Галоп - Сергей Куприянов

Суета, крики – все осталось там, за дверью его крепости. Здесь он говорил. Много, умно, бесконечно. Хорошо тут Костику.

«Ты хороший, Костик».

«Я хороший».

«Ты так ловко и хорошо управляешься с лошадьми».

«Очень хорошо. Я стараюсь».

«А зачем надевают на лицо?»

«На лицо надевают, чтобы ничего не видеть».

«Так разве может быть?»

«Я не знаю что одевают».

«Круглое. Очки».

«Очки надевают, чтобы лучше видеть. Костик никогда не надевал очков».

«Даже в темноте?»

«Это очень хитрые, особые очки. Я знаю»,

«Ты большая умница. Молодец. Все должны брать с тебя пример. Хочешь показать пример? Хороший пример. Ты же умный».

«Костик очень умный».

«Костик самый умный! Гауптвахта. Ее охраняют. Но ты же разведчик. Тут все разведчики, но ты же самый лучший, да?».

«Очень лучший, да».

«Нужно схитрить. Обмануть. Сколько там охранников?».

«Охраняют. Они там».

«Вот видишь! Молодец! Их надо отвлечь. А хочешь их убить?».

Костик закатил глаза. Убить… И будет тихо. Хорошо. Спокойно. Костик хочет убить. И разговаривать. И музыку слушать. Он хочет. Ему нравится.

«Возьми нож. Где твой нож?».

«Я не знаю».

«А как ты хочешь убить?».

«Я не знаю. Ругать надо. Умрут».

«Нет, ругать никого не надо. Это нельзя. Надо тихо. Ты же сильный. Сколько ты тачек сегодня вывез?».

«Костик вывез тачки!»

«Очень большой молодец! А они слабые. Ты их возьмешь руками за шею и сильно сдавишь. Так?».

«Я очень сильный».

«Тогда иди. Встань и иди. Тебя все любят. Убей их. Руками за шею. Сильно. Но сначала выпусти лошадей. Пусть они погуляют по коридору».

Караульный рядовой Тошиба (в приютном доме под Марселем ему, подкидышу, дали эту отвратительную фамилию из-за врожденного косоглазия) откровенно скучал на посту. Ну чего тут охранять-то! Что, какой-то дикарь разнесет бокс из бронепласта? Да его гаубицей не прошибешь, не то что какая-то там тварь недоразвитая. Нарушая устав караульной службы, он, отойдя за угол, курил, зажав сигарету в кулаке. Офицеров Тошиба, честно-то говоря, побаивался. Среди них такие суки попадаются! А сегодняшний помдеж просто сука из сук, сам наизнанку выворачивается и других туда же. Хорошо хоть Строг сдох, тот вообще натуральным живодером был.

Он только затоптал окурок, как к «губе» подошел этот дурак их конюшни, который только и умеет, что идиотски улыбаться и лошадиное говно таскать. Ну вот какого, спрашивается, таких в космос берут? И ведь, поди, тоже немалую деньгу получает. И зачем, интересно, идиоту деньги? Слюни ими подтирать?

Тошиба сплюнул. Ладно, все развлечение. Охренело уже тут торчать, хоть над дураком посмеяться.

– Стой! – караульный лапнул автомат, не делая даже попытки перевести его в боевое положение. И добавил. – Стрельну, козел.

– Костик хороший.

– Ага! В гробу ты будешь хороший. С дыркой в балде твоей бестолковой. Хочешь праздника? Это я тебе сейчас устрою. Похоронный марш просвистеть? Один куплет. А то это, сам, может? Валяй, я погожу. Свистеть-то умеешь?

– Хорошо умею.

Тошиба развеселился.

– Так свисти, черт недоделанный!

Надув губы, идиот стал выпускать через них звуки, похожие на пердеж, выдувая при этом густые слюни.

– Громче, дура, не слышу! – начал духариться Тошиба.

Ему в жизни столько раз приходилось бывать объектом насмешек и издевательств, что эту науку он изучил до тонкости. И навсегда запомнил самое главное правило – кто не топчет тебя, того топчешь ты. И наоборот. Если б ему от рожденья досталось здоровья чуток побольше, то он бы такую поляну вокруг себя растоптал – загляденье. До конца жизни хватило б. Но и так ничего, нормально устроился. Контракт на десять лет со внеземкой – и гуляй с полной мошной.

Идиот вдруг, подойдя вплотную, протянул свои ручищи и вцепился в глотку, пьяно мяслянясь глаза. Типа, кайф ему подошел.

Рядовой Тошиба, разом вспомнив устав и, больше того, борясь за жизнь, заученно врезал идиоту, оказавшемуся неожиданно крепким, весь из мускулов, в живот. Какая там дробинка слону! Недоделок вообще ничего не почувствовал!

Наверное, это была последняя разумная мысль, которую бывший подкидыш родил под хруст ломаемых позвонков и гортани. Все остальное было из области выживания и прощания с жизнью.

То, что с легкой руки начальников называлось гауптвахтой, представляло из себя всего лишь несколько переделанный жилблок плюс хороший замок. Если посмотреть объективно, без зависти и предрассудков, Кинг жил ровно в таком же. Да и Тауберг тоже. Только у тех ключи от своих хором хранились в карманах, а от этих двух пеналов – в караульном помещении, в смысле архитектуры так же идентичном. «Губа» отличалась лишь наличием густых решеток на окнах, играющих роль сугубо психологического фактора, так как между ними и находящимися внутри имелись бронированные стекла, по прочности вряд ли уступающие бронепласту, которым они, в сущности, и являлись.

Расправившись с караульным, Костик замер, как автомат, исчерпавший свою рабочую программу. Что дальше? Он не знал. Потом, кое-что припомнив, сообразил. Труп – тачка – утилизатор. Он даже успел сделать пару шагов в сторону по направлению к своему транспортному средству, когда опять заговорил.

«Ты молодец».

«Костик молодец», – повторил он.

«Нужно открыть дверь».

Да, конечно, он вспомнил! Подергал за ручку, но прочная дверь не поддалась.

«Нужен ключ».

«Возьми его. Ты знаешь, где он?».

«В карауле».

«Иди в караул и возьми ключ».

«Мне не дадут».

«Ты хороший. Кто тебе не даст ключ?».

«Офицер. Там офицер. Офицер мне не даст».

«Офицер плохой. Убей офицера. И возьми ключ. Потом ты им откроешь дверь».

С некоторым сожалением посмотрев на мертвого караульного – программа мертвый-тачка-утилизатор оказалась невыполненной, – Костик пошел в караулку.

Сидящий перед монитором сержант Поплавский, исполняющий сегодня обязанности начальника караула, прекрасно видел дурачка, идущего в его сторону, но не испытывал по этому поводу никаких волнений или хотя бы предчувствия. Максимум что могло случиться, это желудочные колики у одной из лошадей, но это совсем не причина для беспокойства. Пусть об этом у других голова болит.

Стандартный блок разделен легкой загородкой на две части. В передней находится монитор слежения и прочая аппаратура, а также время от времени собирается бодрствующая смена. В задней – отдыхают те, кому по расписанию положено отдыхать. Сейчас в рабочей зоне находился один только сержант, остальные пошли на обход территории.