Орудья мрака - Имоджен Робертсон

— Посмотрим, Клейвер, — спокойно отозвался Майклс. — Однако, невзирая на весь твой ум — а я не говорю, что ты не хитер, — мне известно то, что неведомо тебе.

Краудер заметил, как на лице Уикстида возникло напряжение; оно сосредоточилось прямо под линией подбородка. Майклс кивнул Краудеру, но тот подождал, пока напряжение в зале не начнет напоминать доносящуюся издали барабанную дробь.

— Вы просчитались. Сын леди Торнли — не единственный наследник. У Александра двое детей — мальчик и девочка. Оба родились в законном браке и записаны под истинными именами. Оба в Лондоне — в безопасности и под надежным присмотром. Ваш убийца не смог оборвать род, а сам погиб.

Хью вскочил на ноги и, тут же споткнувшись, упал на колени перед Харриет.

— Это правда? У него есть дети? Они живы?

Капитан Торнли смотрел на Харриет — его лицо сияло сумбурной радостью. Протянув руку, Харриет коснулась его щеки.

— Они живы, здоровы, и преимущество за ними. Замок будет принадлежать им. Мы можем доказать, что Уикстид распорядился убить их отца. Он написал письмо, и за это его повесят. — Голос госпожи Уэстерман звучал ласково, ободряюще.

Краудер повернулся к Уикстиду. Тот отпустил руку леди Торнли и теперь глядел на камни пола у своих ног. Его прижатые к бокам руки собрались в кулаки. Раздался смех, и Харриет, повернувшись, увидела, как сотрясается тело леди Торнли. Она подняла руку к драгоценностям, украшавшим волосы, и начала выдергивать их, бросая на каменный пол залы.

— Тогда у них будет это и это!

Уикстид пытался ухватить ее запястья, однако она вырвалась от него и, оказавшись у дальнего конца стола, обернулась. Ее ленивое настроение улетучилось; казалось, тело миледи изнутри охвачено яростью и трепещет.

— Бедный желтолицый старина Мур! — воскликнула она. — Кто убил его? Боже, когда он продавал меня на улицах, я не раз мечтала вонзить в него нож, однако тогда мне было всего двенадцать, а он казался несокрушимым, словно бог! — Она снова рассмеялась. — А теперь он погиб! Горит в аду — я всегда знала, что он там окажется! Ах, теперь мне тоже нужно попасть туда и выдергать ему волосы за то, что он сыграл с нами такую шутку!

Уикстид, чье побелевшее лицо покрылось пленкой пота, казалось, всполошился и попытался дотянуться до миледи.

— Любимая! Боже мой! Не говори ничего.

Леди Торнли сорвала висевшие у нее на шее бриллианты и бросила их на пол; скользнув по камням, украшение очутилось у ног Краудера.

— Забирай их! Умник! Пусть свершится правосудие! Отойди от меня, Клейвер. Все кончено, и я буду говорить.

Она устремила безумный взгляд на побледневшее лицо Харриет.

— Что? Вы думали, я сидела сложа руки, а Клейвер делал все за меня? — Локоны ее распущенных волос упали на обнаженные плечи. — Именно старина Мур — этому негодяю уже тогда было лет сто — первый раз продал меня старику еще до того, как у меня пошла кровь. Впрочем, после он сделал так, чтобы она пошла — и у меня, и у других. Я знала, к кому обратиться, когда Клейвер вынул эту записку из рук Брука. А вы думаете, что те раны на Торнли — наказание за его печальную красавицу жену и слугу? — Ее голос становился все громче. — Какое мне до них дело! Нет, они за маленьких девочек, вроде меня, и даже младше, коих он насиловал в Лондоне с момента нашей первой встречи. Почти еженедельно он велел приводить ему какое-нибудь бедное дитя, всегда темноволосое и в простом сером платье, чтобы оно напоминало ему о первой любви, как и я когда-то. Я видела, как потом, рыдающих и спотыкающихся, их быстро выводили из черного хода нашего веселого дома, и получала жемчужины за молчание. На меня надевали этот медальон! Его надевали на каждую из нас. Возможно, он надевал его даже на шею своей жены. Я слышала, она тоже была молода, когда он овладел ею. Торнли знал, что я захочу расплатиться с ним! Но не подозревал, что у меня появится возможность. Ему забавно было взять в жены ненавидевшую его блудницу. Ему и не снилось, что он будет сжиматься под ударами моего ножа.

Она снова пристально посмотрела на Краудера; леди Торнли прикусила губу, и на ней собралась кровь. Ее голос зазвучал несколько тише.

— Поразительно, верно ведь, Краудер, как плоть поддается клинку и открывается под ним?

Харриет воззрилась на леди Торнли.

— Вы помогли убить сиделку Брэй.

Леди Торнли подняла руку к плечу платья и разорвала рукав по шву. На мягкой белизне ее верхнего предплечья красовались четыре глубокие царапины, только начавшие заживать. Краудер подумал о листке бумаги, лежавшем в его кармане. Даже с такого расстояния он видел, что раны полностью совпадают с рисунком.

— Она пришла ко мне! Сказать, что, возможно, она знает, где находится Александр; впрочем, надо отдать ей должное — о детях она не упомянула. Если верить ее словам, она сочла, что лучше говорить с хозяйкой дома. Видит Бог, ей нужно было обратиться к Хью! — Застонав, леди Торнли развернулась на своих каблуках. — Мы сожгли все ее бумаги! Откуда вы узнали о детях?

— Она составила завещание, — дрожащим голосом ответила Харриет. — И оставила брошь с камеей дочери Александра.

Стон снова превратился в смех, и миледи сорвала со своих запястий браслеты с драгоценными камнями.

— Всё! Всё пропало из-за какой-то ничтожной камеи!

Уикстид попытался дотянуться и ухватить ее.

— Прекрати! Прекрати! Джемайма, к чему выдавать себя? Любимая! Подумай о своем сыне! О Юсташе! Прошу тебя, дорогая, прекрати!

Казалось, его прикосновение внезапно успокоило женщину. Она поднесла руку к лицу и большим пальцем стерла со щеки слезу.

— Ах, Клейвер. Я похоронила двух детей, а еще одного отдала. К чему мне волноваться об отпрыске Торнли, если он не способен помочь твоему благополучию?

Клейвер положил голову ей на плечо. Она принялась убаюкивать, успокаивать его, гладя пальцами его затылок — там, где темные волосы соприкасались с воротником.

— Все кончено, мой дорогой. — Клейвер жадно поцеловал ее в губы. Когда они обнялись, Джемайма запустила руку в карман его кафтана. — Однако я могу оказать тебе последнюю услугу. Я не позволю им повесить тебя. — Она очень нежно улыбнулась. — «Кладешь большой палец сбоку лезвия, мальчишка, и быстро бьешь вверх».

Озадаченный Уикстид немного отстранился от своей возлюбленной. Харриет видела, как миледи вынула руку из его кармана, как изогнула запястье, видела губительный блеск в воздухе…

— Краудер! Она взяла у него нож!

Уикстид повернулася к Харриет так, будто не понимал, что происходит. Прежде чем Майклс или Краудер успели наброситься на влюбленных, леди Торнли отвела руку и резко выбросила ее вперед.

— Джемайма? — Его голос звучал удивленно, затем Уикстид упал на колени у ног миледи, уктнувшись лбом в шелк ее юбок.

Она на мгновение положила руку ему на голову и погладила так, как женщина может гладить ребенка или комнатную собачку, затем отступила, слегка покачивая своей прекрасной головкой. Потом она отвернулась и пустилась из залы бегом, по-прежнему сжимая в руке нож. Когда леди Торнли пробегала мимо Харриет, госпожа Уэстерман потянулась со стула, пытаясь остановить ее. Рука Харриет сомкнулась на роскошной ткани платья миледи, госпожа Уэстерман повалилась со стула, но леди Торнли тоже не удержалась на ногах. Обернувшись, она увидела, что Харриет вцепилась в нее. На краткий миг Харриет успела заглянуть в глаза миледи — они были черными, с расширенными зрачками. Затем миледи поднялась, освободившись, словно деревенская девушка от ветки ежевики, и выбежала из комнаты.

Хью пришел в себя и принялся поднимать Харриет на ноги. Ей удалось встать. Побледневший сквайр трясся, не в силах понять, что произошло у него на глазах. Майклс приподнял Уикстида за подмышки, словно тот был игрушечным, и едва ли не с нежностью уложил на дубовый стол. Краудер пришел к нему на помощь. Харриет повернулась к ним лицом — Уикстид стонал и трясся на столе. Поймав взгляд госпожи Уэстерман, Краудер покачал головой, однако снял кафтан и попытался остановить кровь, прижав одежду к ране. В залу вбежали слуги, их отправили за льняным бельем и водой.

Краудер ощущал, как у него на руках умирает человек. В последний момент он успел заглянуть Уикстиду в глаза. Тот повернул голову, чтобы направить взгляд на герб замка Торнли; он смотрел туда с улыбкой, даже когда из его груди вырвался и затих последний вздох.

Харриет не понимала, правда ли то, что она видит и слышит. Крики «пожар!» донеслись до нее несколько раз, однако она не сразу постигла их смысл.

В залу ворвались другие слуги. Майклс мгновенно подскочил к ним.

— Что происходит? Где?

Лакей, пытавшийся не пропустить их в замок, помчался к главной лестнице.

— В парадных комнатах и над ними. Всё в огне! Всё! Миледи не спустится! Ее сын с ней!