Россия и Китай в XX веке: граница - Юрий Галенович

Тогда же, в мае — июне 1964 г., обе делегации в Пекине на картах определили прохождение почти всей линии границы на ее восточной части, исключая участки, где мнения сторон относительно прохождения линии границы не совпадали (в частности, линию границы в районе города Хабаровска), и подготовили к подписанию соответствующие соглашения. Кстати, именно принципы, на которых они были составлены, и стали фундаментом тех соглашений о прохождении линии границы, которые были подписаны сторонами лишь почти тридцать лет спустя — в 1991 и 1994 гг.

К сожалению, в июле 1964 г. Мао Цзэдун в беседе с делегацией из Японии заявил на весь мир о том, что у Китая есть свой территориальный счет к СССР, который еще не предъявлен, причем это счет на полтора миллиона квадратных километров. Об этих полутора миллионах квадратных километров говорил и глава делегации КНР в начале упомянутых консультаций в Пекине в 1964 г.

Вследствие заявления Мао Цзэдуна вся работа по подготовке к подписанию документов и соглашений о прохождении линии границы была тогда, в 1964 г., свернута и прервана. Именно позиция Мао Цзэдуна не позволила уже тогда решить вопрос о прохождении всей линии границы за исключением участков, по которым стороны могли либо продолжать обмен мнениями, либо отложить решение до более благоприятной ситуации. Во всяком случае, тогда была упущена возможность сделать границу в основном спокойной; мало того, снизить остроту связанных с границей вопросов и, по сути дела, на неопределенно долгое время освободить наши двусторонние отношения от непомерно осложнявших их проблем границ и территорий.

Возникает предположение о том, что лидеры КПК-КНР пошли в 1964 г. на консультации с нашей страной, но в то же время между ними существовали разногласия по важным вопросам.

Общим в позициях двух главных в то время руководителей в Пекине, председателя ЦК КПК Мао Цзэдуна и председателя КНР Лю Шаоци, было согласие (для Мао Цзэдуна вынужденное, а для Лю Шаоци осознанное) с необходимостью проведения консультаций в сложившейся тогда обстановке. Общим для них в принципе был и теоретический взгляд на вопрос о границах и территориях применительно к нашей стране. Оба они полагали, что граница между нашими странами была определена «неравноправными» договорами.

Однако далее взгляды Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, как мне представляется, существенно расходились. Мао Цзэдун полагал использовать консультации с СССР для того, чтобы сделать очередные шаги по пути фактического углубления противоречий между сторонами. Причем сделать это на официальном уровне, впервые после превозносившейся в течение 20 лет советско-китайской дружбы, поставить вопрос таким образом, чтобы в Москве поняли: несмотря на то что оба государства заявляют, что каждое из них является социалистической страной, однако одно из них, КНР, имеет и намерено в будущем при благоприятных для себя условиях предъявить исторический счет, территориальные претензии к другой социалистической стране — к СССР. Счет на полтора миллиона квадратных километров…

Иначе говоря, позиция Мао Цзэдуна состояла в том, чтобы, используя и такую возможность, пусть появившуюся в определенном смысле вынужденно, как консультации на границе, еще более углубить не только идеологические, но и межгосударственные противоречия. Сделать упор в отношениях между нашими народами и странами на проблему границ и территорий, оставив ее в подвешенном состоянии «на вечные времена» (или до того времени, пока Китай не накопит достаточно сил и не использует сложившуюся в мире ситуацию для того, чтобы пересмотреть «неравноправные» договоры с нашей страной о границе, «исправить несправедливость», «рационально» решить проблему возвращения в состав Китая земель, якобы «отторгнутых» у него нашей стороной, в том числе в годы существования СССР).

Позиция Лю Шаоци была иной. Лю Шаоци полагал необходимым одновременно с провозглашением ряда политических и идеологических установок, совпадавших с оценками Мао Цзэдуна, все же разделить такого рода принципиальные вопросы и практические вопросы. Лю Шаоци, очевидно, стремился к тому, чтобы, сделав соответствующие заявления, подтвердив принципиальную позицию, отложить эти принципиальные разногласия в сторону, возможно, на очень длительное время.

Одновременно Лю Шаоци стремился найти решение практических вопросов, пусть в первую очередь только вопросов, касавшихся прохождения линии границы. По этим вопросам, в случае согласия нашей стороны с предложенным китайской стороной в ходе этих консультаций принципом проведения линии границы по главному фарватеру на судоходных реках и по середине несудоходных рек, Лю Шаоци был готов подписать соответствующие соглашения. Таким образом, вопрос о территориях оставался бы в подвешенном состоянии, но это никак не сказывалось бы на практике двусторонних отношений, так как на местности обе стороны придерживались бы согласованной линии границы.

Позиция Лю Шаоци исключала из двусторонних отношений вопрос о возможности столкновений, тем более вооруженных столкновений, между нашими странами на границе. В Китае такая позиция удовлетворила бы очень многих людей, ибо при этом китайская сторона получала бы большую часть островов на пограничных реках и в отношениях между нами сохранялся бы мир.

Одним словом, Мао Цзэдун вел линию на обострение двусторонних отношений и на доведение спора из-за границ и территорий до любого накала, вплоть до вооруженных действий, а Лю Шаоци был за сохранение мира в наших двусторонних отношениях, за практическое снятие напряженности в связи с нерешенностью проблем границ и территорий.

Что же касается Н. С. Хрущева, то он тогда занял мудрую позицию, приняв предложение китайской стороны, благодаря чему оказалось возможным решить вопросы почти по всей границе, особенно в ее речной части. Н. С. Хрущев тогда удивил Мао Цзэдуна, который, вероятно, никак не рассчитывал, что Н. С. Хрущев пойдет на принятие предложения о проведении границы по главному фарватеру судоходных и по середине несудоходных рек, т. е. согласится на передачу КНР многочисленных островов, находящихся по китайскую сторону от фарватера и середины рек.

Но напоминаю, что Н. С. Хрущев и начинал и закончил свою политику в отношениях с континентальным Китаем, исходя из подхода, в соответствии с которым он снимал проблемы в наших отношениях. Можно вспомнить, что еще в 1954 г. при первой встрече с Мао Цзэдуном в Пекине Н. С. Хрущев согласился с решением в пользу китайской стороны вопросов, связанных с КВЖД, с Порт-Артуром и Дальним, а в 1964 г. он же принял китайские предложения о размежевании на пограничных реках, согласившись с тем, чтобы часть островов, ранее принадлежавших нашей стране, стали китайскими.

В годы «культурной революции» в КНР появились сообщения, судя по которым можно полагать, что предложение о проведении линии границы по главному фарватеру судоходных и по середине несудоходных рек были внесены делегацией КНР во главе с Цзэн Юнцюанем именно по указанию председателя КНР Лю Шаоци. Так Лю Шаоци чуть было не сорвал осуществление стратегических расчетов Мао Цзэдуна на то, чтобы обострить отношения с СССР до такой степени, чтобы в Вашингтоне приняли наконец решение об установлении отношений с Пекином.

Ситуация в ходе пограничных консультаций в результате инициативы Лю Шаоци и принятия ее Н. С. Хрущевым сложилась таким образом, что в мае-июне 1964 г. дело двинулось к подписанию соответствующих документов о прохождении линии границы. В перспективе могла быть заложена основа для подписания нового договора о границе между нашими странами, благодаря чему можно было бы вообще снять вопрос о границе и о территориальных претензиях с повестки дня и устранить эту проблему, угрожавшую нормальному состоянию наших двусторонних межгосударственных отношений.

Итак, Н. С. Хрущев занял тогда, вероятно, неожиданно для Мао Цзэдуна, мудрую позицию, сумел принять предложение китайской стороны, благодаря чему оказалось возможным решить вопросы почти по всей линии прохождения границы, особенно в ее речной части.

Мао Цзэдуна это не устраивало: вопрос о границе и о «территориальной задолженности» нашей страны Китаю он хотел оставить в «подвешенном состоянии». Ведь решение вопроса о прохождении линии границы снимало, по сути дела, весь вопрос о территориальных претензиях к СССР. Нас уже нельзя было бы трактовать как извечного «северного врага» Китая.

Как бы там ни было, а после некоторой паузы, вызванной временным замешательством Мао Цзэдуна, летом 1964 г. он практически прекратил консультации — после того как открыто, в заявлении, предназначенном для мировых средств массовой информации, заговорил о «территориальных претензиях» к нашей стране. По вине Мао Цзэдуна возможность мирного развития наших отношений и существенного продвижения на пути решения вопросов о границе была упущена.