Люди пути. О суфиях, суфизме и суфийских историях - Бхагаван Раджниш

Ученые говорят, что из ста вещей вы слышите только два процента. И из ста вещей вы видите только два процента. Жить на два процента — это почти то же, что не жить совсем. Что это за жизнь? Но это происходит каждый день. Я говорю что-то: вы сидите там со всеми своими нетронутыми предрассудками, со всеми своими нетронутыми хитростями, со всей вашей нетронутой глупостью. Что-то проникает в вас — и моментально начинается переворачивание смысла. Ваш механизм начинает работать, щелкать. К тому времени, когда нечто достигает вашего сознания, оно уже совсем не то, что было сказано, это что-то совершенно другое.

Поэтому вам трудно принимать помощь. Помощь предлагается все время, она проливается на вас, но вам придется стать немного лучшими приемниками. Вы меняетесь, вы стараетесь меняться, но изменение остается очень поверхностным.

Когда я даю людям саньясу, иногда они спрашивают: «Зачем менять имя, зачем менять одежду? Разве изменения сердца недостаточно?» Я знаю, что изменения сердца достаточно, но я не могу ожидать этого от вас прямо сейчас. Поначалу и смены одежды более чем достаточно. Потому что даже в этом вы найдете хитрости. Вы везде придумаете уловки.

Всего несколько дней назад ко мне подошел саньясин-индиец, и я спросил его: «Что случилось с твоей одеждой?»

Он ответил: «Но это оранжевый».

Тогда мне пришлось посмотреть повнимательнее, потому что она выглядела белой. Да, это был оранжевый, но такой бледный — мои глаза в совершенном порядке, — что мне пришлось всматриваться очень, очень внимательно. Потом я разглядел, что да, там присутствовал слабый оттенок оранжевого. Если человек с моей чувствительностью и зрением не может его увидеть, тогда никто не сможет его увидеть! Я был удивлен. Я спросил его: «Как тебе удается его видеть? Ты просто дуришь меня, не думаю, что ты его видишь. Поэтому ты такой недалекий».

Я знаю, что при смене имени или при смене одежды ничего особенно не происходит, но вы живете в несущественном. Что я могу сделать? Я должен начинать с того места, где находитесь вы.

Однажды случилось...

Молодой человек подал заявление о смене имени.

— Как вас зовут? — спросил его судья, когда он пришел в суд.

— Билл Вонючка, сэр, — сказал заявитель.

— Хорошо, я понимаю, почему вы хотите поменять свое имя, Билл, — сказал судья, лопаясь от смеха, — и каким будет ваше новое имя?

— Вильям Вонючка, сэр, — ответил заявитель.

Но Билл Вонючка или Вильям Вонючка — какая разница? Вы продолжаете вонять.

Я знаю, что имена немногое меняют, но мне доставляет столько проблем объяснить вам, что значит ваше имя, потому что я знаю, что это то, где вы существуете, — имя и одежда, форма. Бесформенное вы не видели даже в своих снах. Я должен начать с того, где есть вы. И даже здесь вы обманываете меня. Перестаньте обманывать, потому что, обманывая меня, вы просто обманываете себя. И перестаньте позволять своему уму встревать между мной и вами. Пусть будет единение.

Просветление возможно. Если оно возможно для меня, оно возможно и для вас. Если оно случилось с одним человеком, это потенциал каждого.

Второй вопрос:

Ошо, что такое любовь?

Очень досадно, что нам приходится задавать такой вопрос. При естественном ходе вещей все бы знали, что такое любовь. Но я понимаю, что никто не знает — или знают лишь очень редко — что такое любовь. Любовь стала одним из редчайших переживаний.

Да, о ней говорят, ее снимают, о ней пишут истории, сочиняют песни, делают фильмы, вы увидите ее по телевизору, в книгах, в журналах — огромная индустрия продолжает снабжать вас идеями о том, что такое любовь. В это постоянно вовлечены многие люди, помогая людям понять, что такое любовь. Поэты, писатели, ученые — они не останавливаются.

И все же любовь остается неизвестным явлением, а должна быть одним из самых известных. Это почти то же самое, если бы кто-то подошел и спросил: «Что такое еда?» Разве вы не удивились бы, если бы кто-то подошел и спросил: «Что такое еда?» Только если кто-то с самого начала голодал и никогда не пробовал на вкус пищу, вопрос был бы уместен. Так и с этим вопросом.

Ты спрашиваешь: «Что такое любовь?» Любовь — это пища для души. Но вы голодали. Ваша душа совсем не получала любви, поэтому вы не знаете ее вкуса. Твой вопрос уместен, но он досадный. Тело получало пищу, чтобы продолжать свое существование, но душа не получала пищи, поэтому душа мертва, или еще не родилась, или все время пребывает на смертном одре.

Когда рождается ребенок, он рождается полноценно, он полностью оснащен способностью любить и быть любимым. Каждый ребенок рождается наполненным любовью и прекрасно знает, что это такое. Не нужно говорить ребенку, что такое любовь. Ни один ребенок не получает тех родителей, которых заслуживает — ни один ребенок никогда не получает родителей, которых заслуживает. Такие родители просто не существуют на земле. И к тому времени, когда ребенок станет родителем, он тоже потеряет свою способность любить.

Это почти как... В Мексике есть небольшая долина, где дети рождаются, и в течение трех месяцев они все становятся слепыми. Это маленькое, первобытное общество. В тех местах обитает разновидность мух, которые ядовиты для глаз, поэтому все сообщество состоит из слепых.

Каждый ребенок рождается с глазами — идеально работающими глазами — но в течение трех месяцев его неизбежно кусает муха, яд проникает в систему, и глаза слепнут. Итак, если позже, в один из моментов своей жизни, ребенок спросит: «Что такое глаза? Что вы имеете в виду, когда используете слово „глаз“? Что такое зрение? Что такое видение? Что вы имеете в виду?» — эти вопросы будут уместны. Ребенок родился с глазами, но они были потеряны где-то в начале пути так называемого роста.

Это то, что случилось и с любовью. Каждый ребенок рождается с таким количеством любви, какое он может вместить, большим количеством любви, чем можно вместить, переполненным любовью. Ребенок рождается как любовь, ребенок состоит из вещества, называемого любовь. Но родители не могут ответить ему любовью. У них свое собственное наследие — их родители никогда не любили их. Родители могут только притворяться, они могут лишь говорить о любви. Они могут сказать: «Мы очень тебя любим», но все, что они делают, очень чуждо любви. То, как они себя ведут, то, как они обращаются с ребенком, очень оскорбительно, нет никакого уважения.

Ни один родитель не уважает ребенка. Кто когда-нибудь думает об уважении к ребенку? Ребенка вообще не воспринимают как человека. О ребенке думают как о проблеме. Если он сидит тихо, он хороший, если он не плачет, не привлекает внимание — хорошо, если он не мешает родителям — просто прекрасно. Вот каким следует быть ребенку.

Но в этом нет уважения и нет любви. Родители не познали, что такое любовь. Мать не любила своего мужа, муж не любил жену. Любви там нет. Но есть доминирование, собственничество, ревность и все виды ядов, которые разрушают любовь. Так же как определенный яд может разрушить ваше зрение, так же яд собственничества и ревности разрушает любовь.

Любовь — это очень хрупкий цветок. Ее необходимо защищать, ее нужно укреплять, ее нужно поливать, только тогда она становится сильной. А любовь ребенка очень хрупка — естественно — потому что сам ребенок хрупок, его тело хрупко. Вы думаете, если ребенка оставить одного, он сможет выжить? Только подумайте, насколько беспомощен маленький человек. Если ребенка оставить одного, практически невозможно, чтобы он выжил. Он умрет. Вот что происходит и с любовью. Любовь оставляют одну. Родители не могут любить, они не знают, что такое любовь, они никогда не текли в любви.

Вспомните своих собственных родителей. И помните: я не говорю, что они ответственны. Они такие же жертвы, как и вы, — их родители были такими же. И так далее... вы можете дойти до Адама, Евы и Бога-отца.

Кажется, что даже Бог-отец не очень-то уважительно относился к Адаму и Еве, был недостаточно уважителен. Поэтому с самого начала он начал командовать ими: «Делайте это» и «Не делайте этого», он начал заниматься всей той ерундой, которой занимаются родители. «Не ешьте плод с этого дерева». И когда Адам съел запретный плод, его отец, Бог, в ответ на это так разозлился, что вышвырнул Адама и Еву из рая.

Это изгнание присутствует всегда, все родители угрожают, что выгонят ребенка, вышвырнут его: «Если ты не будешь слушаться, если ты не будешь себя хорошо вести, тебя вышвырнут». Естественно, ребенок боится. Вышвырнут? В глухие дебри этой жизни? Он начинает идти на компромиссы. Постепенно ребенок превращается в лгуна. Он начинает манипулировать.

Он не хочет улыбаться, но если подходит мама, а он хочет молока, он улыбается. Теперь это политика — начала, азбука политики. Глубоко внутри он начинает ненавидеть, потому что его не уважают, глубоко внутри он чувствует разочарование, потому что его не любят таким, какой он есть. От него ожидают выполнения чего-то, только тогда он будет любим. Любовь имеет условия, он не достоин ее просто такой, какой есть. Сначала он должен стать достойным, тогда родители подарят ему свою любовь.