Хроники мёртвого моря - Александр Косарев

– Понятно, – отозвался несколько успокоившийся Илья. Считаете, что даже если вся масса внезапно перейдёт в энергию, то катастрофических последствий не будет.

– Да, именно, – многозначительно кивнул Андрей, – тем более, когда «что-то» случится в столь глубоком бункере!

– Надеюсь, его тоже не специально построили?

– Конечно же нет. Здесь в своё время проходил один из секретных участков московского метро. До нас его, примерно лет двадцать, использовало Министерство обороны. Теперь вот мы его обживаем.

– А что, если дюжие ребята наверху не откроют свой лючок? – поинтересовался Хромов.

Вместо ответа Андрей демонстративно провёл себе ладонью по горлу, показывая, что в таком случае их положение будет совершенно безвыходным. Илья было загрустил, но в эту минуту засветился один из стоящих вдоль стены мониторов и он увидел сидящего в своём кабинете генерала. Тот отложил книгу, которую перед этим читал, и поднял глаза.

– Все собрались? Прекрасно! Начнём. Илья Фёдорович, давай, действуй по инструкции. Сегодня тебе первое слово. Хромов встал и, приблизившись к стоящему в углу комнаты сейфу, вставил в специальное гнездо аккумулятор.

– Код открытия на сегодня В-919, – подсказал Вронский.

Хромов открыл первую, титановую дверь, открыл вторую, термоустойчивую, и перед ним оказался стандартный деревянный ящичек с инвентарным номером 2019 на верхней крышке.

– Уже оформили и подшили к делу, – подумал Илья. Интересно было бы знать, как эту штуку назвали?

Он взял ящик в руки и перенёс его на обычно применяющийся в подобных случаях стальной стол на единственной опоре. Снял крышку, под которой оказался стандартный формуляр с затянутой в сафьяновую кожу обложкой. Хромов со вполне понятным волнением открыл первую страницу.

– Объект № 2019. Найден на Крите г-ном Улькером С.Д. Доставил в «Центр» опер. раб. «Илья Фёдорович», – прочитал он. Вот так, – с горечью подумал Илья, – даже моё собственное имя теперь пишут в кавычках, как кличку. И это «опер» «раб», тоже очень к месту.

– Возьми авторучку, Фёдорович, – прогремел голос генерала, – и пропиши в формуляре название вещи. Твоё, между прочим, законное право.

Илья медленно вытянул шариковую ручку из стоящего на полке канцелярского прибора. Взглянул на лежащую перед ним красиво изогнутую пластину.

– Назовём его, не мудрствуя лукаво, – провозгласил он, занося руку над формуляром, – «Медальон Зевса». Чай, имеет некоторое отношение к тому месту, где тот как бы родился.

Разложив обретший название предмет на столе, они с Андреем склонились над ним словно хирурги над пациентом.

– Итак, – хорошо поставленным голосом начал аудиозапись Вронский, – объект две тысячи девятнадцать. Первичное название «Медальон Зевса». Запись сделана ** ** 1995 года.

Объект представляет собой овальную гранёную пластину светло-серого, переливающегося при изменении угла зрения металла, размером 14,6 на 8,4 сантиметров. В центре имеется углубление диаметров примерно в шесть сантиметров и глубиной, примерно…

– А нельзя ли более точно, – вмешался в ход записи Борис Евсеевич, – а то, что это за слова такие, «примерно»?

– Граница перехода слишком слабо выражена, – пожал плечами Вронский, – сложно определить более точно. По всей пластине отчётливо видны, будто бы выдавленные полосы, но даже при трёхкратном увеличении, – поднёс он к «Медальону» раскладную лупу, – граница раздела между основным металлом и полосами неразличима. Вероятно, они сделаны методами, схожими с электрохимическим напылением. Следов механической обработки при сорокакратном увеличении не наблюдается. Стальная игла марки ТСХ-45-Н следов ни на металле, ни на полосах не оставляет. Толщина пластины у краёв равна десяти с половиной миллиметрам, в центре она словно утоньшается до… до примерно трёх миллиметров. На вид массивна, но общий вес… Илья, включи скорее «Сарториус». Общий вес составляет всего 264 грамма, – продолжил он, взвесив пластину. С обратной стороны имеются четыре прямоугольных углубления расположенные попарно. В левое верхнее отверстие, а именно; там где имеется мазок белой масляной краски, ранее был вставлен минусовой провод от связки сухих элементов общим напряжением 27 вольт. Для справки, анализ показал, что краска использована титановая, произведёна в Лозанне, Швейцария. Второй провод от батареи был вставлен в отверстие находящееся рядом с первым. Электрическая цепь разомкнута выключателем фирмы Филипс, Голландия.

– Замкнём? – нетерпеливо предложил Илья, беря в руку выключатель.

– Что, прямо вот так?

– Нет, не прямо, вначале свет выключим.

– Это ещё зачем?

– Я наблюдал за тем, кто непосредственно пользовался «Медальоном». Правда, было это всего один раз, но всё его действия происходили именно в относительной темноте.

– Насколько относительной?

Илья замялся. На мгновение перед ним как бы мелькнул силуэт Анжелы в голубом платье, жесткий взгляд Улькера, и чёрный провал входа в пещеру Диктеона.

– Там было довольно темно, – неуверенно произнёс он, – хотя некоторая подсветка, впрочем, чисто номинальная, имелась. Что ты от меня хочешь? Пара тройка лампочек там имелась, но они были очень слабы и пытались осветить пещеру размером в двести метров. Короче, еле было видно, куда поставить ногу.

Освещение лаборатории было немедленно выключено, и они некоторое время просидели в полной темноте.

– Вы там случайно не заснули? – прозвучал из динамика язвительный голос генерала.

– Нет, нет, – встрепенулся Хромов, – сейчас запустим «Медальон» в работу.

Он на всякий случай зажмурился и щёлкнул тумблером.

– Вау, – восторженно воскликнул Вронский, и Илья поспешно открыл глаза.

Было ясно видно, что в центре углубления загорелось белесое, растущее прямо на глазах пятнышко. Вскоре оно заполнило всю впадинку «Медальона», после чего словно выгнулось наружу, наподобие полупрозрачного часового стекла. На его поверхности быстро сформировалась некая тёмная область, которая через мгновение приняла структуру двух параллельных ниточек, отстоящих друг от друга не более чем на какой-то сантиметр. Они долго ждали какого-либо продолжения, но картина более не менялась.

– Выключайте, – нетерпеливо скомандовал генерал, – ждать больше нечего.

Подача тока была немедленно прекращена, и всё повторилось в обратном порядке. Две ниточки слились в одну, нитка свилась в точку, точка распухла во всю впадину, и призрачное свечение исчезло. Они повторили эксперимент ещё несколько раз. Замеряли скорость, с которой всё происходило, изменяли условия питания «Медальона» электроэнергией. Довольно скоро выяснилось, что наилучшее напряжение, которое следует подавать, равно 34–38 вольтам. Если давали напряжение меньше, то световое явление возникало гораздо медленнее и картина становилась неустойчивой. Свет начинал беспорядочно мигать, как бы предупреждая о том, что условия для нормальной работы не соблюдены. Но большего, несмотря на все ухищрения, добиться не удавалось. Не было понятно, что за свечение испускает «Медальон Зевса», и каким образом можно им воспользоваться в дальнейшем. Оставалось только констатировать, что пользоваться Медальоном при соблюдении определённых условий, можно было вполне безопасно. Однако, никакими другими, а тем паче сверхъестественными свойствами, хитро выгнутая пластинка явно не обладала. Неприятно озадаченный её непонятным поведением, Хромов вновь и вновь мысленно возвращался к тем минутам, когда он наблюдал за действиями Улькера в пещере.