Ритуал испытания - Дэйра Джой

— Я желаю только лишь того, чтобы суметь навсегда запомнить каждое прекрасное, нежное слово в точности так, как ты говорил его мне сегодня ночью. Я хочу, чтобы это время никогда не потеряло своей остроты или смягчило свое воздействие.

Он ответил ей:

— Ты запомнишь все потому, что это — внутри тебя, Грин, и оно стало частью тебя. Как и меня.

Джорлан понял, что он не сможет, не позволит Грин пойти на такой риск. Инстинкт защитника тоже был присущ мужчинам, и Джорлан в полной мере обладал им.

Наперекор вялым протестам, он отвлек Грин, позволив себе любить ее снова. Когда она погрузилась в усталый сон, он выскользнул из постели.

Надев одежду, он подошел к своему шкафу и тихо открыл секретное отделение на дне.

Обернув клинки-метеоры вокруг талии, он спрятал их под туникой.

Он собирался сделать то, на что любой мужчина должен был иметь право. Он собирался защитить свою семью.

Он тихо закрыл за собой дверь.

Ресницы Грин слегка вздрогнули, когда Джорлан широкими шагами решительно шел к двери.

Под их сенью понимающе вспыхнул янтарный блеск, после чего они опустились.

Было до смешного легко получить доступ в поместье Д’Анбеэ. Очевидно, несносная Графа даже не думала, что кто-то осмелиться вторгнуться в ее крепость.

Джорлан не удивился, обнаружив ее в личном кабинете, радостно осматривающей массу оружия, очевидно пытающуюся решить, что лучше всего использовать против Грин. Что-то, приемлемое для Высшего Слоя, и в тоже время выгодное с точки зрения ее умений.

Она энергично взялась за пару крестовых клинков, пробуя их прикосновение. Она была дамой, которой нравилась тяжесть оружия на себе. Джорлан мог бы восхищаться этим, будь она любой другой женщиной.

Крестовые клинки были длинным, тяжелым оружием, которое предназначалось для использования в ближнем рукопашном бою. Они были любимым орудием диких Южных племен, чьи женщины вершили правосудие быстро и без просьб о помощи.

Она обернулась на его мягкий шаг, рассчитывая увидеть слугу.

— Я же сказала тебе, что не желаю, чтобы меня тревожили! Как ты посмел войти без моего… — Она остановилась, когда узнала Джорлана. Ее тонкая бровь изучающе приподнялась.

После чего холодные глаза жадно вспыхнули ошибочным предположением. Она посчитала, что Грин отправила его успокоить ее. Глупая Маркель! Она завладеет этим бархатным лепестком и, все равно, примется за Грин.

Джорлан прислонился к столу и скрестил руки на своей черной тунике. Лениво поставил одну лодыжку в ботинке перед другой. Подражая ей, тоже выгнул одну бровь.

— Полагаю, я отважусь на многое, Графа.

Клаудин откинула голову и расхохоталась.

— Отваживайся на все, что тебе хочется, Джорлан. Я смогу убедиться, что задача усмирения тебя — восхитительна.

Он беспечно смахнул воображаемую ниточку с рукава.

— На самом деле, на уме у меня совсем другой вызов.

Клаудин прогулялась до шкафчика с хамиири. Подняв бутылку ликера, она отлила себе в маленький бокал.

— Я бы предложила тебе, мой дерзкий лепесток, но я никогда не пью со слугами.

Его веки опустились.

— Какой позор… для тебя.

Она раздула ноздри.

— Говори, зачем пришел, чтобы мы могли покончить с этим. Полагаю, ты собираешься умолять о моем милосердии к Грин и предложить себя за нее. Что бы ты ни сказал, не изменит моих условий. Полная сдача мне. Полное согласие с моими желаниями.

Он склонил голову набок.

— Полное согласие?

Она покружила хамиири в бокале, скривив рот в безнравственной ухмылке.

Его лицо потемнело от поднимающейся ненависти. Кто дал этой женщине считать по-своему? Что заставило ее думать, что у нее есть право разрушать жизни людей просто для того, чтобы любой человеческой ценой получить желаемое?

Клаудин была худшим образчиком их общества. Она принуждала его бабку, неоднократно пыталась разорить Грин и угрожала его сыну. Титулованная Лордин, испорченная своим несомненным могуществом, без совести и отсутствия необходимости отчитываться пред кем-то.

Сегодня ночью она собиралась свести счеты. С ним.

Он оторвался от стола и начал медленно двигаться к ней.

— На самом деле, на уме у меня кое-что совершенно другое.

— У тебя? — Ее глаза вульгарно пожирали его, пока он подходил ближе. Красивый, мускулистый, в полном расцвете. — Я вся… внимание.

Он мимоходом поднял край туники, позволяя ей увидеть край молотов на клинке-метеоре.

— Мой вызов за Грин.

Вид клинка-метеора на нем был так необычен, что потребовалось несколько мгновений, чтобы его возмутительное предложение дошло до сознания.

Она захихикала.

Как молния, она оказалась на нем. Ее руки поймали противника в локтевой захват. Сверкая глазами, она выхватила изогнутый крестовый клинок из-за пояса и прижала его к горлу Джорлана.

— Глупый мальчишка, видишь, как бестолков какой вызов? Я уже победила тебя! Я воин платинового разряда! Оставь женские дела женщинам. Было бы жаль растратить такой лакомый кусочек на такое ребяческое представление о преданности.

Джорлан повернулся умелым маневром, тотчас же освободившись из ее захвата. Схватив запястье, держащее клинок, он быстро крутанул ее, фиксируя в своей хватке. Вскоре собственный крестовый клинок Клаудин был у ее горла.

Ее глаза в удивлении распахнулись.

— Очень хорошо, Джорлан. Вижу, твоя бабка потворствовала тебе во многом. Итак, тебя учили драться, но управляться с клинком-метеором — совсем другая задача. Только самые искусные воины могут делать это. Подумай дважды о своем вызове — у меня ты не уцелеешь.

Джорлан внезапно освободил ее, сбросив с себя.

Не отводя глаз, он развернул клинок-метеор, сняв его с пояса. Он мастерски стал волнообразно двигать его возле запястья, позволив молоту раскачиваться впереди, приводя веревку в безукоризненную степень натяжения, чтобы начать выполнение форм.

— Подумай снова. Это ты не уцелеешь, Клаудин. — Его аквамариновые глаза сузились от ненависти за каждое преступление совершенное ею. — Поверь этому.

— Больше тысячи лет ни один мужчина не проливал кровь на Форусе. Ты будешь первым? Ты действительно хочешь попытаться намочить землю женской кровью? Сделай так, и ты не проживешь достаточно долго, чтобы порадоваться этому. Септибунал казнит тебя как аномалию.

— Я готов пойти на этот риск.

Клаудин не была дурой. Она признала его мастерство в обращении с оружием. Она была странно возбуждена тем фактом, что должна подчинить его силой, чтобы выиграть. Внезапно она страстно пожелала сразиться с ним.