Хронико либеральной революции - Олег Мороз

Впрочем, суждения тех, кто опасался проводить съезд в Кремле, возможно, были не так уж беспочвенны. Но об этом несколько позже.

Так или иначе, до последнего момента не было уверенности, что съезд состоится в Большом кремлевском дворце. Регистрацию депутатов проводили в Белом доме. Здесь же в случае чего предполагалось провести и сам съезд. Приготовили даже схему рассадки депутатов в тамошнем зале заседаний.

В последний момент, однако, администрация президента дала разрешение на проведение съезда в БКД.

Хасбулатов предъявляет ультиматум

24 марта в середине дня в Кремле состоялась встреча Ельцина с Хасбулатовым, Зорькиным и Черномырдиным. Она продолжалась более полутора часов. По словам Вячеслава Костикова, в ходе этой встречи Хасбулатов предъявил президенту “ультимативные требования, представленные в грубой форме”. “Президент ответил решительным и твердым отказом” выполнять эти требования. О каких именно требованиях идет речь, Костиков уточнить отказался. Зато сам Хасбулатов не стал их скрывать. Он сообщил депутатам, что на встрече в Кремле “поднял вопрос” о создании “правительства национального согласия”, о статусе президентских указов, которые, по словам спикера, “не всегда подготовлены в правовом отношении” (что конкретно Хасбулатов хотел сделать с этим статусом, осталось непонятно; можно лишь догадаться – по-видимому, он стремился как-то понизить его). Вместо того чтобы проводить опрос, спикер предложил вернуться к идее одновременных досрочных выборов президента и парламента. Потребовал закрыть Федеральный информационный центр во главе с ненавистным ему Михаилом Полтораниным (по словам Хасбулатова, руководство ФИЦ “откровенно разжигает гражданскую войну в стране”), ликвидировать институт представителей президента в регионах и заявил, что лица, которые подготовили “неконституционные акты, в том числе печально знаменитое обращение президента”, должны нести за это ответственность. Имелись в виду Шахрай, Батурин и др. “Пусть эти люди, которые это делают, не тешат себя иллюзиями, что они останутся безнаказанными. За распад державы кто-то должен нести ответственность”, – заявил спикер. Какой распад и какой державы тут подразумевался, опять-таки осталось неясным. Вот эти-то хасбулатовские требования президент и отверг решительно и твердо.

Указ наконец-то опубликован

В своем телеобращении 20 марта Ельцин, мы помним, совершенно определенно сказал, что Указ “Об особом порядке управления до преодоления кризиса власти” он уже подписал, подписал “сегодня”. Однако в действительности работа над документом продолжалась еще несколько дней. Обнародован он был лишь 24 марта. Появился он совершенно не в том виде, в каком ожидалось. В новой его редакции отсутствовало большинство пунктов, на основании которых за день до этого было принято отрицательное заключение Конституционного Суда, прежде всего – пункт об особом порядке управления. И назывался указ гораздо более нейтрально – “О деятельности исполнительных органов до преодоления кризиса власти”.

Из текста исчезли наиболее резкие формулировки типа “учитывая подстрекательские действия руководства ВС”. Внесено было изменение, согласно которому для объявления не имеющими юридической силы “антипрезидентских” решений государственных органов и должностных лиц требуется заключение Конституционного Суда.

Голосование, которое Ельцин своим указом назначил на 25 апреля, имело статус опроса (права назначать референдум у президента не было), однако в том случае, если бы съезд поддержал эту идею и принял соответствующее решение, речь могла бы все же идти и о референдуме.

Чем объяснить задержку с публикацией указа? В прессе на этот счет высказывались различные догадки. Так, “Интерфакс”, ссылаясь на некий источник в Кремле, сообщил, что эта публикация задерживалось в связи с “двусмысленной ситуацией, вызванной последними публичными высказываниями вице-президента Александра Руцкого”. Тот факт, что Руцкой предал огласке ряд предварительных рабочих материалов и особенно свою записку президенту, по мнению источника, “внес излишнее напряжение”. “В результате сложилась новая ситуация, когда предложения президента о проведении 25 апреля всенародного голосования по доверию одновременно и президенту, и вице-президенту приобретает двусмысленный характер”.

В самом деле, удобно ли теперь спрашивать народ о доверии тандему Ельцин – Руцкой, если сам этот тандем, по существу, окончательно распался?

В свою очередь, “Независимая газета” в номере от 23 марта так излагала причины, почему публикация указа была задержана:

“Ельцинисты явно переоценили свои силы, понадеявшись, что на этот раз ближайшее окружение президента выступит единым фронтом. Телевизионное обращение Ельцина к народу было записано в субботу (20 марта. – О.М.) утром, еще до того как указ получил надлежащее юридическое оформление. Документ завизировали Сергей Филатов и Сергей Шахрай, но на нем не было подписей… Александра Руцкого и Юрия Скокова… Руцкой и Скоков отказались ставить свои визы на документе… Пока “особый порядок” Бориса Ельцина поддержали только “Демократическая Россия” и партии, входящие в это радикал-демократическое движение. Большинство политических партий и движений, очевидно, выступят против указа президента. О своем несогласии с этим документом уже заявили как центристы (“Гражданский союз”, Народная партия “Свободная Россия”, “Демократическая партия России”, Федерация независимых профсоюзов России, Федерация товаропроизводителей), так и оппозиция (Фронт национального спасения, Русский национальный собор, движения “Трудовая Москва” и “Трудовая Россия”, Российский общенародный союз, Коммунистическая партия Российской Федерации)”.

Сам Ельцин в своих мемуарах объясняет эту задержку довольно невнятно. Он пишет, что его “насторожила” реакция на указ, то есть, надо полагать, реакция тех, кто читал проект документа. По мнению президента, эта реакция была какой-то неадекватной, текст не давал для нее оснований: “В нем не содержалось и намека на какие-либо резкие действия по отношению к депутатам. Не было призыва к роспуску Съезда. Не вводилось даже в каком-то смягченном виде чрезвычайное положение. “Особое положение” (имеется в виду “особый порядок управления”. – О.М.), упоминавшееся в тексте, определяло чисто юридическую, процессуальную сторону дела: я объявлял запрет на те решения парламента и Съезда, которые ограничивают полномочия президента России”.

Ну, полно, Борис Николаевич, зачем лукавить? Указ, как он был изложен в телеобращении, хотя формально и не распускал ВС и Съезд, но отодвигал их на задний план, президента же наделял абсолютной полнотой власти. И ваши противники оценили его вполне адекватно.

Ельцин пишет: “Тут (то есть столкнувшись с реакцией на готовящийся указ. – О.М.), может быть, впервые в жизни я так резко затормозил уже принятое решение. Нет, не заколебался. А именно сделал паузу. Можно сказать и так: остановился… Практически подписанный указ был приостановлен, над ним снова началась работа. Слова об особом положении (тут опять имеется в виду “особый порядок управления”. – О.М.) мы убрали”.

Объяснение, как видим, весьма невразумительное. Все говорит о том, что Ельцин именно заколебался. Более того, осознал ошибочность предпринятого шага. И не просто остановился, а дал задний ход. Причем сделал он это не столько из-за позиции Хасбулатова, Руцкого, Зорькина, депутатов, – которая была вполне предсказуемой, – сколько, по-видимому, осознав тот факт, что ему не хватит сил преодолеть сопротивление своих противников: силовые структуры недостаточно надежны.

Позиция армии

Откуда могло взяться такое представление? Были ли для него объективные основания, или президент опирался тут на внутреннее, интуитивное ощущение?

В принципе, имелись свидетельства и за, и против упомянутого представления.

Как уже говорилось, сразу же после телеобращения Ельцина и.о.спикера Юрий Воронин, по его словам, связался с силовыми министрами, и они заверили его, что будут действовать строго в рамках Конституции. То есть, по крайней мере на словах, не выразили какого-то определенного намерения занять ту или иную сторону (хотя, с другой стороны, кто же будет заранее раскрывать свои намерения?).

Главной, конечно, была позиция армии, официальная и неофициальная, имея в виду скрытый, недоступный невооруженному глазу расклад сил в армейских рядах.

20 марта, еще до того как телеобращение Ельцина вышло в эфир, в Москве в Парламентском центре состоялось мероприятие оппозиционно настроенных военных отставников – Офицерское собрание московского региона. Выступивший на нем известный активист из числа противников Ельцина председатель Союза офицеров подполковник Станислав Терехов настаивал, что в нынешний “критический период” армия “не может быть вне политики” и надо решить, на чьей именно стороне она будет. Терехов обвинил министра обороны Павла Грачева в “государственной измене”, поскольку, мол, тот, на словах выступая против вовлечения армии в политику, на самом деле “тайно поддерживает президента”.