Солнечный змей - Токацин

— Больше, — покачала головой Речница, с опаской глядя на мёртвую желтовато-белую траву. — Пять раз по столько.

— Очень далеко, — прикусила губу солмица. — Столько, сколько от Навиата до южного города. Ваша повозка — она сломана? Столько ехать на колёсах… наверное, сломана. А ваш хийкиммиг? Его в городе не накормят деревом? Или это ваш хийкиммиг? Такой маленький?

— Нет, Койя никого не возит, — Кесса тоже прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и прижала к себе кошку. — У моей повозки есть крылья, она сама себя возит. А там, где живёте вы, совсем нет ни деревьев, ни травы? Только лёд, от края до края неба?

— Крылья… — зачарованно выдохнула Аса. — У нас? У нас нет деревьев. Слишком твёрдая и холодная земля. Травы есть. Ниххики едят траву… траву Геджу. В вашей долине растёт трава Геджу? Кытугьин говорит…

— Ага-ай! — донеслось снаружи. Повозка остановилась. Кытугьин поднялся с ложа, накинул капюшон и выглянул из-под полога.

— Дорога кончается здесь, — сказал он, кивнув Яцеку. — Тут попрощаемся с землёй травы. Аса…

Солмица кивнула и, отвязав от повозки один из тюков, протянула ему. Сама она подобрала жирник и выбралась наружу. Третий северянин стоял у повозки, придерживая край полога, пока все пришельцы с юга не вышли. Кесса вдохнула ледяной воздух и закашлялась. Койя с тихим писком втиснулась к ней за пазуху.

Дорога закончилась шагов за пятьдесят отсюда — повозка громыхала по замёрзшей земле, ломая хрупкие полёгшие стебли. Прямо у передних лап Уджуга начиналось бескрайнее белое поле, сверкающее на солнце россыпью хрусталя. Оплывшие груды снега, за века превратившиеся в слоистый лёд и изрезанные ветрами, громоздились поодаль, как огромные валуны. Снег наползал на холодную равнину, погребая под собой прошлогодние травы и семена, уроненные на замороженную землю. Уджуг нюхал снег и радостно фыркал, поворачивая тяжёлую голову к людям. Кытугьин и его товарищ, вытащив из повозки полозья и подпорки, снимали колёсные оси и укладывали под полог вместе с грубо вытесанными колёсами. Аса вытирала круглую плошку от сажи и натёкшего жира — крышка прилипла и не хотела сниматься.

— Дальше поедем быстро, — усмехнулся Кытугьин, вытащив из-под повозки последнюю подпорку. Теперь она лежала на широких полозьях, подбитых светло-серым мехом — таким же, из какого сшиты были одежды северян. Жирник наконец вспыхнул неровным коптящим пламенем, от неожиданного жара Кесса даже отшатнулась, но, опомнившись, протянула к огню руки. Койя выбралась к ней на плечо и насторожила уши.

— Рыба для хранителей дороги, — Речник Яцек протянул Кытугьину пучок мелко размолотых рыбных волокон. Сушёную рыбу он трепал и раздирал уже четверть Акена, и Кесса всё не находила удобного случая спросить, зачем.

— Спасибо, — кивнул северянин, пальцами расчёсывая густую шерсть Уджуга и собирая в пучок выпавшие волоски. — Собери шерсть и волосы.

— Да, — спокойно ответил Яцек, срезая острым лезвием небольшую прядь своих волос. — Кесса и Хагван… Да, Койя тоже пожертвует шерстью.

— Койя, потерпи, — прошептала Речница, пытаясь срезать небольшой клочок и при этом не выдрать мех с корнями. Кошка недовольно мяукнула, лизнула пострадавшее место и снова зашевелила мерцающими ушами.

— Хороший жир, — вздохнула Аса, растирая в маленькой плошке белесую массу, выдавленную из тюка, вместе с волокнами рыбы и выщипанным мехом. — Но дорога нужнее.

— Поедят боги — поедим и мы, — Кытугьин погладил её по плечу и забрал плошку.

Длинный костяной черпак задымился над чадящим, но жарким огнём. Кесса видела на нём чёрные потёки — не в первый раз его пристраивали над жирником. Белая смесь в ложке забулькала, обретая прозрачность, и брызнула во все стороны, оросив промёрзшую землю и кромку льда.

— Мы покинем тебя, земля травы, — Кытугьин взмахнул черпаком, выливая остатки жира. — Не держи на нас зла, мы кормим тебя и твоих духов.

Он сделал шаг на север и остановился, когда ступил на снег. Жир зашипел, прокладывая дорожки в ледяной корке.

— Встречай нас, земля льда, — солмик повернулся лицом на север. — Мы возвращаемся. Мы принесли тебе еды, Экеркен, отойди теперь с нашей дороги. Мы принесли вам еды, великие Праматери, не оставьте нас в пути. Отзовись нам, Вольга, проложи нам путь по древнему льду!

Он бросил ложку на снег и, не оборачиваясь, подошёл к огню. Солмики одновременно повернулись спиной к заснеженной земле, Яцек опустил взгляд и положил ладони на затылок Кессе и Хагвану, пригибая их головы к «очагу».

— Теперь будем есть мы, — сказал Кытугьин, когда от тишины у Кессы уже звенело в ушах. — Аса, раздели еду.

Он пошёл к повозке и вытащил большой тюк. Вместе с другим солмиком он донёс узел до морды Уджуга и положил перед ней, распустив ремешки. Белый зверь ткнулся носом в мешок и зачавкал.

— Хорошая еда, — Аса протянула Яцеку беловато-розовый шар с серыми прожилками. Снова сунула руки в мешок, слепила ещё два шара и отдала Кессе и Хагвану. Речница осторожно взяла белесое месиво и с опаской поднесла ко рту. Пахло от него странно.

— Жир ниххика, — вполголоса пояснил Речник, откусывая от шара. — Ешьте.

— Студень! — радостно ухмыльнулся Хагван, прожевав кусок. — Только он какой-то…

— Хагван, — Яцек нахмурился. Олданец виновато охнул. Кесса задумчиво жевала «еду». Странная смесь таяла во рту и тёплой жижей стекала в живот. Пожалуй… это было съедобно.

— Мрр, — Койя облизала пальцы Речницы и потянулась к руке Яцека. Речник подставил ей ладонь.

— У жёлтого зверька глаза, как у хийкиммига, — наклонившись к Кессе, сказала Аса. — Такой маленький зверёк…

— Всё хорошо? — спросил Кытугьин, возвращаясь от повозки и запуская руку в тюк с жиром.

— Кто такой Вольга? — тихо спросила Кесса, глядя на снег. Ложка так и лежала там, и плёнка жира примёрзла к ней.

— Он был очень сильным, — так же тихо ответила Аса. — Ходил без повозки по льдам и скалам, от моря до моря. Если люди или звери в долинах болели, он лечил их. Все Хелигнэй боялись встать на его пути. Он просил положить своё тело в лёд, когда умирал… На самой высокой из Хельских Гор, чтобы видеть всю Хеливу. Если он проложит для повозки путь, ничего плохого с ней не случится. Вольга — самый сильный из защитников.

Она извлекла из-под ворота обломок серого камня, нанизанный на кожаный шнурок, и показала Речнице.

— Это камень с горы, откуда он смотрит. Кытугьин поднимался туда и принёс это, чтобы у меня был защитник.

— Я слышала это имя, — задумалась Кесса. — Скажи, Вольга ведь родом не из Хеливы?