Почетный академик Сталин и академик Марр - Борис Илизаров

Никаких особых доказательств того, что везде и всегда все национальные языки развивались исключительно по восходящей линии, от родовых и племенных языков, конечно же, не приводилось. Вновь тот же прием «доказательства» через терминологическую монотонность — в самом конце первого абзаца Сталин пять раз повторил однокоренные слова: «общий», «общество». Знаменательна ссылка на языки мировых империй древности. Сталин любил читать исторические сочинения и с начала 30-х годов ознакомился с трудами нескольких десятков античных, западноевропейских, российских и советских историков. Тем не понятней его утверждение о том, что, например, империя Цезаря была непрочной и не имела своей экономической базы. Но дело даже не в этом. Разве после завоеваний Александра Великого греческий язык и греческая культура, как язык и культура завоевателей, не стали господствующими на значительной части эллинизированной ойкумены? И почему, собственно, нельзя говорить о том, что мидийский, греческий, латинский, франкский языки или средневековая латынь использовались как общеимперские языки народов-завоевателей и их верхами? Известный французский историк и современник Сталина Марк Блок писал в своем не менее известном сочинении «Феодальное общество» о государстве франков: «Как бы ни различались языком, обычаями и нравами нижние слои населения, управляла ими одна и та же аристократия и одно и то же духовенство, благодаря чему и могло существовать огромное государство Каролингов, раскинувшееся от Эльбы до океана»[432]. Как известно, правящая аристократия пользовалась франкским языком, а духовенство разных регионов использовало латынь. На варваризованных вариантах латыни говорило и большинство населения Каролингской державы. А разве в Испанской, Португальской, Британской или Французской колониальных империях Нового времени не было общеимперского языка, который наряду с военной и экономической мощью «титульной нации» поддерживал ее господство? Сталин в своих ранних работах сам говорил нечто подобное, когда рассуждал об Австро-Венгерской или Российской империях.

Хорошо понимая, что по отношению к многонациональным империям его высказывания звучат не очень убедительно, Сталин добавил: «Следовательно, я имею в виду не эти и подобные им империи, а те племена и народности, которые входили в состав империи, имели свою экономическую базу и имели свои издавна сложившиеся языки. История говорит, что языки у этих племен и народностей были не классовые, а общенародные, общие для племен и народностей и понятные для них»[433]. Что здесь имеется в виду, понять затруднительно. Как эксплуатируемые составные части империй могли иметь «свою экономическую базу» и бесклассовые общие языки? Одно исключает другое. Прописи марксизма-ленинизма гласят, что единство любого государства в первую и в последнюю очередь обеспечиваются единым рынком, единым экономическим пространством. Кроме того, Сталин почему-то забыл, что в многонациональных империях этнические и национальные верхушки подчиненных наций вынуждены были осваивать не только родной язык, но и общеимперскую речь. В длительно существовавших империях процесс ассимиляции культуры и языка постепенно охватывал все большие слои подвластного населения. Сталин сам был одним из тех, кто до революции активно выступал против насильственной ассимиляции народов Российской империи, в том числе против административного навязывания русского языка в Грузии и в других регионах Кавказа.

Несмотря на то что второй раздел работы составляет более шестнадцати машинописных страниц, Сталин здесь, по существу, на разные лады монотонно повторяет все ту же мысль, не раз воспроизведенную еще в первом разделе: классовых языков не бывает, язык во все времена обслуживал и обслуживает все общество в целом. Конечно, рассуждал Сталин сначала в черновом, а затем в первом машинописном варианте, есть диалекты, жаргоны, салонные «языки» аристократии, буржуазии, но поскольку «у этих диалектов и жаргонов нет своего грамматического строя и основного словарного фонда»[434], то их и нельзя считать языками. Вот и все доказательства. Затем эти «аргументы» он на разные лады комбинирует с теми, что были изложены раньше и т. д. Попутно Сталин парирует марристскую трактовку Маркса о том, что у буржуазии есть «свой язык», его же цитатой о «концентрации диалектов в единый национальный язык», нарочито «забывая» о других вариантах складывания общенационального языка[435]. Затем без смущения назидательно тычет в адрес Мещанинова, не называя его имени: «Выходит, что цитирующий товарищ исказил позицию Маркса, исказил ее потому, что цитировали Маркса не как марксисты, а как начетчики»[436]. Но в дальнейшем, дорабатывая статью во втором машинописном варианте, Сталин последовательно убирает личностное обращение к оппонентам, выделив для этой цели последний, четвертый вопрос.

До этого момента рукопись и машинописные тексты не имеют очень существенных отличий. Затем начинается более интенсивная авторская работа. В первом машинописном экземпляре Сталин сделал вставку о том, что Маркс не занимался лингвистическими исследованиями, а лишь говорил о противоположности интересов пролетариата и буржуазии. Но затем, сочтя это положение чересчур категоричным, вычеркнул его[437]. Другая значительная вставка, вошедшая с небольшими изменениями в окончательный текст, относилась к вопросу о классовости языка (вспомним его помету на статье В. Кудрявцева): «Очевидно, что если каждый класс имеет свой язык, то он должен иметь и свою грамматику: капиталисты — буржуазную грамматику, пролетарии — „пролетарскую“. Но разве бывает на свете „буржуазная“ или „пролетарская“ „грамматика“? У нас были в одно время „марксисты“, которые утверждали, что железные дороги, оставшиеся в нашей стране после Октябрьской революции, являются „буржуазными“, что не пристало нам, марксистам, пользоваться ими, что нужно их срыть и построить новые „пролетарские“ дороги».[438]

Развивая эту мысль, Сталин добавил, что классовые языки, если бы они были возможны, неизбежно привели бы к распаду общества. Над этой проблемой он поработал усерднее, расширяя и усиливая аргументы. Это видно не только из указанной вставки, но по тому, что Сталин написал на полях в свой собственный адрес. Рядом с фразой о том, что «классовость языка есть примитивная фантазия», написал: «По другому», то есть изложить иначе. Затем сам себе же предложил: «Включить о Лафарге»[439]. Во втором машинописном варианте он действительно добавит обширную вставку о Лафарге и расширит по сравнению с первым вариантом критику взглядов марристов на учение Ленина о двух культурах[440]. Точно так же забракует часть собственной критики марризма («не то») и напишет себя памятку о том, чтобы «вставить о моде на французский язык» у английской и русской аристократии[441].

Наконец, Сталин берется за второй машинописный экземпляр этого раздела статьи, окончательно дорабатывает его, правя стиль, внося обширные вставки, вычеркивая непродуманные реплики и фразы. Годами в советской лингвистической, учебной и популярной литературе пропагандировалась мысль о наличии во всех классовых обществах особых классовых же языков. При этом ссылались на Маркса, Энгельса, Лафарга, Ленина, Сталина. Сталин двенадцать страниц своей статьи посвятил опровержению мнений марристов о мнениях классиков на сей счет. Поскольку Сталин уже твердо установил, что «язык как средство общения людей в обществе (первоначально было: „нейтрален к борьбе враждебных сил в обществе…“ — Б.И.) одинаково обслуживает все классы общества и проявляет в этом отношении своего рода безразличие к классам» . Однако совсем отрицать тот очевидный факт, что люди и различные социальные группы не безразличны к языку, Сталин не мог. Поэтому он добавил: «Они стараются использовать язык в своих интересах, навязать ему свой особый лексикон, свои особые термины, свои особые выражения». Отсюда, заявил Сталин, появляются диалекты, жаргоны, салонные «языки», которые противопоставляются «крестьянскому языку», «пролетарскому языку». «На этом основании, как это ни странно, некоторые наши товарищи пришли к выводу, что национальный язык есть фикция, что реально существуют лишь классовые языки.

Я думаю, что нет ничего ошибочнее такого вывода…

Думать, что диалекты и жаргоны могут развиться в самостоятельные языки, способные вытеснить и заменить национальный язык, — значит потерять историческую перспективу и сойти („с ума“ — зачеркнуто. — Б.И.) с позиции марксизма». Зачеркнул Сталин и заключительную фразу абзаца: «Наоборот, они имеют все шансы окончательно захиреть и исчезнуть»[442] (имеются в виду диалекты). Диалекты и жаргоны нельзя считать языками, потому что у них нет своего грамматического строя и основного словарного фонда. Таким образом, очередной круг тех же самых сталинских доказательств очередной раз замкнулся.