Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей» - Михаил Елисеев

Скорее всего, Мстислав Глебович не пришел изначально в Чернигов потому, что был уверен в том, что туда явится Михаил Всеволодович и встанет во главе обороны своего родового княжества — другие варианты у Мстислава просто не укладывались в голове. Когда же он узнал, что не только его двоюродный брат, а никто вообще из князей не пришел в столицу, то идти туда самому было уже поздно — город был обложен ордой Батыя. Но и сидеть сложа руки князь Мстислав не собирался, а решил идти на выручку Чернигову и попробовать прорваться в город с новгород-северским полком. Как когда-то другой легендарный князь из этого же города, Мстислав не убоялся степняков, а решил с ними сразиться, благо рать собрал, как только узнал о походе орды. Но князь был не только отчаянным рубакой, он был еще и неплохим военачальником, а потому сообразил, что если пойдет прямо на Чернигов по дороге от Новгород-Северского, то монголы смогут перехватить его небольшое войско в пути, — а потому принял довольно хитрое решение. Погрузив на суда пешую рать, он отправил ее по Десне, а сам с конной дружиной пошел берегом, надеясь подойти к Чернигову с южной стороны. Конечно, он не надеялся, что там совсем не будет монгольских войск, но тут у него появлялся уже другой шанс — бить врага по частям. Как бы судьба ни распорядилась, князь Мстислав был готов ко всему, поскольку, как и епископ Порфирий, он свой выбор сделал, да княжеская честь не была для него звуком пустым, и он хорошо помнил слова своего великого предка Святослава — «мертвые сраму не имут!».

И потому, двигаясь по направлению к столице, удалой Глебович думал не о том, сколько впереди врагов, а о том, как бы ему дать весть осажденным о своем прибытии и согласовать совместные действия. В итоге отправил гонца на челне, а сам с войском продолжил движение, стараясь идти очень осторожно и рассылая далеко вперед дозоры. И вскоре узнал — главные силы поганых стоят за Десной, обложив город, а перед ним, перекрывая путь к Чернигову с юга, стоит один из отрядов, насчитывающий пару тысяч всадников. Князь долго не раздумывал, все и так было предельно ясно — разить монголов на этом берегу, переправиться в город и там уже разобраться на месте что к чему. Мысль уничтожить отдельный отряд в несколько тысяч монгольских воинов пришлась князю очень по нраву, поскольку он не сомневался в успехе и был уверен как в себе самом, так и в своих гриднях и пеших ратниках. По княжескому приказу суда причаливали к берегу, воины разбирали щиты и копья, становились в строй и равняли ряды. Далеко за рекой был виден черный дым, который густыми клубами поднимался к хмурому осеннему небу, и слышался грозный гул — это гремело сражение за Чернигов. Прикрыв фланги пешей рати всадниками, князь Мстислав повел свой полк в сторону монгольского стана, с минуты на минуту ожидая, что их увидят, — и дождался. Из монгольского лагеря быстро выезжали вражеские воины и строились в боевые порядки, гремели барабаны, ветер развевал бунчуки, и вскоре первые вражеские конники пошли в атаку, на скаку натягивая луки. Русская пешая рать двигалась быстрым шагом, но резко остановилась по знаку князя — вперед выбежали воины с луками и самострелами и встретили степняков густыми залпами стрел. Отбив атаку конных лучников, князь повел свой полк так, чтобы за спиной у монголов оказалась Десна, к которой он намеревался их прижать и всех перебить. Но это поняли и монгольские тысячники, а потому перестроили свои войска, выдвинули вперед тяжелую конницу и пошли в атаку на русскую рать. Пешцы теснее сдвинули ряды и прикрылись большими красными щитами, а дружина Мстислава перестроилась в ударный клин, на острие которого с мечом в руке застыл князь.

Пешая рать приняла монгольский удар, выдержала его и двинулась вперед — боевой княжеский рог протрубил над полем битвы, и в атаку пошли конные гридни, которых вел в бой лично Мстислав. Стальной клин тяжелой конницы вломился в монгольские ряды и двинулся дальше, оставляя за собой кровавый след — русские навалились и стали оттеснять врага к берегу Десны. Батый и его полководцы еще не успели сообразить что к чему, как распахнулись городские ворота, и из города повалили черниговские вои, ударившие прямо в самый центр монгольских позиций. Нукеры дрогнули и подались назад, а Батый едва не взвыл от ярости и негодования, видя, как попятились его нукеры. Но монгольские полководцы действовали быстро и уверенно — припадая к гривам коней, мчались в бой свежие монгольские тысячи из ханского резерва, въезжали в холодную осеннюю воду и быстро переправлялись на противоположный берег. Другие зашли наступающим черниговцам с флангов и буквально засыпали их ливнем стрел, остановив продвижение вперед, а потом и вовсе вынудив отступать. Те монголы, которые переправились через Десну, выстроились в боевые порядки и двинулись в обход русского строя. Увидев это, князь Мстислав поднял над головой меч и повел своих гридней в новую атаку — две конные лавины схлестнулись в поле, и прямые русские мечи скрестились с кривыми монгольскими саблями. Сотни поверженных людей и коней покатились по стылой земле, а накал сечи не ослабевал ни на минуту, гридни князя Мстислава люто рубили монголов, начиная их медленно оттеснять назад к реке.

Но новые тысячи переправлялись через Десну, загнав черниговцев обратно в город, Батый бросил на новгород-северский полк все свои резервы, понимая, что судьба осады решается именно здесь. И как ни старались князь Мстислав и его воеводы переломить исход сражения в свою пользу, у них ничего не вышло. Один за другим падали на истоптанную копытами и залитую кровью землю княжеские гридни, из последних сил, отражая атаки вражеской конницы со всех сторон, сражалась пешая рать, и князь понял, что сражение проиграно и надо уводить людей. Собрав вокруг себя уцелевших дружинников, Мстислав бросался вместе с ними на монгольские ряды, прикрывая отходившую пехоту до тех пор, пока жестоко израненный не повалился на землю. Телохранители выдернули иссеченного саблями князя Мстислава из рукопашной и, посадив на коня, помчались к стоявшим на Десне судам, придерживая раненого с двух сторон. Единый строй пешей рати не выдержал монгольских наскоков и распался, сражаясь группами и в одиночку, воины пытались прорваться к ладьям, чтобы поскорее отплыть от берега, но удалось это далеко не всем. Сражение медленно затихало, монголы объезжали поле боя, собирали добычу и добивали вражеских раненых, а в ханской ставке царило ликование — важность победы трудно было переоценить. Судьба Чернигова была решена.

Толпившиеся на городской стене, выходившей к реке, горожане могли видеть поражение новгород-северского полка, но это нисколько не убавило их решимости стоять до последнего и не склоняться перед Батыем. Возможно, надеялись, что князь Михаил все-таки придет, может, думали, что явятся другие князья с дружинами и снимут осаду, а потому бои за город не прекращались, а приобрели еще более ожесточенный характер. Сражения на городских валах кипели день и ночь, от множества зажигательных снарядов в Чернигове полыхали пожары, но защитники продолжали борьбу. Монголы ни на минуту не ослабляли натиска, под ударами камнеметов рушились стены и башни, а в проломах шли отчаянные рукопашные схватки. Но Чернигов продолжал сражаться. По-прежнему летели с боевых площадок и давили ханских воинов тяжелые камни, со стен на нукеров сбрасывали бревна, шпарили кипятком и смолой, сбивали стрелами и копьями. Но все имеет свой предел — 18 октября 1239 года монголы прорвались за главный городской вал и начали пробиваться к Детинцу, куда отступили защитники вместе с епископом. Стоя на крепостной стене этого последнего убежища осажденных, Порфирий наблюдал за агонией великого города, видел, как пламя бушует на территории посада, пожирая все новые и новые постройки. Все, кто собрался в Детинце, прекрасно понимали, что спасения нет, но никто даже и не заикнулся о сдаче на милость победителя, воины и горожане решили биться до конца. Брошенный своими князьями, оставленный ими на произвол судьбы Чернигов сражался и погибал героически, и оборона его была воистину народной. Последние защитники города погибли, сражаясь у княжеских теремов и соборных папертей, после чего монголы смогли ворваться в храмы и учинить там зверскую бойню. Чернигов пал.

Местная легенда рассказывает, что когда город уже был взят, то последние воины, а также женщины, дети и монахи закрылись в каменной Пятницкой церкви и упорно отбивались от наседавших со всех сторон врагов. И как монголы ни старались, прорваться внутрь храма им не удалось, а потому, оставив отряд для блокады, орда ушла из разграбленного и выжженного Чернигова. Когда же у защитников церкви закончились еда и вода, и они обессилели настолько, что не могли уже оказывать сопротивление врагу, то поднялись на верх храма, где шла галерея с окнами, и выбросились из них на копья степняков. Отмечу, что это не более чем легенда, но вполне возможно, что за нею стоит реальный исторический факт.