Хороший, плохой, неживой - Ким Харрисон

– С каким чертом она там разговаривает? – спросил он тихо.

– Понятия не имею, – ответил Дженкс. – Но не сунусь в эту линию смотреть.

– Уйти? – переспросил демон, широко ухмыляясь. – О нет, нет. Не будь глупой. Я хочу посмотреть, с какой дозой безвременья ты справляешься. Давай, дорогая, заканчивай свое заклинаньице.

Слышно было, как Трент и Квен о чем-то горячо спорят. Я не хотела открывать глаза и рисковать выпустить демона из виду, но, кажется, Трент брал верх. Я нервозно облизала губы и выругала себя, когда изображение Кистена с издевательской медлительностью повторило этот жест. – Я забыла последнее слово, – призналась я и тут же застыла, вспомнив. – Фавилла! – выпалила я с облегчением, и демон в восторге хлопнул в ладоши.

Меня качнуло второй хлестнувшей волной безвременья; я обхватила себя руками, будто защищая собственную ауру, и желтая рябь опять потекла в стороны, повторяя путь первого потока. Алгалиарепт застонал и покачнулся, как от наслаждения, когда его пронзило безвременьем, а я смотрела на него почти в ужасе. Демону явно понравилось. Но если бы он был в состоянии забрать мою ауру, он бы уже это сделал. Я так думаю.

– Сахарная вата, – сказал он, закрывая глаза. – Убей меня и шкуру сдери, как хорошо. Сахарная вата и нектар.

С-супер. Надо быстро делать ноги.

Алгалиарепт провел рукой по траве и слизнул с пальцев желтый мазок лей-линейной энергии, который оставило мое заклинание, а я осмотрела местность. И напряглась озабоченно: все метки смерти пропали. Алгалиарепт с удовольствием вылизывал с травы остатки моего заклинания, я позволила себе быстро оглянуться – и замерла.

Одна из лошадиных могил ярко светилась красным. Там не лошадь лежала, а человек.

Трент ее убил, подумала я, но мое внимание привлек новый силуэт, материализующийся внутри лей-линии.

Это Трент шагнул в нее посмотреть, на что я смотрю. Он увидел мазок красного, и глаза у него стали огромными, но его потрясение было еще ерундой по сравнению с тем, что он испытал, когда демон превратился в мою зеркальную копию, изящную и опасную в черном шелковом трико.

– Трентон Алоизий Каламак, – сказал он моим голосом с таким сексуальным оттенком, какого у меня никогда не получится. Он сладострастным жестом слизнул с пальца остатки моего заклинания, и я подумала, не лучше ли своего обычного вида выгляжу я в его исполнении. – Какое опасное направление приняли твои мысли, – продолжал демон. – Осторожнее надо выбирать, кому даешь поиграть в своей лей-линии.

Он остановился, выставил бедро, прищурившись поверх очков и сравнивая наши ауры.

– Замечательно вы смотритесь вместе. Как подобранная пара лошадей в моей конюшне.

Он исчез, оставив у меня на коже покалывание, а меня саму – таращиться на Трента через ландшафт безвременья.

Глава двадцать первая

Я шла по длинному обшитому досками крыльцу конюшен рента для новорожденных жеребят, впереди самого Трента и вена, и мои каблуки стучали куда более уверенно, чем я себя явствовала. К югу на полуденное солнце выходил ряд пустых ойл. Над ними помещалась ветеринарная лечебница. В стой-ix никого не было, хотя уже наступила осень. Кобылы могут еребиться в любое время года, но обычно в конюшнях есть есткая программа разведения, и кобылы приносят жеребят шовременно, чтобы как можно более сократить этот опас-эш период.

Я считала, что временно пустующее здание – идеальное место, чтобы спрятать труп.

Прости меня Боже, вдруг подумала я с угрызениями совести. Откуда у меня такие бесцеремонные мысли? Ведь доктор ндерс мертва.

Над полуденной дымкой разнесся далекий лай бигля. Я: рнулась, сердце дало перебой. Дальше по грунтовой дороге годилась псарня величиной с небольшой жилой дом. И там по проволоке бегали собаки, наблюдая за нами.

Трент прошел мимо меня, от него пахнуло опавшими лисами.

– Они никогда своей дичи не забывают, – тихо сказал он, я напряглась.

Нас сопровождали Трент и Квен – Джонатана оставили в здании заниматься возвращающимися из сада офицерами ФВБ. рент и Квен свернули к нише, расположенной точно посередине между рядами стойл. Комната с деревянными стенами была с одной стороны полностью открыта ветру и солнцу. Судя по примитивной мебели, это было стойло, переоборудованное во что-то вроде комнаты отдыха для ветеринаров во время родов. Мне не понравилось, что они пошли туда одни, но сопровождать их я не собиралась. Замедлив шаг, я прислонилась к столбу, решив, что я их и отсюда буду видеть.

Три офицера ФВБ со своими чудовищными собаками стояли возле собачьего фургона, припаркованного в тени большого дуба. Дверцы были открыты, и над солнечными пастбищами раздавался властный голос Гленна. С ними был и Эдден, который здесь казался неуместным. Распоряжался Гленн, судя по тому, что Эдден держал руки в карманах, а язык за зубами.

Над ними порхал Дженкс, возбужденно трепеща покрасневшими крыльями, торча у всех на дороге и выдавая ровный поток непрошенных советов, которых никто не слушал. Остальные офицеры ФВБ стояли под старым дубом, тенью накрывавшим парковку. У меня на глазах фургон бригады осмотра места преступлений преувеличенно медленно въехал на площадку. Капитан Эдден его вызвал после того, как я нашла тело.

Я покосилась на Трента, подумав, что наш бизнесмен выглядит как-то озабоченно, стоя в этой неофициальной обстановке, заложив руки за спину. Лично я бы заметно огорчилась, зная, что кто-то сейчас найдет на моей земле невесть откуда взявшееся мертвое тело. Я была уверена, что именно здесь светилась неотмеченная могила.

Продрогнув, я шагнула из крытого коридора на солнце. Держась руками за локти, я остановилась на усыпанной опилками стоянке, подозрительно наблюдая за Трентом из-под выбившейся пряди волос. Он надел светлую шляпу от солнца и сменил туфли на ботинки перед нашим походом в его конюшни. Это смешение стилей почему-то казалось для него правильным. Нечестно, что он выглядит так спокойно и уверенно… но тут он резко дернулся на стук захлопнувшейся дверцы автомобиля. Он на взводе не меньше, чем я, – просто он лучше это скрывает.

Гленн громко сказал еще несколько слов, и группа распалась. Собаки, помахивая хвостами, начали методический поиск: две на ближайшем лугу, одна в самом здании, и я не могла не заметить, что проводник, назначенный в конюшни, использовал и свое умение, не полностью полагаясь на собачий нос: он заглядывал за стропила и открывал панели.

Капитан Эдден тронул сына за плечо и пошел ко мне, размахивая короткими руками.

– Рэйчел! – окликнул он меня, еще не подойдя, и я обернулась в удивлении, что он обратился по имени, а не по фамилии. – Мы это здание уже осматривали.