Рассказы о животных - Симеон Янев

по бокам его торчали огромные белые клыки. Маленький скиталец сжался всем телом, сгорбился и вытянул вперед свое рыльце. Нельзя сказать, чтобы кабан обошелся с ним ласково, он толкнул его рылом, правда, легонько, отчего малыш покатился на землю и снова встал на ноги, с боязливым ожиданием глядя на гиганта. Тот не проявил ни радушия, ни вражды к белой вороне, случайно попавшейся ему на пути, два три раза обнюхал малыша, будто затем, чтобы запомнить его запах, повернулся и снова принялся перепахивать поле своим страшным рылом, а поросенок шагнул следом, нагнулся, попробовал один клубень, второй… и так, клубень за клубнем, пошел по пятам за грузным и темным чудовищем, непрерывно шевеля своими рваными ушами, просеивая ночные шумы, а наскоро прожевав клубень, останавливался, чтобы проверить влажной мордой ночные запахи. Ночь полна ловушек, а одиночество приучило его к бдительности.

И вдруг маленький звереныш вздрогнул, почуяв в воздухе враждебный запах человека, услышал и то, как хрустнул прутик, тоненький, не толще соломинки, но этого было достаточно, чтобы он подбежал к старому кабану, скользнул всем своим телом вдоль его жесткого бока и встал ему поперек дороги в тревожной позе, значение которой понятно только его собрату. Кабан гневно фыркнул и мигом обратился в бегство всей своей громоздкой темной массой. Будто не живое существо, а торпеда летела к лесу. В следующую минуту с другого конца поля раздался грохот, длинная вспышка пламени взлетела в воздух, волоча за собой огненный хвост.

Лес загремел, эхо выстрела покатилось по низинам и долго еще порхали в воздухе сухие листья и качались в темноте ветки, отмечая путь кабана и маленького лесного скитальца. С той ночи они были неразлучны. Кабан оказался старым одиноким самцом, на его шкуре виднелись шрамы от огнестрельного оружия и от кабаньих клыков, а тело было грузным и мощным. На груди и на хребте у него выросла настоящая броня. Весь он был полон силы и жизни, рядом с ним тощий горбатый поросенок казался крохотным карликом. Его присутствие не раздражало старого кабана. Больше того, он даже начал вести себя покровительственно. Если они поздно приходили на звериную ниву или на болото и заставали там стадо кабанов, самец разгонял их, позволяя маленькому скитальцу остаться, и даже разрешал ему совать рыло себе в пасть, в то время как сам он валялся в грязи, а то поддевал малыша клыками и осторожно переворачивал в тине, не оставив на кем ни единой царапины.

Этот самец спустился с гор сюда, в низину, потому что в тот год уродилось мало желудей, и дикие свиньи поодиночке или стадами начали передвигаться к подножиям в поисках картофельных полей, еще не убранной кукурузы или звериных нив — клочков земли, отторгнутых у леса и засеянных человеком для оказания робкой помощи лесным животным и в то же время служивших приманкой крупной дичи. Одинокий самец был очень силен, никому не уступал дороги и ни перед кем не сворачивал, однако он был уже стар, плохо слышал и плохо видел. Судьба свела его с маленьким горбуном, малыш был слаб и тощ, но умел выделять и читать все запахи леса, обладал великолепным слухом и острым обонянием и мне даже кажется, что мог иногда ловить далекие вибрации Вселенной, если она действительно излучает какие-то вибрации. У старика был огромный опыт и огромная сила, но его органы чувств перестали служить ему как раньше, и потому он пригрел маленького скитальца, допустил его к себе, чтобы тот отчасти восполнял ему утраченный слух, обоняние и зрение. Странным бывает иногда симбиоз в природе. Дикий буйвол терпит, чтобы на него садились птицы, которые избавляют его от паразитов. Крокодил впускает в свою открытую пасть крошечную птичку, чтобы та склевывала остатки пищи, застрявшие в его зубах. Но ни одно старое животное не делает молодое животное своим поводырем. Мне кажется, что исключение составляют только дикие свиньи. Когда охотники встречают старого глухого кабана-одиночку в сопровождении маленького, хилого, ужасно тощего поросенка, они дают малышу прозвище вшенок. Охотники знают, что такой вшенок — обычно изгой, отторгнутый стадом, поскитавшись в одиночестве несколько месяцев, он в конце концов пристраивается к какому-нибудь старику, чтобы быть его глазами и ушами в лесу, полном опасностей. Во Франции охотники называют такого малыша юнгой, а у нас на Балканах бедолагу называют вшенком, хотя никто не может точно сказать, водятся у него вши или нет. Да и необязательно животному иметь вшей, чтобы его прозвали вшенком.

Вшенок пользовался покровительством старого кабана и всюду ходил вместе с ним. Его уже никто не обижал, правда, и ласки он не видел, старик не умел быть ласковым, но зато не обижал малыша и не наносил ему ран. Изредка кабан вступал в единоборство с каким-нибудь молодым самцом. В таких случаях вшенок отходил в сторону и издали наблюдал за поединком. Лес трещал, ломались сухие деревья, сцепившиеся самцы тяжело дышали, казалось, смерч крутится по лесу, все сметая на пути. Если старик побеждал, он долго не уходил с поля битвы, и вшенок смотрел на него из-за низких кустов, не решаясь подойти поближе. Он ждал, когда старик тронется в путь и тогда отправлялся следом, держась на почтительном расстоянии. Старик никогда не оборачивался, он был уверен, что вшенок идет по пятам, неотступно следует за ним по кривым и бесконечным звериным тропам. Только однажды вшенок попал в критическую ситуацию, и полученный урок прочно засел в его темной черепной коробке. Мы уже сказали, что поросенок еще только начал изучать книгу природы и приближался к концу первой страницы. К выученным ранее простым текстам он прибавил еще один простой текст. Однажды ночью, когда земля уже начинала замерзать и добывать пищу становилось все труднее, старик привел своего товарища на старую вырубку. Там стояли огромные пни, потемневшие от времени, они были разбросаны по всей вырубке, страшно торчали в ночи, будто земля скалилась, показывая гнилые зубы. Кабан уперся в один такой пень, поддел его клыками поглубже, под самые корни, вывернул с треском из земли и принялся крошить корни клыками, выискивая жирные личинки жуков. Эти личинки — большое лакомство для диких свиней, но не каждой из них под силу вывернуть из земли гнилой пень. Вшенок подошел поближе, спустился в открывшуюся яму и стал рыться в сыпучей земле, искать вкусные личинки. Когда старик увидел, что вшенок роется в земле и ест его лакомство, он так фыркнул, что над ямой поднялась пыль, и одним ударом отшвырнул малыша на вывернутый пень,