Волки севера (сборник) - Дуглас Орджилл

Среди них был и Раске. Он стоял, скрестив руки на затылке. Увидев Ту Хокса, Раске громко рассмеялся.

— Вы скользки как угорь, дьявол! На этот раз все это чуть было не закончилось для вас совсем скверно, а? Вам повезло, как Гитлеру.

— А кто такой Гитлер? — спросил Ту Хокс.

18

За окнами отеля засерело утро, когда Ту Хокс закончил свой рассказ.

Я спросил:

— Это, конечно, еще не все?

— Я забыл, — сказал Ту Хокс, — что слова Раске ничего для вас не значат. Когда Раске произнес их, они и для меня ничего не значили. Я был настолько озабочен нашей собственной судьбой, что не стал задумываться над этим. Все пленники из-за нелегального прибытия в Хивику и за то, что они вторглись в священное место, не имея на это никакого права, должны были предстать перед судом. Такое тяжкое преступлением наказывалось смертной казнью. Но мы с Раске могли спастись, предложив хивиканцам наши знания, и таким образом спасти и своих друзей. К сожалению, верховный судья настоял на том, чтобы вторгшихся наказали в пример остальным и повесили всех икванцев и наших моряков, которые уцелели после сражения.

Мы провели в Хивике год, очень насыщенный год, и повторили то, что уже сделали в Перкунии и Блодландии. Когда нас, наконец, освободили, война уже закончилась. Эпидемия тоже завершила свое смертоносное шествие, унеся жизней вчетверо больше, чем вся война. Старые государственные аппараты прекратили свое существование. В Перкунии новый правитель по имени Виссамбр провозгласил республику — ну вы все это знаете.

— Ну, а как насчет этого замечания… о Гитлере? — спросил я.

Ту Хокс улыбнулся.

— Раске ответил мне на этот вопрос, когда мы сидели в тюрьме в Хивике. Он рассказал мне о мире, из которого он пришел. Как я уже говорил, в Комаи было слишком много работы, и нам ни разу не удалось по-настоящему поговорить о нашей прошлой жизни на Земле, которую мы считали нашей общей родиной. Кроме того, мы избегали говорить друг с другом о политических воззрениях, потому что чувствовали, что бессмысленно продолжать ссору из-за нашего положения там, в том, навсегда утерянном для нас мире.

И только в Хивике выяснилось, что мы одновременно прошли через одни и те же Врата, но с двух разных Земель.

— Удивительно.

— Да. Правителем Германии в моем мире был Кайзер, внук узурпатора, который пришел к власти после Первой Мировой войны. Раске рассказал мне, что Кайзер в его мире после Первой Мировой войны удалился в изгнание в Голландию. Впрочем, эта война в его мире произошла на десять лет позже, чем в моем, если пользоваться относительной хронологией. Во Вселенной Раске власть в Германии захватил Гитлер, и он же развязал Вторую Мировую войну.

Конечно, Кайзер в моем мире и в мире Раске не был одним и тем же лицом. Даже имена у них были разные. Однако, ход истории в моем и его мире во многом удивительно совпадали. И настолько, что это не может быть просто случайностью. Моя теория, состоящая в том, что эта Земля населена людьми, которые прошли через Врата с моей Земли, теперь полностью опровергнута.

Впрочем, вы знаете — нет, вы этого не можете знать — что два Плоешти подверглись нападению американских бомбардировщиков в один и тот же день? Раске летал на «Мессершмитте», самолете неизвестного мне типа. И он тоже увидел, что бомбардировщик, который внезапно появился перед ним и на который он напал, был неизвестного ему типа.

Итак, теперь мы знаем, что Врата могут связывать между собой не два мира, а больше.

— А каковы ваши дальнейшие планы? — спросил я у Ту Хокса.

— Мы узнали об очень странном появлении в области ледников Верхнего Тирслэнда, — сказал он. — Кочевники Баката рассказывают истории об очень странных явлениях в долине там, наверху. Там могут находиться Врата. Если эти рассказы основаны на фактах, мы, вероятно, больше никогда не увидимся. Но если у них нет никаких реальных оснований, как я подозреваю, мы будем вынуждены остаться в этом мире. Раске тоже, если это будет возможно, вернется в свой мир. Если же не получится, то он отправится в Сааризет. Он получил оттуда великолепное предложение, и если примет его, то всю жизнь проживет как король. Что же касается меня, то мы вместе с Ильмикой вернемся в Блодландию.

Он улыбнулся и встал.

— Это, может быть, не лучший из возможных миров. Но он тот, в котором мы живем. И мы должны жить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. И извлечь из этого все самое лучшее для себя.

Бертрам Чандлер

Случайный пассажир

1

Кэллегэн, только что вернувшийся с Денеба V, пил маленькими глотками вторую кружку крепкого портера, когда в бар вошел Брент.

— Привет, Кэллегэн, — сказал он.

— Привет, Брент, — ответил Кэллегэн без особого энтузиазма.

— Слигол, Джо, — обратился Брент к бармену. — Двойной, если есть.

Светлые брови Кэллегэна слегка поднялись. Большинство астронавтов вошло во вкус самой экзотической импортной выпивки, но, как правило, они употребляли его или в тех мирах, где производились эти странные напитки, или на борту своих собственных кораблей, без обложения налогами. Здесь же, на Земле, человек, заказывающий подобную выпивку, должен представлять из себя нечто большее, чем офицер или даже хозяин судна. А насколько знал Кэллегэн, Брент был всего лишь вторым пилотом туристического корабля на линии Центавра.

Кэллегэн с некоторым любопытством посмотрел на Брента и заметил, что одежда его товарища была под стать выпивке: из очень дорогого материала и, пожалуй, чересчур хорошо сшита для гражданского астронавта. А в те времена, когда они вместе учились, Брент всегда был обтрепанным щенком.

— Что пьешь, Красный Сеттер? — спросил Брент.

— Как всегда, портер. А зовут меня Кэллегэн.

— Возьми слигол, — предложил Брент. — А что ты скажешь насчет стаканчика нового ликера «Поцелуй тигра»?

— Портер, — повторил Кэллегэн.

— Я видел, что «Пегас» вернулся, — сказал Брент, — я так и подумал, что ты здесь.

— Рад за тебя.

— Ну, неужели ты все еще помнишь о той блондиночке из Порт Лазаль? Это же было много лет назад. Я тоже мог бы кое-что припомнить, но это не в моем стиле.

«Возможно, — подумал Кэллегэн, — но я предпочел бы, чтобы этот тип больше походил на настоящего астронавта и меньше на вышибалу из публичного дома.

— Ты по-прежнему на линии Центавра? — спросил он.

— Господи, конечно, нет. Какую монету заработаешь в космосе, особенно на Службе? — ответил Брент и полез в карман. — Вот, смотри. — Он протянул Кэллегэну карточку.

Кэллегэн с любопытством взглянул на маленький пластиковый четырехугольник с черной гравировкой:

— Что это за рэкет?

Брент засмеялся.

— Это не рэкет. Мы занимаемся торговлей.

— Какого рода?

— Джо, — сказал Брент бармену, — у вас есть отдельная комната, не так ли? Комната с… обычными предосторожностями?

— Ну… — сказал бармен. — На первом этаже, первая дверь направо. Подать вам туда что-нибудь?

— Бутылку слигола.

— И шесть бутылок портера, — сказал Кэллегэн. — Я заплачу за портер.

— Тебе не обязательно…

— Предпочитаю, — заявил Кэллегэн.

Когда они вошли в комнату, бутылки и стаканы уже были на столе. Брент удостоверился, что электрогенераторный экран, скромно жужжащий над столом, работает нормально, положил в карман свой маленький контрольный аппарат и сел напротив Кэллегэна.

— Это у тебя, видимо, стало привычкой, — заметил Кэллегэн.

— Время от времени приходится. Некоторые из наших клиентов любят тайны. А некоторые не хотят встречаться с нами ни в своих конторах, ни в наших, а предпочитают где-нибудь на стороне.

— Я же говорил, что это рэкет.

Брент покачал головой.

— Ничуть. Допустим, ты миллиардер, допустим, твоя любовница возымела желание иметь ригелианский сад фей к своему дню рождения. Ну?

— Я бы нашел новую любовницу. Изготовление этих садов фей — утерянное искусство, а музеи не расстанутся со своими образцами даже за все золото мира.

— Ты бы пришел к нам, — объяснил Брент. — А если твоя любовница хочет лунный цветок?

— Они исчезли двести лет назад. Я тоже приду к тебе?

— Вот именно, дружище. При условии, конечно, что у тебя есть, чем платить.

— А какое отношение все это имеет к тебе?

— Ах! — сказал Брент, наполняя свой стакан и кружку Кэллегэна. — Ты знаешь, Красный Сеттер, я всегда любит тебя, клянусь. И я могу доказать тебе это… Между нами говоря, я знаю, что ты умеешь помалкивать.

— Продолжай.

— Так вот. Мы, то есть «Забытое Искусство», имеем корабль. До сих пор я был капитаном, навигатором, командующим на борту и вообще почти всем. Естественно, автоматики у нас куда больше, чем на Службе. И, несмотря на это, работа чертовски тяжелая, тем более, что я должен был так же заниматься и коммерческой стороной.