Евангелие любви - Колин Маккалоу

– Посидите со мной. – Джудит похлопала по нагретой солнцем деревянной скамье.

Но Джошуа был слишком очарован, бродил туда-сюда, зажав меж ладоней цветок магнолии, восхищался тем, как засохшая береза приютила глицинию и гроздья лиловых соцветий слегка покачивались на ветру.

Но вскоре ему потребовалось разделить восторг с чутким, отзывчивым человеческим существом. Он подошел к скамье и, глубоко вздохнув, сел.

– Восхитительно! – Его раскинутые руки словно принимали в объятия все окружающее. – Джудит, как я скучал по Коннектикуту! По всем временам года, но особенно по весне. Коннектикут весной бесподобен. Кизил на холме Гринфилд под огромными золотистыми буками, плакучие вишни, сливы, яблони в цвету – да, в них чувствуется вечность. Гимн возвращению солнца, идеальная увертюра лету. Мне все это снится!

– Ну а почему бы не остаться здесь на это время?

Лицо Кристиана потухло.

– Надо идти.

– Президент предпочел бы, чтобы вы отдохнули до осени, Джошуа. Время отпускное, неподходящее для дел. Вы твердите, что вы только человек. Человек должен отдыхать. Вы же не отдыхали почти восемь месяцев.

– Так долго?

– Да, так долго.

– Когда отдыхать? Предстоит еще очень много сделать.

«Джудит, осторожнее, придержи коней. Сейчас необходимо подобрать нужные и точные слова. Но откуда в наши дни взять нужные и точные слова для Джошуа?»

– Джошуа, сам президент просит вас об этом. Он хочет, чтобы вы летом отдохнули. Но ему кажется, что люди ждут, чтобы ваш долгий тур кончился как-то по-особенному.

Кристиан кивнул, но Джудит не могла понять, слышал он что-нибудь или нет.

– Джошуа, вы согласитесь возглавить марш людей из Нью-Йорка в Вашингтон?

Эти слова до него дошли, и он повернулся к Джудит.

– Зима, наконец, подходит к концу и наступает весна – в тех районах страны, где она вообще теперь бывает. Президент считает, что даже при нынешних суровых зимах и коротком лете, когда у людей, несмотря на всю колоссальную работу, которую вы проделали, подавленное настроение… вы можете помочь создать у них летнее душевное состояние… не знаю, как точнее выразиться. Для этого надо собрать как можно больше желающих, и вы возглавите их паломничество в столицу. Еще президент уверен, что естественной отправной точкой должен послужить Нью-Йорк. Путь будет долгий и займет много дней. Но потом вы можете отдыхать все лето, сознавая… как бы получше сформулировать… что завершили свою долгую рекламную кампанию гигантским подъемом энтузиазма.

– Согласен! Согласен! – не раздумывая, ответил Джошуа. – Президент прав: на данном этапе народ ждет, чтобы я предпринял новое усилие – прежние хождения больше не эффективны. Я этим займусь.

– Вот и отлично.

– Когда? – Вопрос показал, что Кристиан услышал то, что она ему сказала.

– Через неделю.

– Так скоро?

– Чем скорее, тем лучше.

– Хорошо. – Он провел ладонью по волосам, теперь коротко подстриженным, чтобы не тратить по утрам время на их сушку. В том климате, где он жил, выходить на улицу с мокрыми волосами – безумие. Хотя Кэрриол подозревала, что новая прическа появилась не поэтому. Ей стало казаться, что Джошуа развил в себе стремление к самонаказанию, к демонстрации неприглядного в себе. Короткая стрижка ему совершенно не шла – подчеркивала его тюремную бледность и изнуренность. Голова, бросающаяся в глаза с прежней пышной шевелюрой, стала невыразительно-худосочной.

– Отправимся в Нью-Йорк сразу, как только закончим дела в Тусоне, – сказала Джудит.

– Как вам угодно. – Кристиан поднялся и направился к облюбованным пчелами миндальным деревьям.

Кэрриол не двинулась с места, удивляясь, что все прошло так легко. Да и вообще, если не считать его усиливающейся странности, все получалось до смешного просто. Книга Кристиана продавалась тиражами в сотни тысяч экземпляров. И те, кто ее купил, не только ее прочитали, но и хранили, как сокровище. Никто не устраивал хулиганских выходок. Никто не приставал к автору с глупыми разговорами. И если и существовали еще какие-нибудь чокнутые фанаты, хотя в этот век не осталось никого и ничего, что можно обожать, от Кристиана они бежали, как от чумы. Мерилом его величайшего успеха стало то, сколько людей приняли его концепцию Бога. Среди них мелькали такие звезды телевизионных высот, как Боб Смит и Бенджамен Стейнфельд и обитатели коридоров власти вроде Тайбора Риса и сенатора Хиллиера. Бюро второго ребенка отменило тест на бедность. Принципы переселения также претерпевали большие изменения. Было и кое-что еще, менее значительное. – Пришло письмо от Моше Чейсена, в котором он рассказывал о циркулирующих в Вашингтоне слухах: во-первых, что президент, поговорив с Кристианом, выгнал свою супругу. И второе: именно Кристиан предложил радикально изменить метод лечения президентской дочери и предложил свой, очевидно, весьма успешный.

Вот так-то! Джудит, словно сдаваясь, хлопнула себя ладонями по бедрам. Вероятно, никто не сумеет по достоинству оценить то, что возникло между Джошуа Кристианом и людьми, которым он решил служить. Даже в обозримом будущем. Он был самым ярким объектом на небосводе – кометой. А она – обыкновенной консервной банкой, привязанной к ее сияющему хвосту. Ей было доступно одно: лететь за ним в потоке остывающих, ослепительных искр.

Организацию Марша тысячелетия поручили Моше Чейсену. Не напрямую, а смоделировать на компьютере, с которым, по мнению его жены, он и должен был заключить законный брак. Сам же Чейсен испытывал все большую тревогу, но не по поводу Марша – организация этого дела представлялась ему с точки зрения логистики пустяковым вопросом, – а из-за того, что творилось с Джошуа Кристианом. И с Джудит Кэрриол тоже. Обещанная встреча в январе прошлого года, на следующий день после того, как он вез ее из аэропорта, не состоялась. Не было и еженедельных визитов в столицу, которые, по словам Джона Уэйна, она сначала планировала. Джудит ничего не писала, а когда звонила, не сообщала ничего существенного. Единственным пространным посланием стал шифрованный компьютерный телекс из Омахи, в котором Джудит детализировала формат Марша тысячелетия и давала своему подчиненному поручения. Четвертой секции приходилось без нее нелегко, потому что Джудит была уникальным руководителем, и теперь все это поняли. Джон Уэйн тянул организационную лямку, а Милли Хемингуэй посадили на разработку идей. Однако в отсутствие змеиного ума босса работа потеряла большую долю энергичного запала, блеска и остроты.

Разумеется, все знали, где находится Кэрриол, а также то, что она действует по поручению президента. Делалось много верных заключений после того, как из холломенской глуши возник Джошуа Кристиан и устроил в стране бурю. Особенно усердствовали те, кто участвовал в Операции поиска. Об операции «Мессия» помалкивали, и утечки информации, можно сказать, не было. Просачивались разве что обрывки сведений, которыми обменивались приятели из Четвертой секции. Милли Хемингуэй замолчала через неделю после начала рекламного тура Кристиана, а беднягу Сэма Абрахама отправили со специальной просветительской миссией в Каракас. Однако старшие сотрудники продолжали работать в министерстве под командой Моше Чейсена. Все они были надежными и проверенными, но люди есть люди.