Никакой магии - Андрей Уланов

Еще несколько пуль выбили фонтанчики земли рядом со мной. Нет, не со мной — маленькой и до полусмерти перепуганной эльфийки здесь больше не было. Курс боевой адаптации наконец-то дал о себе знать, оттеснив мирное «я» на периферию сознания и оставив лишь куцый фрагмент «головастика», адептки нижней ветки.

Грохот выстрелов, огонь, пороховой дым. Пыль, измятая трава, кровь, раздавленная чьим-то тяжелым башмаком земляника. Слева у забора кусты шиповника, ягоды уже созрели — или багровеют капли крови на листьях? Рядом со мной дважды гулко ухает карабин, Аллан перекатывается и тут же вокруг его прежней лежки начинают вырастать фонтанчики. У матросов дела заметно хуже, бою на суше они почти не обучены. На моих глазах один из них попытался стрелять из-за забора и почти сразу, всплеснув руками, навзничь рухнул в грядки, полудюймовая доска оказалась плохой защитой. Еще двое, укрывшись за колодезным срубом, палили куда-то в сторону врага, держа карабины над головой.

А я… я ползу сквозь заросли замечательно густой крапивы. Крапива — это последнее, что я запомнила отчетливо. Следующие несколько минут остались в памяти хаотичным набором сцен.

…как я попыталась бежать, споткнулась, чудом успела обратить падение в кувырок, вскочила снова и — откуда только силы взялись — почти без разбега взлетела над забором.

…опять едва не споткнулась, на этот раз — об оскалившийся труп цепного пса, так и не сумевшего защитить хозяев.

…что-то кричит мне полковник, размахивая рукой. Да, сэр, полностью согласна, толку сейчас от меня немного, так что пойду-ка я в сторонку, постою.

…свист пуль, над головой что-то с треском лопается, щеку и плечо на миг обжигает боль и все вокруг начинает пахнуть вишней.

…и с треском отлетевшую в сторону дверь.

Человек был высок и широкоплеч, с начисто выбритой макушкой и короткой черной бородой, на гномский манер заплетенной в косички с красными лентами. На нем была рыжая кожаная жилетка, надетая прямо на голый, за вычетом татуировки, торс, широкие желтые штаны с синим кушаком и сапоги. А еще он выстрелил в меня, промазал, отшвырнул разряженный револьвер и выхватил из-за спины меч с широким изогнутым лезвием.

Пафф. Пафф.

Нас разделяло не больше десяти ярдов, промахнуться на таком расстоянии для эльфа невозможно, немыслимо — по сравнению с нашими учебными мишенями человеческое сердце огромно. Я и не промахнулась, обе пули пробили жилетку на палец ниже второй сверху пуговицы, края пробоин почти соприкоснулись — но только вот человек не упал, а продолжал идти, нарочито легко вращая тяжелым клинком.

Пафф. Пафф. Пафф. Пафф. У некоторых людей сердце бывает расположено справа, вспомнила я. Пафф. Пафф. Наставник очень советовал на близкой дистанции стрелять в глаза, но тогда пришлось бы встретиться взглядом с тем, кого убиваешь. Легким касанием полированной стальной пластинки.

Пули закончились, а человек продолжал идти… пока на очередном шаге вдруг не упал на колени, упершись клинком в землю, попытался встать — и рухнул лицом вперед. По вытянувшемуся телу пробежала судорога и все закончилось.

— Фейри, не стой столбом!

Меня сильно толкнули в плечо, оглушили грохотом выстрела и, чуть не выдернув руку из сустава, уволокли за угол.

— Творец, да на вас живого места нет, — с ужасом выдохнул Аллан. — А вы… улыбаетесь?!

— Лейтенант… — мечтательно пропела я, — а вы знаете… жить — прекрасно!

Просто быть живым. Слышать птичьи трели, видеть облака над головой, пронзительно-глубокую синеву неба, прикасаться кончиками пальцев к шершавой коре и ласково-пушистой мягкости листьев. Просто — быть!

— Фейри, да очнитесь вы, наконец! Куда вас ранило?!

Только сейчас я обратила внимание на мутное стекло позади лейтенанта, точнее, на чудовище в нем — с колтуном слипшихся волос и темной маской вместо половины лица. Затем посмотрела вниз. Вся левая сторона блузки представляла собой сплошное темно-красное пятно.

Глава 17

В которой инспектора Грин дергают за уши.

В детстве я читала множество историй про героев, что и со смертельными ранами продолжали бой — но и в самых смелых мечтах никогда не предполагала стать одной из них. И все же чудес не бывает, а при такой кровопотере я уже давно должна была еле ползти… а скорее — лежать холодеющим трупом под сенью яблонь… отчетливо пахнущих вишнями?!

Подняв руку, я провела ладонью по щеке, а затем лизнула темно-красную массу, так похожую на запекшуюся кровь.

— Куда вас ранило, Фейри?! Ну же!

— В горшок с вишневым джемом! — выпалила я.

Вишня с медом, как непременно уточнил бы Тайлер. В провинции заморский тростниковый сахар дорог, потому и старинные рецепты в ходу. А еще — с пылью и землей, ведь после «ранения» мне пришлось вдоволь накувыркаться.

— Джем?! — Аллан мазнул пальцем по моему плечу, сунул его в рот и удивленно-радостно заулыбался. — Так и есть… хвала святому Катано!

— Угу, — вздохнула я. Блузка, похоже, перешла в разряд безвозвратных потерь, да и плащ вряд ли удастся отстирать.

— Это ваш первый? — по-своему истолковал причину моего уныния О'Шиннах. — Послушайте, Фейри, я понимаю… конечно, я не эльф, поэтому могу понять далеко не все, но… попробуйте представить, что вам пришлось убить зверя, бешеную тварь. Вы же сами видели тела…

— Аллан, — вздохнула я, — спасибо за попытку помочь, вы подобрали правильные слова, я… тронута, честно. Но единственная помощь, которая мне нужна — адрес хорошей прачки.

— Что? А, понял. Вы и так с ней, точнее, с ним, знакомы. Не волнуйтесь, инспектор, Тайлер сделает вашу блузку чище, чем она была в день покупки. Главное, чтобы в ней дырки не появились до конца боя…

Бой. Ой. Я мотнула головой, запоздало сообразив, что мы ведем почти светскую беседу в разгар битвы…

…и в битве только что наступил перелом.

«Гром» летел низко, едва не царапая крыши, словно рыщущий у речного дна сом — с длинными белыми «усами» порохового дыма, вытянувшимися от носовых многостволок. Он привлек не только мое внимание. Громыхнул залп, испятнав борта черными оспинами, от левого «глаза» брызнули осколки стекла, толстый хоботок бессильно повис — но почти сразу же вновь ожил, зашевелился и торопливо-злобно загремел, выплюнув очередное дымное облако, а следом за ним звонко рявкнула пушка. В ответ грохнуло пять-шесть выстрелов, один из матросов, пошатнувшись, с отчаянным криком упал вниз, ломая ветки…

…и вдруг стало тихо. Тишина, конечно же, не была полной, шумел в кронах усилившийся ветер, солидно пыхтела паровая машина зависшего почти над нами миноносца — но после грохота схватки эти звуки казались тихими до нереальности. Зато звук шагов и скрип открываемой калитки прозвучали почти оглушительно.