Посмертная маска любви - Светлана Успенская

На место меня доставили в милицейском «газике». Надежды на относительную свободу перемещения во время эксперимента не оправдались — моя левая рука была пристегнута наручниками к запястью молодого сержанта с роскошными пшеничными усами, которым бы позавидовал сам Буденный.

Клуб «Monkeys» был непривычно тих и печален. Металлические шторы на окнах были опущены, представительный швейцар на входе отсутствовал — наверное, волгоградские братки сменили место своей дислокации.

Перед внимательными лицами сотрудников милиции я изображал, как шел к машине и цеплял консервную банку к днищу. Мои подвиги фиксировала видеокамера, а буденновский сержантик следовал по пятам, как верная собака на поводке. В качестве взорванного джипа близнецов фигурировал милицейский «жигуль», приткнувшийся около узкого служебного входа в клуб.

Пока я рассказывал, сопровождая свое повествование высокохудожественными деталями, которые сделали бы честь любому детективу, мы с сержантом незаметно оказались за «жигулем», около низкой двери, ведущей в подвал. Пока я что-то бормотал, показывая вдаль свободной рукой, сержантик вдруг негромко охнул и повалился на колени, увлекая меня за собой. Я еще не понял, что случилось, как чьи-то сильные руки уже втащили меня в темное помещение, за обитую железом дверь клуба, и знакомый голос прохрипел на ухо:

— Быстрее, Серега, сматываемся!..

Буквально сразу же запели милицейские пули, расщепляя деревянные косяки и отскакивая от металла дверей. Я почувствовал, как соскользнул с моего запястья наручник. Сдавленный голос прошелестел в темноте: «Бежим!» — и, кубарем скатившись по ступеням, мы помчались по длинному узкому коридору, в конце которого виднелся слабый просвет.

За спиной уже громыхала ломаемая дверь и слышались приглушенные крики:

— Заходи с парадного! Двое на чердак!

Мой спутник тяжело дышал, гремя ботинками по коридору, а сзади пыхтел в затылок еще один тип, подталкивая меня в спину стволом оружия. Мы выскочили в полосу света, и в ту же секунду сзади раздался истошный крик:

— Стой! Стрелять буду! — Фонтанчик пыли от первого выстрела припорошил лицо, высоко запели пули, кроша кирпич над головой.

Тип за спиной внезапно охнул, повалился на меня, хватая руками одежду, и я неожиданно рухнул на землю, потеряв равновесие. Что-то горячее, густое и липкое заструилось по рукам и быстро пропитало рубашку.

— Серега, быстрее! — крикнул тот, что бежал впереди. Он выскочил в светлый квадрат, повернув ко мне искаженное лицо. В его руках поблескивал черный пистолет. Это был Толенков.

— Где Шершавый? — крикнул он и в ту же секунду, все поняв по моему лицу, мгновенно исчез через дыру в потолке.

А по коридору грохотали усиленные эхом милицейские шаги, все чаще пели пули, отбивая куски штукатурки.

Я перемахнул через перила и помчался вслед за Толенковым вверх по лестнице жилого дома.

На чердаке нас уже ждали. Едва наши головы показались в люке, быстрые пули защелкали вокруг, и я увидел, как за стропилами крыши смутно маячат две серые фигуры, а в их руках опасно вздрагивает от выстрелов оружие.

Толенков вдруг повис, одной рукой держась за чердачную лестницу, а другой за свой бок, стремительно темневший прямо на глазах, как будто под рубашкой раздавили спелый помидор.

— Вниз! — бросил Славка, сползая на лестничную площадку. Он дернулся, пытаясь бежать, но сразу же осел и тихо выдавил, тяжело дыша: — Ну все, Серый, приплыли…

Пистолет выпал из его руки.

Я захлопнул чердачный люк и быстро задвинул ржавый засов. Снизу приближался топот преследования, а те двое на чердаке тщетно дергали крышку люка. Ржавый засов старчески дребезжал, но не поддавался.

Я подтащил обмякшего Толенкова к окну и взглянул вниз — пятый этаж, пожарной лестницы нет. Действительно приплыли… Рядом, наискосок от подъездного окна — балкон соседней квартиры, перепрыгнуть на него — пара пустяков, всего один шаг.

Я вылез на подоконник и втащил за собой Толенкова. Ну и тяжелый, черт! Прямо горилла в брюках…

— Славка, соберись, прыгаем!

Толенков в ответ только простонал что-то невнятное. Я с трудом перевалил его студенистое тело через подоконник. Через секунду одна моя нога уже находилась между прутьями балконного ограждения, а другая висела над пропастью. Рывком я перевалил Толенкова через перила и плюхнулся вслед за ним.

В комнату мы проникли через разбитое стекло балконной двери. Здесь можно было слегка отдышаться. В квартире, обставленной стильной мебелью, на наше счастье, никого не оказалось.

— Беги, Серега, — сипел Славка, заваливаясь на бок. Его лицо было белым как известка, а губы синели прямо на глазах. — Уходи, я тебя прикрою…

Он приподнялся на локте и в то же мгновение выстрелил в направлении окна — в проеме балконной двери показалась бледная тень преследователя. Тень мгновенно присела и затаилась.

— Я никуда не пойду, — прохрипел я, тяжело дыша. — Ты как?

— Хреново… Я уже не жилец… Беги…

— Может, еще прорвемся? — Кровь из рассеченной раны на лбу заливала лицо, и я плохо видел сквозь розовую пелену.

— Я — пас, — прохрипел Толенков, задыхаясь. — Теперь твоя очередь… Расправься с этой бабой… От меня ей передай вот это. — Он приподнялся на локте и опять выстрелил в окно.

Раздался грохот в коридоре — менты ломали дверь.

— Какая баба? — спросил я, вытирая подолом рубашки кровь. — Ты о ком?

— Беги, Серега… Она втянула меня… Мне больше не жить…

Выстрел из окна чуть не уложил меня — пуля прожужжала около головы и попала в телевизор. Серый экран пыхнул и рассыпался осколками. Шкафообразный тип под два метра ростом уже прочно обосновался на балконе и теперь изредка постреливал из-за косяка.

Я оттащил Толенкова под прикрытие стола, а сам выполз в коридор. Пока они ломают дверь, попробую прорваться через черный ход.

Но дверь черного хода уже дрожала от дружных милицейских ударов. Я проскользнул на кухню. Глянул вниз из окна — ни балкона, ни пожарной лестницы. Все, кранты… Надо выходить с поднятыми лапками, сдаваться… Отирая покрытый испариной лоб, я прислонился спиной к широкой трубе внутреннего мусоропровода на кухне. Из комнаты доносились хлопки одиночных выстрелов — Толенков еще отстреливался.

Я рванул кухонный стол, схватил топорик для рубки мяса и выломал крышку мусоропровода. Конечно, я не худышка, но, кажется, все же смогу пролезть… Для верности я еще несколько раз рубанул края отверстия. Черная дыра пахнула на меня тошнотворным духом сгнившей пищи. Испуганные черные тараканы бросились врассыпную.