Россия. Погружение в бездну - Игорь Фроянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Согласно же Ельцину, генерал Шапошников
«мужественно повел себя во время путча. Сколько ни давили на него Язов и его окружение, он не поддался на провокации и сделал все, чтобы военная авиация не принимала участия в перевороте»
Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 145(Нельзя сказать, чтобы Язов уж очень «давил» на Шапошникова, который, как нам припоминается, сразу после поражения ГКЧП говорил одному телевизионному корреспонденту, что министр обороны в один из моментов, когда Шапошников был с ним наедине, посоветовал командующему ВВС не очень усердствовать в деле исполнения приказаний)
Ельцин упоминает также генерала Б. В. Громова, с которым Ю. В. Скоков по поручению президента поддерживал
«неформальные связи»
Там же. С. 144Особенно тесные такого рода «неформальные связи» сложились у Ельцина с генералом Грачевым. Именно ему Ельцин позвонил 19 августа.
«Это был один из самых моих первых звонков из Архангельского,
― рассказывает президент.―
Я напомнил ему наш разговор. Грачев смутился, взял долгую паузу, было слышно на том конце провода, как он напряженно дышит. Наконец он проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ. И я сказал ему что–то вроде: я не хочу вас подставлять под удар… Он ответил: «Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту» (или роту охраны, не помню). Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что уже в то раннее утро я положил трубку и сказал ей: «Грачев наш». Почему? Первая реакция Грачева меня не обескуражила. Больше того, не каждый в такой ситуации смог бы ответить прямо. Приказ есть приказ… И все–таки какая–то зацепка была, Грачев не отрекся от своих слов.
Там жеСледовательно, угроза бомбежки Кремля исходила от демократов, а не от гэкачепистов. И она, по–видимому, была реальной, поскольку соответствовала той грандиозной провокации, которую тогда затеяли в Москве. Она была реальной еще потому, что в демократическом лагере находились и такие лица, которые не имели никаких сдержек. В полной мере они продемонстрировали свой принцип
«дозволено все» несколько позже, расстреляв прямой наводкой из танковых орудий Белый дом»
(Крючков В. А. Личное дело. Ч. 2. С. 200).«И это было главное. В общем–то мало у человека бывает таких секунд, когда решается, быть может, главный вопрос жизни. Пока Грачев дышал в трубку, он решал судьбу не только свою, но и мою. Судьбу миллионов людей. Вот как бывает. Конечно, военачальнику такого ранга было очень непросто. Он был слишком тесно подключен к действиям ГКЧП, сам отдавал приказы о вводе войск в Москву, сам руководил военной стороной путча. И в то же время поддержал нас. То, что на этом посту оказался человек такого склада, как Грачев, ― волевой, самостоятельный и независимый, было для России настоящей удачей»
Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 83―84Позволительно спросить: в чем заключается эта «настоящая удача»? Неужели в том, что Россию (СССР) расчленили, а народы страны, прежде всего русский народ, бросили в пучину бед? Честнее было бы сказать, что августовская история стала «настоящей удачей» для Ельцина и тех, кто ему помогал («Начиная расследование убийства,
― замечает М. Я. Геллер,―
следователь задает обязательный вопрос: кому оно было выгодно? Первые результаты неудачного заговора очевидны: он принес пользу Ельцину…»
(Геллер М. История России 1917―1995. Т. 4. С. 123),а значит, и его помощникам). Выиграл, разумеется, и Грачев. Вот что говорил об этом в августе 1992 года Г. X. Попов:
«Недавно, выступая по Российскому телевидению, тогдашний первый заместитель главы правительства Юрий Скоков сам рассказал о переговорах в дни путча с тогдашним командующим воздушно–десантными войсками генералом Павлом Грачевым. Грачев, по словам Скокова, был против ГКЧП, но, вполне естественно, интересовался гарантиями со стороны Ельцина. Если учесть, что штурм Белого дома десантниками не состоялся и что Грачев стал министром обороны России, то нетрудно предположить, что обе стороны свои обязательства выполнили. В будущем выяснится, сколько еще было переговоров такого рода»
Попов Г. Август девяносто первогоПопов, следовательно, воспроизводит торг, по которому один получил высшую власть, а другие ― престижные и доходные должности, т.е. доступ к «кормушке». Такова проза жизни, на фоне которой героизация Ельциным образа Грачева выглядит по меньшей мере забавно.
Г. X. Попов имел основания рассматривать этот торг как одно из важнейших условий победы над гэкачепистами.
«Победа в дни путча,
— пишет он,—
была обеспечена не только действиями масс, но и сложными и тонкими переговорами Ельцина с армией и безопасностью с местными аппаратчиками. И только в будущем станет ясно, какой вклад внесли эти переговоры и принятые Ельциным обязательства»
Попов Г. Август девяносто первого.Однако и тогда и сейчас понятно, что так называемые действия масс имели декоративный характер, тогда как главное, вынужден признать даже Ельцин,
«происходило за кулисами событий»
Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 83Там, за кулисами, трудно, конечно, разглядеть, кто сидел за пультом управления. Думается, ни Павел Грачев, ни Евгений Шапошников, ни Борис Громов, а кто–то другой. Эти генералы, скорее всего, выступали в подсобной роли исполнителей (Контакты отдельных лиц из высшего генералитета, в частности Грачёва, с людьми Ельцина не являлись секретом для некоторых членов ГКЧП. В. А. Крючков вспоминает:
«Появились настораживающие сведения о поведении тех, кто с самого начала был на стороне ГКЧП. В Комитет госбезопасности, да и к Язову, поступили сведения о контактах одного из заместителей министра обороны СССР, а также командующего воздушно–десантными войсками Грачёва с представителями российских властей. Грачёв, надо сказать, с самого начала, с утра 19 августа, стал устанавливать контакты с представителями российского руководства, в рамках которых бросал шары и в ту и в другую корзину»
(Крючков В. А. Личное дело. Ч. 2. С. 199).Удивительно, что, зная об этом, Крючков и Язов не сделали ничего, чтобы остановить Грачева и ему подобных генералов.).
На Ельцина работали не только люди, одетые в военные мундиры, но и те, что носили «партикулярное платье», т.е. «местные аппаратчики», по терминологии Г. X. Попова. О таких пособниках говорит Н. И. Рыжков:
«Вспомните, например, как один «демократический» министр Н. Воронцов аккуратно зафиксировал все выступления на известном августовском заседании Кабинета, чтобы потом нижайше преподнести их Ельцину. Вспомните твердый голос и указующий перст того заседания парламента России: «Читайте, Михаил Сергеевич, что говорят ваши министры, читайте!»
Рыжков Н. И. Десять лет великих потрясений. С. 17Известно имя другого «споспешника». Это — заместитель председателя правительства В. И. Щербаков. Приведем свидетельство Крючкова:
«Для решения текущих задач 20 августа в ГКЧП была создана группа по координации, обработке поступающей информации и подготовке рекомендаций, конкретных предложений во главе с Баклановым. В эту группу вошли представители ряда министерств, ведомств, аппарата Кабинета министров. Она приступила к работе сразу после создания. Однако из–за болезни Павлова не работал Кабинет министров. В. И. Щербаков, которому Павлов поручил исполнять обязанности председателя правительства, был для этой роли самой неподходящей фигурой. Его политическая ориентация никогда не отличалась четкостью и откровенностью. В этом отношении он был непредсказуем. Точнее, можно было безошибочно предположить, что его деятельность примет негативный характер. Так оно и случилось»
Крючков В. А. Личное дело. Ч. 2. С. 189Остается только спросить: почему такому человеку Павлов поручил исполнять обязанности председателя правительства? Быть может, в этом тоже есть свой, неизвестный нам смысл?.. Конечно, упомянутые и военные и штатские лица — лишь разные по размерам винтики в машине, запущенной умельцами, стоящими повыше.
Присутствие в августовских событиях мощной направляющей силы ощутил принимавший непосредственное участие в этих событиях генерал А. И. Лебедь, который видел, как
«самолеты сбивались с графика, шли в разнобой, заявлялись и садились не на те аэродромы. Подразделения полков смешались, управление частично нарушилось. Комдива вместо Чкаловска посадили в Кубинке. И за всем этим беспорядком чувствовалась чья–то крепкая организационная воля»
