Иван Ефремов. Книга 3. Таис Афинская - Иван Антонович Ефремов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Моя! — с удивлением воскликнул Александр. — Кто привез?
— Они! — коротко ответила Таис, молчаливая и сосредоточенная, подразумевая примчавшихся на взмыленных конях друзей македонца, носившихся по всему городу в поисках своего царя.
Эрис и За-Ашт успели рассказать ей о страшном переполохе, поднявшемся поутру, когда Александр не вернулся с купания.
— Как же сумели разыскать меня тут? — недоумевал Александр.
— Это Леонтиск. Он знал, что я купаюсь по ночам в Евфрате, услыхал, что ты тоже плаваешь в реке, и, сопоставив два, получил единое…
Александр негромко рассмеялся. Голос плохо слушался его, и он оборвал смех.
— Ты опасна, афинянка. Твое имя и Смерть начинаются с одной и той же буквы. Я чувствовал, как легко умереть в твоих объятиях. И сейчас я весь очень легкий и как будто прозрачный, без желаний и забот. Может быть, я — уже тень Аида?
Таис подняла тяжелую руку царя, прижимая ее к своей груди.
— О нет, в тебе еще много плоти и силы! — ответила она, по обыкновению опускаясь на пол к его ногам.
Александр долго смотрел на нее и наконец сказал:
— Ты — как я на поле битвы. Та же священная сила богов наполняет тебя… божественное безумие усилий. В тебе нет начала осторожности, сберегающего жизнь…
— Только для тебя, царь!
— Тем хуже. Я не могу. Один раз я позволил себе побыть с тобой, и сутки вырваны из моей жизни начисто…
— Я понимаю, не говори ничего, милый, — впервые Таис назвала так царя, — бремя Ахиллова щита!
— Еще! Бремя задумавшего познать пределы ойкумены.
— Помню и это, — печально сказала Таис. — Я больше не позову тебя, хоть и буду здесь. Только и ты тоже не зови. Цепи Эроса для женщины куются быстрее и держат крепче. Обещаешь?
Александр встал и как пушинку поднял Таис. Прижав к широкой груди, он долго держал ее, потом вдруг бросил на ложе. Таис села и, опустив голову, стала заплетать перепутавшиеся в диком беспорядке косы. Внезапно Александр нагнулся и поднял с ложа золотую цепочку со звездой и буквой «мю» в центре.
— Отдай мне, на память о том, что случилось, — попросил царь. Гетера взяла свой поясок, задумалась, затем, поцеловав украшение, протянула Александру.
— Я прикажу лучшим ювелирам Вавилона в два дня сделать тебе другую. Из драгоценного зеленого золота со звездой о четырнадцати лучах и буквой «кси».
— Почему кси? — недоумевающе вскинулись длинные ресницы Таис.
— Запомни. Никто не объяснит тебе, кроме меня. Древнее имя реки, в которой мы встретились, — Ксаранд. В Эросе ты подобна мечу — ксифосу. Но быть с тобой мужу — эпи ксирон эхестай — как на лезвии бритвы. И третье: кси четырнадцатая буква в алфавите…
Глаза афинянки опустились под долгим взглядом царя, а побледневшие щеки залились краской…
— Посейдон-земледержец! Как я хочу есть! — сказал вдруг Александр, улыбаясь притихшей гетере.
— Так идем! Все готово! — встрепенулась афинянка. — Потом я провожу тебя до южного дворца. Ты поедешь на Боанергосе, я — на Салмаах…
— Не надо. Пусть едет со мной один из твоих стражей-тессалийцев.
— Как тебе угодно! — покорно ответила гетера.
Уединившись в своей спальне, Таис вышла лишь к вечеру и приказала Эрис принести киуры, еще из запасов, которые они сделали с незабвенной Эгесихорой в Спарте. Эрис принесла плоскую каменную ступку и стала помогать госпоже в приготовлении опасного настоя. Синие глаза черной жрицы, не гармонировавшие с темной кожей и суровыми бровями, внимательно разглядывали запавшие щеки, распухшие губы, синие подглазья госпожи.
Неожиданно Эрис протянула руку и слегка коснулась горячими пальцами запястья афинянки.
— Не трави себя, госпожа, — сказала черная жрица.
— Что ты знаешь об этом? — грустно и убежденно ответила гетера. — Когда бывает так, то Гея неумолима. А я не имею права позволить себе дитя от будущего владыки ойкумены.
— Почему, госпожа?
— Кто я, чтобы родившийся от меня сын стал наследником великой империи? Кроме плена и ранней смерти, он ничего не получит от судьбы, игравшей всеми, кто таит думы о будущем, все равно — темные или светлые.
— А девочка?
— Нельзя, чтобы божественная кровь Александра испытала жестокую судьбу женщины!
— Но дочь должна быть прекрасной, как сама Афродита!
— Тем хуже для нее…
— Не опасайся, госпожа, — меняя тон, твердо сказала Эрис. — У тебя ничего не будет. И не пей киуры.
— Как ты можешь знать?
— Могу и знаю. Все мы посвящены в древнее знание Кибелы о тайне влияния Луны на зачатие человека. От нее зависит все в женском теле. Когда луна находится среди определенных звезд, в одном из своих обликов, тогда все позволено, а зачатия не произойдет. Ты встретилась с царем как раз в такое время…
— Почему же мы, обучаемые всей мудрости женского искусства, не знаем этого? — изумленная Таис даже привскочила.
— Потому что знание это — тайное. Нельзя освободить женщину от власти Геи-Кибелы, иначе прекратится род человеческий. Считают грехом пользоваться знанием чар Луны только себе в угоду. Но мы, служительницы Кибелы, должны знать…
— Иначе все бы вы ходили беременными, — улыбнулась Таис, — я поняла. Но может быть, ты откроешь мне эту тайну?
— Тебе можно. Ты служишь другой богине, но цели ее те же, что у Великой Матери. Однако пока я с тобой, я всегда скажу тебе, какие дни будут без последствий.
— Пока ты со мною. Но когда тебя не будет…
— Я буду с тобой до смерти, госпожа. Умирая, расскажу тебе все…
— Кто собирается умирать? — прозвенел веселый голос.
Таис, взвизгнув от радости, бросилась навстречу Гесионе.
Женщины обнялись и долго не размыкали рук. Каждая ждала этой встречи, после того как разошлись в противоположные стороны пути всадницы Таис и морехода — Гесионы.
Афинянка потащила подругу на солнечный свет веранды. «Рожденная змеей», как некогда прозвала ее ревнивая Клонария, очень похудела, обветрилась, остригла волосы, как наказанная за неверность жена или беглая рабыня.
— На кого ты стала похожа! — воскликнула Таис — Неарх возьмет другую здесь, в Вавилоне, полном обольстительниц.
— Не возьмет, — с такой уверенностью и спокойствием ответила фиванка, что гетера почувствовала — действительно не возьмет.
— Ты вся так почернела? Распусти застежки! — засмеялась афинянка. Гесиона, послушная как прежде, обнажилась до пояса. Ее коричнево-загорелые груди, по-прежнему твердые, вызывающе поднятые кверху в той же пленительной красоте юного тела, сразу сказали Таис, что с подругой ничего плохого не произошло. Кивнув головой, она поцеловала Гесиону и, вдруг почувствовав ужасный голод, увлекла гостью за стол. — Надолго? — спросила гетера, ласково гладя загрубевшую руку «рожденной змеей».
— Надолго! Неарх после
