дети идеальны.

Правда, Энди вряд ли можно было назвать идеальным, но Лорел знала, что я имею в виду.

– Мэгги всего на год старше Кита, но настолько взрослее.

– Нам с тобой хорошо известно, сколько для этого сделал Джейми.

Я неожиданно вспомнила, что Кит нашел письмо. Как я могла об этом забыть? И что я буду делать, когда ему станет лучше – а ему должно стать лучше – и он захочет предъявить свои права, сказать всем, что он сын Джейми Локвуда? Тогда я не смогу смотреть в глаза Лорел.

Я сделала вид, что изучаю меню.

Официантка принесла ланч. Я заказала суп, который, конечно, не съем.

– Мне нужно кое о чем спросить тебя, – внезапно сказала Лорел.

Я вдруг почувствовала себя такой виноватой, словно она уже знала о моей связи с Джейми.

– О чем?

– Между мной и тобой все нормально?

Я понятия не имела, о чем она.

– Конечно, а почему ты спрашиваешь?

– С самого пожара мы не разговаривали, – пояснила она. – Ты не перезваниваешь мне, и… я вдруг словно отдалилась от тебя. Так что хотела убедиться, что у нас все в порядке.

– Прости. Я так зациклилась на Ките, что…

– Еще бы! Я просто параноик.

Она ткнула вилкой куриную грудку. Но, похоже, и у нее не было аппетита.

– Ты, возможно, не знаешь, что Энди и Кит подрались в церкви. Кит назвал Энди «маленьким богатым мальчиком». Я внезапно забеспокоилась. А вдруг тебе не слишком приятен тот факт, что мы с детьми… финансово обеспечены, в то время как ты и Кит… что вам все дается куда труднее?

Я улыбнулась ей, словно разница в нашем положении ничего для меня не значила, хотя меня трясло из-за только что услышанного. Кит назвал Энди «богатым»? Я надеялась, что больше он ничего не ляпнул.

– Глупенькая, между нами это никогда не было предметом раздоров, – заметила я. – Поверить не могу, что тебя волнуют такие пустяки!

Но это было проблемой! Я любила Лорел всем сердцем, но в душе действительно чувствовала неприязнь, когда она показывала что-то новое, купленное ею для себя или детей, ожидая, что я начну ахать и охать. Но теперь не время для подобных бесед.

Я наблюдала, как она разрезает курицу, как обручальное кольцо по-прежнему сверкает у нее на руке, и знала, что время для подобных бесед никогда, никогда не настанет.

Я была так несчастна перед очередным сеансом психотерапии во вторник, что с трудом добралась до офиса доктора Джейкса. Когда тебя так упорно преследуют неудачи, кажется, что ты не заслуживаешь ничего хорошего в жизни. Не заслуживаешь, чтобы люди хорошо обращались с тобой. Не заслуживаешь бойфренда. Не заслуживаешь даже друзей.