Алая Корона - Карина Халле

— Он станет паромщиком, — сказал я ему. — Иногда Ловия и Туонен заняты другими делами, например, помощью мне и так далее. Это очень престижная должность в нашем королевстве.

И я совсем не преувеличивал. Все вокруг уважали моих детей за то, что те перевозили мёртвых в их загробную жизнь. Без них этот мир не мог бы функционировать.

— Для нас было бы честью, если бы ты поручил ему эту роль, — сказала Миеликки, плотно прижав руки к столу для пущей убедительности.

Теллерво фыркнул.

— Если только ты сможешь его убедить.

— Эй, — резко сказал Туонен. — Это почётная должность. И она позволяет встречаться с множеством интересных людей.

Его глаза загорелись, когда он это сказал, и я знал, что сейчас он подумал о полуголых представителях переправляемых им людей.

— Я поговорю с ним об этом, — сказал Тапио. — Если эта должность подразумевает какие-то дополнительные привилегии, он, вероятно, согласится. Я знаю, что он хочет сделать себе имя.

— Мы можем поговорить об этом подробнее в другой раз, — сказал я, приподняв бокал вина.

Все погрузились в разговоры и продолжили есть, а мне тем временем надо было кое-что проверить. Я закрыл глаза на случай, если что-то пойдёт не так, и стал искать свою Сумеречную сущность у себя в голове. Я нашёл его там же, где и оставил — лежащего на полу в восточном крыле библиотеки.

Я открыл его глаза.

И посмотрел сквозь них.

Я уставился на потолок и на небесные светила, выгравированные на нём. На галактики из других миров, у которых ещё даже не было названий.

Но пока я смотрел на потолок, я также находился на ужине. Я слышал разговоры вокруг — Туонен говорил о сегодняшнем состязании и о деньгах, которые он на него поставил, хотя деньги здесь были бесполезны, и он не должен был этого делать, так как был судьёй. И когда я на мгновение открыл глаза, я увидел Ханну на другом конце стола, которая с беспокойством наблюдала за мной. Она знала, что я делаю.

А я всё также видел потолок.

Я видел её, и я видел библиотеку. Эти изображения не накладывались друг на друга. Всё это происходило параллельно друг другу, но при этом в одно и то же время.

Я находился в двух разных местах одновременно, но мои мысли были единым целым.

Я улыбнулся сам себе, сидя за обеденным столом, но лицо Сумеречной сущности осталось бесстрастным. Всё то время, пока я находился внутри себя, связь между моим разумом и телом была идеальной.

И сегодня я собирался это проверить.

Я собирался отвезти Ханну на Состязание Костей.

Только вот моя Сумеречная сущность не стала бы оставаться на Сумеречной окраине.

Она собиралась отправиться туда вместе со мной.

СОСТЯЗАНИЕ КОСТЕЙ

Ханна

Прошлой ночью я видела своего отца.

Пока Мор был в библиотеке, упражняясь в единении со своей Сумеречной сущностью, я воспользовалась темнотой и поискала своего отца.

Я достала портальное стекло из банки для соли, которую хранила рядом с кроватью (я тоже сходила в библиотеку и изучила всё о портальном стекле, и о том, как его надо хранить), и положила его на пол. Так его было удобнее всего крутить. Встав на четвереньки, я принялась наблюдать за тем, как оно вращается.

Я собиралась сделать это ещё раньше, но когда темнота опускалась на Сумеречную окраину, со мной всё время кто-то был. Однако прошлой ночью я знала наверняка, что Мор будет занят (вероятно, делая минет самому себе).

Сфера всё вращалась и вращалась, и я с трудом могла разглядеть её в темноте. Но затем она начала сиять. Это свечение не было похоже на свечение солнечно-лунного камня. Я всего лишь могла теперь разглядеть стекло, словно оно было подсвечено изнутри.

И вот, в крутящемся жёлтом стекле, которое переливалось всеми цветами радуги, я увидела своего отца.

Как и предупреждала Динь, видение длилось всего пару секунд. Но пока мне этого было достаточно.

Я увидела лицо своего отца. Он с кем-то разговаривал, но я не смогла увидеть его собеседника. На заднем плане я увидела зелёную траву, что удивило меня, потому что я думала, что в Финляндии сейчас зима. Но кто знает, как вело себя время, пока я находилась в этом мире?

Отец не выглядел расстроенным. Он не был зол. Он был глубоко погружён в разговор и казался очень озабоченным. Это единственное, что мне удалось разглядеть, пока сфера не начала останавливаться. Я тут же попробовала снова её раскрутить, чтобы увидеть отца на ещё один короткий миг, но вскоре вращение совсем прекратилось. На третьей попытке я даже не смогла увидеть его образ.

И всё же я пошла спать с ощущением теплоты в сердце. И не только потому, что я снова увидела лицо отца и узнала, что он всё ещё жив и вполне здоров, а ещё и потому, что вспомнила о словах Мора, которые он сказал мне, когда мы лежали в каюте лодки. Он закинул мне в голову идею о том, что мой отец мог жить здесь, с нами. Сейчас я уже была не уверена в том, что он имел в виду именно это, но если это было так…

Я чуть не расплакалась. Я никогда не думала, что Мор будет рассматривать такую возможность. Это не входило в нашу сделку. Но чем больше времени я с ним проводила, тем сильнее переплетались наши жизни, в хорошем смысле. И я начала думать — надеяться — что сделка, вероятно, ничего уже не значила.

А что, если именно я начала что-то значить?

Естественно, я не хотела опережать саму себя. Я знала, что между нами всё происходило в обратном порядке. Меня заставили выйти замуж за Бога, чтобы выполнить свою часть сделки, о любви здесь не было и речи. Мы даже не особенно друг другу нравились. И хотя о любви речи до сих пор не было, мы с ним сблизились. Даже сегодня утром, когда я лежала рядом с ним, мою грудь наполнило какое-то сильное чувство. Оно билось внутри, хлопая крыльями и пытаясь вырваться наружу. Оно было огромным, горячим и пугающим. Я никогда не чувствовала ничего подобного ранее, ни по отношению к нему, ни к кому бы то и было.

Неужели это и была любовь? Птица в груди, которая пыталась вырваться наружу?

— Ты готова, Ханна? — позвал меня с лестницы Бог смерти.

Он