Мирная стратегия. Дилогия (СИ) - Мадоши Варвара

Три недели в таком жутком режиме! Мама дорогая. Кто там меньше часа назад рассуждал, что получает от игры одно сплошное удовольствие, в том числе, когда речь идет о решении сложных задач? Похоже, сейчас от этого удовольствия останется один сплошной мазохизм.

– А уже перепрофилированных фабрикторов, – продолжаю я свою линию, – можно выпускать в работу. Пусть займутся преобразованием колец по проекту саргов.

– Вы отдаете себе отчет, что тогда, пока мы не закончим совместный проект, никакие модули на станции построить мы не сможем? – спрашивает Томирл.

Вздыхаю. Да‑да, на неустойку за незапущенный вовремя модуль я уже, можно сказать, нарвался, что делать. Если не придумаю, как построить этот модуль без помощи фабрикаторов… А это вообще возможно технически? Вряд ли – все же механика игры! Хотя…

– Отдаю, – говорю я, мысленно обрывая бесконечную цепочку гаданий. – Но что делать. Неустойка, насколько я помню, один процент от стоимости модуля за каждый день промедления. Не так уж много. Как‑нибудь потянем.

На самом деле дальше по программе я должен был строить модуль одного из высших уровней, это что‑то около миллиона по стоимости. А процент от него – десять тысяч. За месяц промедления, выходит, триста тысяч кредитов… Треть миллиона. Охренеть.

Хуже, что с просрочкой падает и репутация. Вот это действительно неприятно.

– Ладно, – говорит Томирл, – ваш план принят к действию, капитан.

На лице его отчетливо читается «надеюсь, вы знаете, что делаете». Ну… что сказать, я тоже надеюсь.

* * *

Следующий, с кем мне нужно лично обсудить положение вещей – это доктор Сонг. Проверить, как там у нее идет вылов зогг силами мафиозных шестерок, удается ли обуздать очередные эпидемические тенденции…

Как ни странно, она радует меня хорошими новостями.

– Эти ваши добровольные помощники лихо взялись за дело, – говорит главный врач довольным тоном. – Уже десять особей поймали.

Сейчас она уже не выглядит такой полудохлой, как вчера, и даже свою трубку‑ракетницу держит в одной из длинных паучьих лап. Правда, не курит. Видимо, все же не до того.

– Вы говорили, их от штук двадцать? – уточняю я.

Доктор кивает.

– От пятнадцати до девятнадцати, если еще раз не успели поделиться. Но это вряд ли, не думаю. У них довольно медленный метаболизм… ну, по меркам паразитов, естественно. Если, конечно, носитель не нажрался какой‑нибудь высокоэнергетической пищи, наподобие орехов толго.

Название кажется мне смутно знакомым. Подумав немного, вспоминаю: орехи толго – это же та самая фигня, что омикра таскали у преи! И продавали еще кому‑то. А потом, когда я их деликатно (ну, по возможности) прижал с помощью Томирла, обещали таскать и продавать поменьше. Но совсем свою лавочку не прикрыли, насколько я знаю.

Может быть, даже в буквальном смысле лавочку – понятия не имею, как у них все устроено.

– А если зогг встретятся на пути индивидуумы, которые, как вы выражаетесь, этих орехов обожрались? – спрашиваю я.

– Ну, тогда их счет может идти на сотни, – оптимистично заявляет Сонг. – И кстати… Вряд ли тогда ваши мафиози помогут вам их отлавливать: их‑то интересуют только зогг первого поколения.

Да блин.

Деньги: – 2 001 634 кредита (счет заблокирован)  

Характеристики капитана:  

Репутация – 1618

Харизма – 86 (Уверенный Лидер)

Дипломатичность – 132

Предприимчивость – 81

Глава 9 (без правок)

Сказать, что я задолбался – значит, не сказать ничего.

Вхожу в столовую в странном состоянии ума, среднем арифметическим между трансом и бешенством. Трансом – поскольку я подсчитываю, как и что мне нужно сделать в первую очередь, как пройти по мосту из конского волоса между банкротством и полной потерей репутации. Бешенством – потому что да вашу ж мать, сколько ж можно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В столовой я очень рассчитываю спокойно поесть, не отвлекаясь на мою насыщенную светскую жизнь в лице Оксаны и какого‑нибудь ее очередного приятеля (на ужин вчера она вместо Петра вытащила своего техника – то есть мужика, который следил за работоспособностью ее капсулы. Я все понимаю, она девушка общительная, но со мной‑то зачем знакомить всех жертв ее экстраверсии?!)

Однако первым делом вижу главного сценариста Светлану, которая обедает с двумя незнакомыми мне дамами – и почему‑то совершенно теряю голову.

Вместо того, чтобы отправиться к прилавку, поднести к терминалу свой браслет и получить заказанный заранее обед (ты выбираешь из меню, но все‑таки какое‑то разнообразие есть), я прямым шагом направляюсь к их столику.

– Ну знаете ли, – говорю вместо приветствия, – это уже ни в какие ворота не лезет!

Светлана глядит на меня сверху вниз со спокойной доброжелательностью хорошего детского врача. Одна из ее соседок умолкает на полуслове и бросает на меня заинтересованный взгляд, вторая недоброжелательно зыркает глазами. Ну, мне от ее недоброжелательности ни жарко ни холодно.

– Серьезно, – говорю я. – Орехи толго, которые подавляют фертильность у млекопитающих, но ускоряют цикл размножения зогг?! Фабрикаторы, которые нужно переделывать, иначе они, видите ли, не смогут перекрасить кольца – а малые планетоиды перемалывали за милую душу? Серьезно?!

Светлана улыбается мне, в очередной раз демонстрируя очаровательные ямочки на щеках.

– А знаете, Андрей, – говорит она, – игра идет вам на пользу.

– Что?! – я даже как‑то теряюсь: совершенно непонятно, как она сделала этот парадоксальный вывод. И главное, с чего бы.

– Ну как же, – развивает сценаристка свою мысль. – Вы только что подошли к группе женщин, две из которых вам не знакомы, и громко, не смущаясь, выложили свои претензии! Да еще и эмоционально! Интереснейший эффект. Думаю, еще несколькими неделями раньше вы и с мужчинами не стали бы связываться, так?

Открываю и закрываю рот, не зная, что сказать на это. Во‑первых, причем тут это разделение на женщин и мужчин? Она что, намекает, что я избегаю женщин? Или что их побаиваюсь? Да ничуть не бывало, наобщался на всю оставшуюся жизнь еще в техникуме – у нас там я один в группе был парень, со всеми вытекающими. Ну то есть я чувствовал себя чаще то ли экспонатом в музее, то ли объектом охоты, чем живым человеком.

И при чем тут высказывание претензий? Вот чего за мной никогда не водилось, так это молчаливости! Психологиня, тоже мне!

Однако почему‑то ни одной из этих фраз высказать вслух не могу, зато чувствую, как щеки и уши заливает горячим. Значит, я стремительно краснею. Черт.

– Вот видите, – говорит Светлана каким‑то очень добродушным и понимающим тоном, словно бы отвечая на мое молчание.

Хотя почему «словно бы»?

Разумеется, после этого обмена репликами я не то чтобы забываю о своих претензиях, но перестаю понимать, что я хотел бы услышать в ответ.

А и в самом деле, что? Признания, что они специально надо мной издеваются? Обещания больше не продолжать?

Я ведь понимал, что являюсь, помимо всего прочего, объектом эксперимента. Поздно теперь дергаться.

* * *

Сижу в харчевне тетушки Мо, ожидая Вергааса. Нужно разузнать, какие там у него планы насчет зогг, а заодно закинуть удочки, будут ли он и его люди изображать санитаров и дальше – если зогг размножатся, так все‑таки надо, чтобы кто‑то их изловил, а больше обратиться мне не к кому. Одновременно просматриваю текучку на коммуникаторе: кучу документов на подпись никто не отменял. Теперь, когда я лишен возможности выходить в режим демиурга, подписывать все это можно только в рубке, однако ознакомиться с ними заранее, чтобы не было никаких сюрпризов, я могу где угодно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})